Декамерон

Едва Саргузы поняли, что герцог оставил Город на произвол судьбы, здесь каждый стал сам за себя. Мор послужил катализатором для народных волнений. Противоречия и неприязнь сословий, этносов и конфессий друг к другу тянулись испокон веков.

«Им просто была нужна отправная точка…»

На соседней улице прогремел залп из аркебуз. Это стражники отгоняли бастующих, пытавшихся прорвать их оборону. За выстрелами последовали крики. Пространство потонуло в шуме.

Альдред проходил одно горящее здание за другим. Где что — ренегат видел только по опалённым вывескам.

Кузница «Братцы Молоты». Восточный антиквариат «Султан Мовсар». Ломбард огнепоклонников «На все сто». Скобяная лавка «Надёжная Опора». И иже с ними.

Из некоторых до сих пор катил дым коромыслом. А огонь внутри медленно, но верно полз на верхний этаж, где в ужасе стонали запертые хозяева.

— Умоляю, кто-нибудь!..

— Выпустите… Пожалуйста…

— Пощадите!.. Ради Света и Тьмы…

Некому им было помочь. Наоборот, бунтующие кидали в них кирпичами. Одному погорельцу угодило в лоб, и тот упал в дым. Уже не встанет. Его убийца заржал, как конь, довольный собой.

Мародёры даже выколупывали брусчатку, дабы разбить окна и сжечь больше торговых домов. В комнаты закидывали горючие спиртовые смеси. А чтобы пожар быстрее разрастался, следом они метали горшки с маслом.

Огонь крепчал.

Доля мучеников отзывалась болью в душе ренегата. Острое чувство несправедливости с тревогой на пару следовали за ним по пятам. Но ему хватало силы воли подавить в себе святошу.

Предатель прошёл мимо четверых работяг, что забивали ногами какого-то выходца из Ангама. Иммигрант скукожился и лежал на мостовой в позе эмбриона, пока дубильщики во главе с мясником отбивали ему внутренности.

Усач в окровавленном фартуке заметил Альдреда и помахал ему. Видать, этот детина был поклонником Инквизиции и относился к ней благосклонно. В конце концов, псы Церкви наводили шороху и в этнических кварталах, если за его пределы неверные пытались распространить ложные учения.

— Смерть неверным! — опьянённый кровью Востока, кричал ренегату амбал.

Мясник отвернулся и со всей силы ударил ангамца в открывшееся лицо. Тот захныкал, разогнулся, как гусеница. Выбили зубы. Сломали нос. Глаза заплыли.

Ещё немного — и шпана его до смерти изобьёт.

«Всех не спасёшь. Времени в обрез. Надо двигаться дальше. Скорее», — повторял Флэй, будто мантру.

Пресечение погромов не входило в его полномочия. Да и полномочий, как таковых, у дезертира не осталось. Пусть виновных привлечёт городская стража. Если, конечно, угроза Культа Скорпиона и Чёрная Смерть будет остановлена.

Ещё целые магазины обносили мародёры. Они скрывали свои лица за тряпичными масками. Не столько из-за поветрия, сколько желания остаться инкогнито.

— Как мне дальше жить?.. — скулил, стоя на коленях, некий иностранец с Востока. — Что я вам сделал? Что-о-о?..

Он зарыдал навзрыд.

— Молчи, ифритова подстилка!..

Чужеземца тут же огрели камнем по затылку, и тот обмяк. Затем бандиты продолжили выгребать поддоны с драгоценными специями и пряностями.

Шутка ли, тот был огнепоклонник-беженец, а не верный слуга джиннов Халифата: иначе бы и духу его не было в Саргузах.

Имущество выносили отовсюду — всё, до чего добирались их загребущие руки. Мародёров даже не смущало, что мимо проходит персекутор. Если один, значит, не при исполнении. Можно грабить.

Заморских ростовщиков били на месте. Вытаскивали из закромов серебро. Согласно Дюжине Столпов, дело в принципе праведное.

Но Альдред лишь качал головой: не ценой разрушенных семей.

Протестующие даже не обошли стороной элитную бештинскую парфюмерию, раз от ценников у них на лоб глаза полезли. Воры слепо верили, что переживут чёрный мор, а после — неслабо озолотятся на сделках с перекупами.

«В слабоумии им не занимать…»

Над Торговым кварталом вилось горе, эхом раздавались плач и стоны. Предприниматели молили о пощаде. Многие из них были должны банкам.

Злосчастные купцы цеплялись за подолы бандитского тряпья. Но отбросы общества только втаптывали их в грязь. Без зазрения совести.

Маргиналы не жалели никого, кроме себя.

«Живи, пока молодой. А после нас — хоть потоп».

Били беженцев из Халифата. Кроткие бородачи давно сидели в печёнках у нетерпимых, но праведных гармонистов. Язычников с Экватора просто сажали на ножи. Без разговоров. И плевать, что те давно отреклись от Пантеона.

Громили даже земляков, ибо цены дельцов на товары первой необходимости казались им конскими. И действительно, с началом эпидемии их задрали выше крыши.

Они не щадили ни купцов, ни их жён, ни детей.

«Не люди, а звери».

Флэя терзали смутные сомнения:

«И эту сволочь должна защищать Священная Инквизиция? Их архиепископ называет праведными мирянами? Может, ещё совсем недавно всё так и было. Жизнь сообразно морали, в соборы ходили… А сейчас что?»

Ренегат слился с толпой. Но ему было невдомёк, что при иных обстоятельствах он легко мог затесаться в бандитскую среду. Конечно, если бы мор ни поглотил и его.

Увы и ах, когда общество рушится, в дело вступает закон джунглей. Выживает сильнейший, как ни крути. Альдред, казалось, и не покидал Тропик Водолея.

Кроваво-красный феникс привлекал слишком много внимания. Мародёры замечали персекутора, но как будто видели его насквозь: ряженый предатель. Опасности не представляет. Настоящие инквизиторы возятся с апельсинами.

И всё же, бандиты косились на его лупару и Прощальную Розу. Если б кишка ни была так тонка, они бы позарились на инквизиторское добро. Только вот слава шла впереди персекуторов, бывших и настоящих. Перейти дорогу такому — себе дороже.

Много ли они навоюют с крестьянскими цепами, дубинками, мясницкими ножами?

То-то же.

Заражённые явно были в меньшинстве и поэтому не высовывались на охоту, выжидая во тьме. Пока так. И поэтому бесчинства только множились. Беглец понимал: на пути в «Лазурные Фонтаны» он и не такое увидит.

Ничего, превозможет. С горем пополам.

Дождь уже битый час лил, как из ведра. Он не промок, но жирные капли больно били по макушке. Тук-тук-тук. Альдред пожалел, что к сатиновому халату не пришивали капюшонов. Казалось, рано или поздно он растворится в этом ливне.

Водостоки не справлялись. Ботинки погрязли в воде по щиколотку. Лужи дрожали, будто студень, раз по ним без конца хлестали тучи. Мало-помалу в обуви захлюпало. Ногам стало холодновато. Ещё лучше.

Судьба-злодейка делала всё, чтобы продвижение Альдреда затянулось. Но жаловаться было грех. Пускай Саргузы замерли на последнем издыхании. Это ничто. Он идёт к своей цели, а не выполняет безрассудные приказы Колонны. Чем не достижение?

Главный город Ларданского Герцогства расположился лицом к морю. Сзади его подпирал горный хребет. Но несмотря на широту, погоду предсказать невозможно.

Еретики-шарлатаны, зовущие себя «синоптиками», даже не пытались. Народ сразу поднимал самодуров на смех. Люди с удовольствием наблюдали за их публичным распилом, когда горе-учёные всё-таки попадались Инквизиции.

Ни для кого в Саргузах не было секретом, что погода зависит лишь от комбинации двух факторов: капризов морского течения и высоты неприступных Ларданов.

В образовавшейся тут природной чаше лысые пики надолго задерживают дождевые облака. Из-за этого Город лишается львиной доли ясных дней, которыми наслаждаются на всём протяжении северных субтропиков.

Суховеям из соседней Бештии и Пиретреи сюда никак не пробраться. Солнечной погоде с верхней половины Полуострова также путь заказан.

Весна сырая и ветреная, ближе к концу оборачиваясь несусветной жарой. Лето начинается с сезона дождей, а затем — два месяца пекла. Осень долгая, сухая и нарядная. Зима слякотная. Одно хорошо: здесь никогда не бывает устойчивого снежного покрова и по-северному лютой стужи.

Таков замысел Равновесия, не иначе.

Предугадать сложно, закончится ливень в ближайшие пять минут — или только к утру. Зачастую он длится от силы полчаса в сутки, а в остальное время над Саргузами просто нависают грязно-серые тучи.

— Ждать у моря погоды? Вот ещё, — ворчал ренегат.

Ему не помешала бы карта. Портовые районы почти вплотную примыкали к Янтарной Башне. Но хитрые переплетения улиц надули Флэя, хотя он всегда шёл по левому краю. Не помогло.

В пору было бы держаться поближе к людям, если упыри и впрямь боятся толпы. Но неопределенность подогревала чувство опасности. Кто знает, в какой момент из тьмы полезут каннибалы. А между тем беглецу силы были ой как нужны.

Ренегат удумал нырнуть в ближайший дом — жилой, построенный из серого камня. Из окон свет не бил, и всё же там было куда суше, чем снаружи.

«Может переждать, пока хотя бы лить не перестанет?» — колебался Альдред.

Большинство новых домов, согласно постановлению городского управления, были возведены по единому образцу, с простой планировкой. Короткими перебежками между ними было куда сподручнее выйти к Порту. И не придётся умываться ливнями.

Гениальная идея. Но реальность её забраковала сразу.

Флэй подошёл к ближайшему зданию. Он застыл на месте и нахмурил брови. Ему не понравилась отметина на двери. «Икс» в круге, наспех намалёванный белой краской.

«И что это значит? Неужто дом с заражёнными? Постойте-ка…»

Беглец натянул респиратор и подошёл к окну. Осторожно потянул на себя один из двух скрипучих ставней.

Уже отсюда он услышал чей-то надрывный хрип. Звук перемежался не то с храпом, не то рыком. Это не один какой-то упырь. Шум исходил от неисчислимого множества источников. Они набились в дом, как селедки в бочку.

Ясно. Знак предупреждал: здесь похозяйничала Чёрная Смерть.

В полумраке у окна, обняв себя за плечи, стоял сгорбленный силуэт в разодранной одежде. Дремал. Выжидал. Всё равно что летучая мышь в пещере, только стопами на половицах. Бледная кожа и тошнотворно-сладкий запах минеральных отростков давал понять: лучше судьбу не испытывать. Какие-то дома успели пометить, а какие-то — нет.

Ренегат обернулся. Всего в пятнадцати шагах мародёры свободно творили бесчинства. И на них не нападали твари. Странно.

Лезть в гнездовье к людоедам — чистой воды самоубийство. И совсем неважно, дюжина их там или с полсотни. Узнавать, крепко ли спят заражённые, — себе дороже.

«Чем дальше в лес, тем больше дров…» — подумал предатель.

Он собирался попятиться назад, лишь бы каннибалы его не услышали.

Едва он сделал шаг, второй ставень толкнуло на него. Рявкнув, к нему потянулся упырь. Когти чуть было не сорвали с него респиратор. Альдред в ужасе отпрянул, запутался в ногах и рухнул на мостовую. Флэй успел заметить кое-что.

Каннибал так и не сумел до него добраться. Подёргал рукой. На кожу попали капли дождевой воды. Раздалось шипение. Влага оставила за собой язвы. Упырь завопил, скрылся от боли в темноте и затих.

Предатель округлил глаза, после чего встал. Он пытался осмыслить увиденное.