Декамерон

Глава 8–2. Дивора

Сперва он зашёл в столовую, совмещённую с кухней. На столе остался прокисший ужин и следы борьбы. Далее незваный гость прошёл в опустевшую гостиную, скрипя половицами. Понятия не имея, что может взбрести в голову гексеру, предатель держался у стены, как если бы попал в зону полномасштабного землетрясения.

Вдоль неё он продвигался к боковому окошку с выбитыми ставнями. Попутно — обратил взор на фасадные. Из них открывался вид на пересечение улиц Торгового Квартала. Вели же они в самые разные уголки Саргуз. Где-то там буйствовали орды каннибалов, покуда позволял мрак уходящей ночи.

Передвижение тритона заставляло весь дом ходить ходуном. С потолка сыпалась штукатурка. Всё познается в сравнении. Альдред считал, побег от слона через джунгли — детский лепет в сравнении с тем, что он испытывал сейчас.

Фантом внезапно спрыгнул, круша парапет, на мощёную дорогу. Через фасадные окна было видно, как зверь из Серости поворачивает морду к Флэю.

В янтарных глазищах отразился беглец.

Для ренегата это был, пусть и на исходе, но шанс убежать. Юркнуть в сторону и покинуть обезлюдевшее семейное гнёздышко мещан. Как вдруг фасад первого этажа разлетелся на куски. В грохоте потонули проклятия и брань, что изрёк Альдред. Его застали врасплох. Столько в жизни он не чертыхался ни разу.

Дивора самозабвенно пробил стену собственной башкой. Куски стен полетели в разные стороны, поднимая столпы пыли. Сквозь заслон был виден фиолетовый огонёк: чародейка готовила новое заклинание.

Беглец думать дважды не стал. Тут же бросился к ближайшему боковому окну. Он прикрывал лицо руками от поднявшейся пыли. Надрывно кашлял.

Как если бы этого было мало, обломки фасада обрушились на него каменным шквалом. Летели и били по ногам и рукам. Причём большая часть осколков ранила места, не защищённые латами.

Альдред зашипел.

«Дерьмо!..»

Несмотря на боль, дезертир покинул своё временное прибежище. Бросился между домами переулка, петляя по задним дворам. Дышать становилось лишь труднее.

Убежал Флэй вовремя. Трёхэтажка, что укрывала его от пристального взора чернокнижницы, с волнообразным грохотом взлетела на воздух.

Куски дома засыпали округу, иной раз мешая бежать напрямик, но при этом и подстёгивая поднажать. На ренегата то и дело опускались булыжники. Он спотыкался, гаркал, упирался руками в землю, ловя тело — и снова подымался. Бурлящая кровь отсрочивала момент, когда Альдред бы прочувствовал все свои увечья.

Дивора не оставлял попыток сцапать беглеца. Тритон продолжил перехват по прилежащим крышам.

Флэй совсем не понимал, чего гексер так рьяно за ним увязалась. Он сомневался, что всё дело в его бывшей причастности к деятельности Инквизиции. Подумав на происки Актея Ламбезиса, сам себе не поверил. Нет. Чернокнижница здесь не имела ничего общего с архонтом. Это был её, сугубо личный интерес.

Почему-то язычницу манил именно что запах Альдреда Флэя. Запах, из-за которого однажды он уже поимел проблем, сильно подставив, пожалуй, самого дорогого ему человека на свете. Что в нём было особенного? Кто бы знал. Хотел бы ещё ренегат выслушать сведущих.

Дезертир почти не думал об этом, однако подсознание умножило два на два и выдало предположение: всё дело в его душе. Вернее, размере таковой.

Церковь Равновесия прямо говорит пастве правду. Для некоторых гармонистов жизнь не ограничивается единичным путём от колыбели до могилы. У всего, что способно расти, есть душа.

Простейшие существа переживают воплощение за воплощением — от ростка или букашки до млекопитающего, прежде чем добиться перерождения в человека. Это не сложно: всё в Природе взаимосвязано, и всё строго исполняет свою роль. Обретя разум, встречаешь настоящие трудности. Никто не обещает, что с первого раза отправишься в худший или лучший мир, нежели Равновесный.

На всё воля Противоположностей. И если Свет и Тьма посчитали, что отдельно взятое существо не раскрыло свой потенциал или не оправдало ожиданий за одно воплощение, если оно ещё способно послужить Равновесию, то следует отправить его обратно. Снова влечь физическое существование в страдании.

А между тем душа накапливает опыт предыдущих реинкарнаций и разрастается.

Как правило, из таких сущностей рано или поздно выходят гении мысли, именитые ученые и полководцы, новаторы — и дальше по списку.

Флэй не являлся вундеркиндом. Всего лишь посредственность. Однако, быть может, в Инквизиции предатель так и не сумел раскрыть свой потенциал. Не дошёл до той точки, за которой лежало Провидение. Может, это не более, чем ступень. А его истинное предназначение лежало где-то там, за Ларданами…

Исчадиям Серости такие «старожилы» бренного бытия особенно интересны. Настоящий деликатес. Даже в сравнении с печально известными чародеями. Это манящая амброзия, способная даровать ещё большее могущество, чем прежде.

И если так, похоже, что карманный демон чернокнижницы ткнул в Альдреда пальцем. Как маленький ребёнок. И капризно проверещал: «Хочу!»

Гордиться тут было нечем. Казалось бы…

А вот отдуваться — есть, за что.

Череда узких переходов ненароком вывел ренегата на главную улицу Торгового Квартала. Его именовали Пряный Ряд. Здесь богатеи закупались кофе, чаем и специями. Нигде, как здесь, во всех Саргузах не пахло так приятно. Ещё недавно так и было.

Но сейчас…

Альдред помнил это место. Здесь проходила граница с Деловым Районом. Панораму ни с чем не спутать. Отсюда Флэй видел восьмиугольное четырёхэтажное казначейство. Логистические конторы. Мелкие банки. Резиденции иностранных послов. Прочие здания. Многие из них лежали частично в руинах.

Всему виной безжалостная война идеологий, перекочевавшая из холодных стен Круга под палящее солнце Саргуз.

Жизнь тут кипела не на шутку — даже ярче, чем до мора.

Обглодав до чистоты костей горожан и лошадей, каннибалы рыскали вокруг, чем бы поживиться. Забирались в лавки. Шастали по этажам. Выдирали заколоченные ставни, ломали баррикады в зданиях, лишь бы добраться до выживших.

Горе тем жителям Города, кто слепо тянулся к скоплению людей. Ведь именно туда в первую очередь наведывались упыри.

Трапеза происходила прямо на глазах Альдреда. Четверо каннибалов, будто вороны, рвали какую-то дамочку на крыше соседнего здания. Она ещё вопила. Но не долго. Видимо, до последнего боролась за свою жизнь. А в последний момент — сдалась и не стала прыгать. Тут её и сцапали заражённые.

Кровь из-под тела стекала в водосточный желоб, мешалась с водой и текла вниз. Рано или поздно она попадёт в канализацию. Тут и там кричали выжившие, не успевшие спрятаться с окончанием ливня.

В стороне Делового Квартала творился сущий кошмар наяву. Флэй даже осёкся. Ему показалось, это какой-то сюр. Но нет. Это реальность.

Миротворцы держали оборону, сколько могли. Эффект Материи действительно перевешивал инквизиторский сплав. Щиты легко плавились под гнётом эфирного пламени. Доспехи крошились от магии мороза. А вместе с ними — и псы Церкви.

Апельсины осаждали их, отгоняли от себя. Когда же инквизиторы бросились бежать, возликовали и погнались тут же следом за ними.

На миротворцев и чародеев напоролась орда упырей. Волны сомкнулись. И впредь ни тех, ни других было не видать. Облепило их, будто сворой муравьев. Упыри рвали жертв на части, дрались между собой за лакомые куски. Выковыривали из брони мясо. Распарывали когтями оранжевые хламиды.

Мор преобладал над войной религий. Ни маги, ни инквизиторы не могли отвлечься от своих распрей, объединиться против общего врага. И правда, зачем? Эпидемия — ничто в сравнении с долгом или жаждой свободы.

За пирушкой с крыши наблюдали выжившие. До них каннибалы добраться не сумели. Они окопались в вилле с внутренним садом, который построили исключительно для делегатов из Халифата. Неприступная крепость.

Наблюдатели держались вполне спокойно. Быть может, и вовсе радовались, что их не постигла та же участь. Они сумели отхватить себе лучшее укрытие — и ладно.

«Это безумие…»

Поворачивать назад Альдред не собирался. С Пряного Ряда также идти до Портового Района всего ничего — половина версты напрямик. Может, полторы, если окольными путями. В то же время имели место и срезки, которые бы позволили сократить маршрут в несколько раз.

Флэй ни на миг не забывал о том, сколь хитро и хаотично устроены Саргузы. И это — при всей своей масштабности, растянутости и повседневной загруженности главных транспортных развязок.

Полчища упырей почти полностью поглотили незадачливых жертв и мало-помалу приближались к нему. Альдред успел восстановить дыхание и бросился наутёк. Попутно он размышлял, как ему отвязаться от столь неповоротливого, всепожирающего роя.

«Хватит с меня марафонов. Ноги рано или поздно сами отвалятся.

Мне нужно найти кратчайший путь. На такой широкой улице орда просто растворит меня в себе. Если увести их куда-нибудь в узкое горлышко Портового Района, перемахнуть через пару заборов, оставлю их с носом. Численность сыграет против них же, а я — смогу оторваться.

Только бы на тупик не напороться. Где бы свернуть?..»

Каннибалы бойко огибали все препятствия, встреченные на пути. Они струились между телегами и каретами, словно горный ключ. Некоторые же, кто обратился совсем недавно, находили в себе силы — и вовсе забирались на них. Скакали по крышам и спрыгивали вниз, продолжая неустанное преследование.

Чернокнижница, казалось бы, осталась позади. Сейчас наибольшая проблема Флэя — это людоеды. Но не тут-то было. Не поминай лихо, пока оно тихо.

На перекрёстке прожорливый тритон-переросток вновь заявил о себе. Альдред заметил чудовище лишь тогда, когда фантом выпрыгнул из-за угла.

Дивора выставил перед собой липкие лапы. Хотел сцапать беглеца.

Пасть его раскрылась — вот-вот перекусит пополам.

Гексер чуть было сама не вылетела из седла, удержавшись только чудом за поручень. И тем не менее, чародейке было жаловаться не на что: цель вновь показалась ей на глаза.

Мир для дезертира остановился. Эта секунда растягивалась. А следующая всё никак не наступала. Медленно, но верно пасть и лапы гигантского тритона приближались.

Предатель и сам не понял, как ему удалось избежать гибели. На сей раз.

Альдред не останавливался. И прямо на бегу прыгнул вперёд. Он пролетел прямо под полупрозрачным брюхом чудовища. Его волосы встали дыбом: оказался слишком близко к электрической сфере, что служила тритону желудком.

От участи съеденного заживо трюк спас ренегата. Но от жёсткого приземления — нет. Флэй поздно опомнился, что летит лицом прямо на мощёную дорогу.

Неровные камни находились друг к другу не в притык. Они заметно выступали из общей кладки. Беглец, и без того заработавший немало ушибов, поломается окончательно.

Старые мостовые Саргуз немало ног поломали горожанам. Ренегат же рисковал разбить лицо, получить на рёбрах трещины и гематомы. В последний момент он выставил перед собой латные наручи, попытался поднять к животу колени. Чуток припозднился.