Небесный странник. Сборник. Книги 1-3

Коричневожелтый, он очень напоминал гной, пронизанный кровяными прожилками, пренеприятнейшее зрелище. Но беда не в его виде – в тумане л’хассы лишаются заключенной в них силы.

«Иоахим Габстел» снова пошел вниз, но теперь уже плавно, явно по команде с мостика.

Вновь оглядев горизонт, я ужаснулся: «Что же они делают! Необходимо подняться и повернуть вправо, много правее!»

Первым, кого я увидел на мостике, был один из трех навигаторов «Иоахима Габстела», бледный и растерянный, тот, на чьей вахте корабль повстречался с Желтым туманом. Его недогляд: туман можно обнаружить даже в сплошной темноте, он слегка светится, к тому же весь пронизан крохотными желтыми искрами, так что первая задача несущего вахту на мостике – вовремя все это заметить.

«Сигрит Бенувенте, – всплыло из памяти знакомство в каюткомпании. – И еще, помоему, он слишком налегал на вино».

«А тебе, Иоахим, становиться капитаном еще слишком рано, – подумалось мне, когда я увидел лицо навигатора и вспомнил, что он рассчитывает в ближайшее время получить под командование летучий корабль. – Иначе ты бы выглядел как Тремир Дезальез, капитан «Иоахима Габстела».

Тот стоял, прикусив нижнюю губу, с холодным равнодушием глядя вперед, всем своим видом показывая, что для паники нет места и все обойдется. Среднего роста, коренастый, казалось, он врос ногами в палубу и ничто не сможет его с нее сковырнуть. Он страшился не меньше других, но он капитан, и потому на его лице не было места отчаянию.

Дезальез коротко взглянул на меня и тут же отвернулся, чтобы отдать команду на кабестан.

– Огест, полоборота влево, снижаемся, – сказал он таким тоном, как будто попросил передать ему солонку.

– Есть, капитан! Полоборота влево, – послышалось от Огеста, взявшегося за рукоятки кабестана.

Я снова взглянул вперед и застонал от отчаяния. Самое глупое, что можно было придумать в создавшейся ситуации, – этот хоть скольконибудь снизиться. Да, там, по курсу, чуть ниже нас, Желтый туман выглядит не таким густым, но надолго ли? Стоит только расслабить зрение, как общая картина в небе становится совсем другой; опускаясь вниз, мы еще больше усугубляем ситуацию, и без того почти безнадежную.

Но как дать знать об этом капитану? Рассказать о том, что я вижу? Но захочет ли он меня выслушать? Да и поверит ли?

– Огест, нука еще оборот влево. И ты, Раскет, приготовься, – обратился Дезальез к матросу, застывшему у другого кабестана. – Как только я махну рукой – сразу два оборота.

Тут мне пришла в голову мысль, что на меня, по словам Эйленоры, не действует то, от чего остальным людям приходится выполнять чужую волю. И еще вспомнилось желание проверить: не могу ли я и сам влиять на других людей? Если уж сейчас не самый подходящий случай, то когда еще? Только как это делается? Жаль, что Эйленора завела разговор об этом в самом конце и мне не хватило времени спросить у нее, как все происходит. Вероятно, есть какието тонкости. Но стоит попробовать так, как я сам себе это представляю.

Я мысленно попытался внушить Дезальезу, что корабль необходимо поднять выше и отвернуть вправо. Тщетно, он даже не посмотрел в мою сторону. Наоборот, Дезальез поднял руку, всматриваясь во чтото впереди.

Наверное, от отчаяния я издал какойто неподобающий звук, то ли стон, то ли мычание, потому что капитан взглянул на меня вопросительно.

– Нам ни в коей мере не следует снижаться, – торопливо начал я вполголоса, чтобы никто из окружающих, кроме Дезальеза, не смог расслышать: капитан на корабле один, и его команды не обсуждаются.

– Почему, господин Сорингер? – так же негромко поинтересовался у меня Дезальез.

– Потоки. Воздушные потоки. Я их вижу, капитан. Там внизу, – указал я рукой, – туман скоро сгустится, и потому нам одна дорога – вверх.

Капитан «Иоахима Габстела» раздумывал недолго. Он еще раз посмотрел в ту сторону, где ждал нас Желтый туман.

– Командуйте, Сорингер, – неожиданно услышал я, – если вы смогли пройти проливом моря Мертвых, то не верить вам нельзя.

«Даже в проливе Желтый туман не выглядел так зловеще», – с тоской подумал я, глядя на приближающуюся смерть.

– Руль вправо, – и снова мой голос прозвучал только для капитана Дезальеза.

– Вправо руль! – Дезальез, в отличие от меня, своего не пожалел.

– Оба кабестана два оборота на подъем.

С этой командой я был не совсем уверен: все же отличия между «Небесным странником» и «Иоахимом Габстелом» огромные.

– Оба кабестана два оборота на подъем!

И снова Дезальез скомандовал в полный голос, я даже слегка позавидовал, как ровно он звучит.

– Так держать.

И как эхо, только гораздо громче:

– Так держать!

Корабль шел теперь нужным курсом, и оставалось только набрать нужную высоту. Он поднимался, но слишком медленно, а мне незнакомы возможности такого гиганта, и я затруднился со следующей командой на кабестаны.

Все находящиеся на мостике, не ведая, что именно происходит, смотрели на капитана Дезальеза с недоумением: как же так, направить корабль в самую гущу тумана, туда, где он выглядит особенно страшно, весь в прожилках кровавого цвета.

Дезальез взглянул на меня раз, другой, но я как будто не замечал его взглядов. Сейчас, совсем немного осталось, потерпите еще чуточку, и если я все рассчитал правильно…

– Нам бы еще высоты набрать, – теперь мои слова походили больше на просьбу. – Это возможно?

Капитан Дезальез пожал плечами: если уж и это не поможет!..

– Огест, Раскет, по обороту на подъем!

Затем взглянул на меня: оборота хватит?

Мне бы самому знать – достаточно, нет?

Казалось бы, чего уж проще: крути себе кабестаны на подъем, и все. Но забираться слишком высоко тоже нельзя – там туман отслоился. И пусть этот кусок сейчас в стороне, но пройдет какоето время, и мы можем встретиться.

Туман все близился, казалось, мы обязательно упремся в него, как сам он упирается в небо. Я стоял, почемуто отсчитывая внутри себя: раз, два, три… восемь… четырнадцать… И когда напряжение достигло апогея, когда я уже не сомневался, что расчет мой неверен, впереди открылось чистое небо. Наверное, дружный вздох облегчения, раздавшийся на мостике, услышали по всему кораблю.

Мы прошли сквозь желтый туман, и, когда он остался позади, стало видно, что его завеса спускается чуть ли не до самой земли, плохо видимой изза дымки. Я передернул плечами от пережитого, представив то, чего мы едва избежали.

– На штурвале! Держать курс! – рявкнул капитан Дезальез, приводя меня в чувство.

И действительно, «Иоахим Габстел» уваливался в сторону: еще немного, и он потеряет ветер.

– Корабль не слушается руля! – рулевой тщетно крутил штурвал, пытаясь вернуть его на курс.

Вероятно, если судить по объяснениям Аднера, мы потеряли связь с землей, поднявшись слишком высоко. Я взглянул на капитана. Все, что мог, я уже сделал.

– Раскет, полоборота влево, опускаемся – подал команду Дезальез на кабестан.

– Корабль на курсе, – отрапортовал через некоторое время штурвальный.

Только сейчас я почувствовал, как замерз, выскочив из каюты в одной рубашке. Сильный озноб пришел мгновенно, зубы начали выбивать дробь, и била она меня до тех пор, пока я, оказавшись в каюте, не влил в себя половину стакана славного итайского рома из так, оказалось, кстати купленной в корчме на всякий случай бутылки.

Хотя, вполне возможно, часть дрожи возникла во мне не изза холода а в связи с только что пережитым. Может быть, даже большая ее часть.

* * *

Каюткомпания встретила меня молчанием.

«И с чем оно связано? – недоуменно подумал я. – Почему они смотрят на меня так, как будто увидели в первый раз? Наверное, все изза того, что Иоахим стоял к нам с Дезальезом слишком близко и не мог не понять, что произошло на самом деле».

– Приветствую вас, господа, – я уселся на уже привычное место напротив кресла капитана, сейчас пустовавшего.

«Ого, чтото новенькое: бутылки с вином и ромом на столе, сервированном к завтраку. Хотя чего удивительного, придя в каюту, что я первым делом сделал? Эти люди ничем от меня не отличаются. Но мне достаточно».

– Господин Сорингер, почему с таким даром вы еще не работаете в Компании?

Вопрос задал Кавикус, занимающий на «Иоахиме Габстеле» должность механика. В его ведении привода, идущие к л’хассам, а их на корабле хватает.

Внешне он довольно невзрачен, ни ростом, ни статью не вышел, еще и выглядит совсем неухоженным, вечно какойто помятый. Я на «Иоахиме» всего ничего, но уже успел обратить на это внимание. Но близость к таинственным камням делает его довольно развязным. На мой взгляд, конечно.

В ответ я лишь пожал плечами: мол, и сам не понимаю. Вообщето его вопрос не лишен резона. Насколько мне известно, мой дар очень редок, и потому люди, подобные мне, так или иначе оказываются на кораблях ОстЗейндской Торговой Компании: она умеет убеждать. Вероятно, меня ждала бы такая же участь, если бы не капитан Миккейн, благодаря которому я и узнал о своем даре. Вот онто и посоветовал скрывать его.

– Если, конечно, ты не спишь и видишь, как оказаться в Компании, – объяснил мне тогда он.

Не сплю и не вижу. Потому что больше всего ценю свободу.

Ну а когда мой дар перестал быть тайной, я заручился у мессира Коллегии Анвигреста, что без собственного согласия в Компанию не попаду. И выбить у меня его вряд ли комунибудь удастся. Потому что свободу люблю. И еще мне очень нравится все решать самому.

– Я подумаю над этим, господин Кавикус, – вот и все, что пришло мне в голову ответить.

И еще мне вдруг подумалось: получается, даже если корабли научатся двигаться в небесах без парусов, при помощи л’хассов, мой дар попрежнему будет востребован: ведь Желтый туман никуда не денется. Мне даже веселее стало от этой мысли. Всетаки приятно чувствовать себя кемто особенным, чего уж там.

Когда в каюткомпанию вошел навигатор Габстел, все дружно посмотрели на него. От кого еще можно услышать новости, как не от человека, находящегося поблизости от капитана корабля? И навигатор ожидания оправдал.

– Капитан принял решение совершить посадку. Требуется настройка л’хассов, – заявил он, усаживаясь за стол.

Все в едином порыве посмотрели теперь уже на механика Кавикуса. Тот поднес ко рту бокал с вином, всем своим видом показывая: «Тоже мне новость. Хотя для кого как». Что, в общемто, понятно: он и есть тот человек, который будет заниматься настройкой.

В том, что настройки сбились, тоже ничего удивительного нет. Маневры, что пришлось совершить «Иоахиму Габстелу», были на грани его возможностей. К тому же Желтый туман высасывает из л’хассов силу, в этом его главная опасность.

Судя по лицам, у всех у нас вызывало беспокойство вот что: посадка такого огромного корабля, как «Иоахим Габстел», в неподготовленном месте – всегда форсмажор. И уж коль скоро капитан Дезальез принял решение приземляться, – с кораблем случилось нечто серьезное. Осознав новость, все разом заговорили о подобных посадках, о которых слышали либо в которых сами принимали участие. Слушая, я все больше убеждался, что недаром такое приземление считается форсмажором и, чтобы пойти на него, действительно нужны особые обстоятельства. Это наводило на грустные мысли. Впрочем, как и другое: задержка в пути неизбежна, и чаяния мои прибыть в Эгастер раньше «Небесного странника» стремительно таяли.