Хозяин Севера

Я чувствовала себя ужасно запачканной. Даже не запачканной, а использованной... но как отмыться от этого я не знала.

Хотя простой горячий душ все же немного помог...

Я подставила голову под строи воды — и от души наревелась, не рискуя реветь в комнате. Говорят, хищникам нельзя показывать слабость, а мне очень хорошо запомнились слова Марианны о том, что они — раса хищников. Да и разве могло быть иначе, если в этом доме меня окружали только нелюди-оборотни... то есть, полулюди-полуволки.

«И никому больше нельзя доверять».

Самое страшное случилось, когда я выключила воду и собралась выйти из душа. Потому что сразу же в этот момент с обеих сторон от меня появились смуглые мускулистые руки, держащие в руках большое белоснежное полотенце.

Полотенце оказалось теплым, очень мягким и приятно пахнущим каким-то невесомым ароматом чистоты — никакого химического аромата, никакой сильной отдушки... Но почему-то именно в тот момент, когда руки Германа закутывали меня в белое махровое полотенце — именно тогда впервые мне показалось, что я на самом деле не в полотенце — я в саване.

И это мой конец — потому что ничего хорошего со мной уже не случится.

Полотенце я приняла, а вот от чужих рук старалась отстраниться как можно дальше. И даже попросила Германа не мешать мне.

— Я принес полотенце, — возразил Герман. Его голос позади меня звучал глухо... но ровно. Так, будто он даже не догадывался, что его появление в моей ванной могло вызвать у меня дискомфорт.

Я с трудом выдавила из себя тихое «спасибо». Умом я понимала, что это надо сделать — хотя бы только для того, чтобы иметь возможность возразить дальше, но вот сердцем... сердцем до меня всё больше и больше доходило, что я сказала сейчас «спасибо» тому монстру, который рвал на снегу моё тело.

— За полотенце спасибо, — набрав в грудь побольше воздуха, повторила я. — Можно мне сейчас остаться одной?

— Нет. — Руки Германа всё ещё оставались вокруг меня, явно давая понять, что любое моё сопротивление будет подавлено. — Одной тебе сейчас лучше не оставаться.

Не произнеся больше ни слова, он тщательно меня вытер, а затем, отшвырнув полотенце на пол, на руках вынес из ванной в спальню — и донёс до кровати.

Забавно, что он далеко не сразу понял, что со мной происходит что-то не то... Я молча лежала на кровати и смотрела в одну точку.

— Наташа, ты устала? — в конце концов, почувствовав неладное, спросил Герман. Он принёс из ванной расческу, затем я увидела тонкий шёлковый халат в его руках.

В комнате, где меня заперли, было чуть ли не жарко сейчас — поэтому да, пожалуй, какая-то более плотная одежда могла вызвать неприятные ощущения... впрочем, и шелковый халат в руках мужчины не вызывал во мне никаких добрых чувств.

— Наташ? — Герман присел на кровать, на которой я лежала, и с тревогой заглянул в моё лицо. — Малышка, что с тобой?

— Я всё ещё там, да? — повернув голову на звук его голоса, спросила я. — Всё ещё в том лесу? С тем монстром?

Даже будучи полностью отстранённой от всего вокруг, я увидела, как Герман вздрогнул... но он тут же взял себя в руки.

— Наташа, у тебя отходняк, — протянул мужчина, впиваясь взглядом в моё лицо. Его тяжелый взгляд как будто сканировал каждый миллиметр моего лица. Затем Герман протянул ко мне руку... но так и оставил её висеть в воздухе между ним и мной. — Ты испытала сильный стресс. В этот момент твой организм работал на пределе своих возможностей... сейчас адреналин схлынул, и у тебя ожидаемо наступил упадок сил.

Герман ненадолго замолчал, продолжая буравить меня взглядом.

— Это пройдет.

— Ты врач? — спросила я.

— Нет. Но я прав.

Я усмехнулась.

— Ты сказал, что вылечил меня — тогда почему я всё ещё здесь, с тобой? Почему вместо того, чтобы отвести меня в город, ты перевёз меня в это место?

— Потому что мне не нравится твоё состояние, — ответил Герман.

А я истерично рассмеялась.

— О, мне тоже много чего не нравится в этой жизни... К примеру, почему мужик, которого я первый раз в жизни вижу, вдруг решает за меня, что и как мне делать, а?

— Потому что ты моя жена, — вдруг зло рявкнул Герман. Я видела, как он дернулся в мою сторону — резкое, какое-то то ли злое, то ли отчаянное движение, которое заставило меня испугаться и закрыть глаза...

Но через мгновение ничего не произошло. На меня не набросился страшный зверь.

Меня не прижал к кровати огромный мужчина.

Только тихо захлопнулась дверь, ведущая во вторую комнату — и всё.

Меня оставили в покое до середины следующего дня.

Точнее, меня закрыли под замок.

Так, будто это я была тем диким зверем, который находил в лесу глупых туристок и пользовался их телом; так, будто это я не могла контролировать себя и представляла опасность для окружающих меня людей; так, будто это именно я могла сделать что-то плохое с оборотнями, которые похитили меня... и, кажется, не собирались возвращать меня назад.

Меня просто заперли.

За все то время, что я находилась взаперти, моё вынужденное одиночество прерывалась всего несколько раз: когда в комнату эпизодически заглядывали всё те же испуганные служанки с подносами, полными еды.

Девушки уговаривали меня поесть, предлагали приготовить любые блюда на мой выбор... но тут же убегали за дверь, когда я начинала задавать вопросы.

Судя по всему, им было запрещено говорить со мной обо всём, кроме еды...

Каждый раз, когда девушки выходили из комнаты, я слышала звук ключа, который проворачивался в двери.

Испуганные, услужливые, называющие меня почему-то не по имени, а Луной — они тем не менее ни разу не были про ключ, про то, что меня надо запереть.

А потом была длинная долгая ночь.

Выкинув шелковый халатик, который принес Герман, куда подальше ( точнее, на пол в самый дальний угол комнаты), я надела те вещи, которые принесли девушки — белье, легкие трикотажные спортивные брюки и белую хлопковую футболку. Прямо во всем этом я легла на кровать, не сводя взгляда с двери, ведущей во вторую спальню.

Через эту дверь вышел Герман. Он вышел не в коридор. Я точно запомнила, что он вышел через эту дверь... Значит, это его спальня.

Впрочем, даже если бы я не заметила, куда он вышел, я бы всё равно не ошиблась... я ведь заглядывала в соседнюю комнату, которая по своему стилю очень напоминала мою квартиру... то есть квартиру Германа.

Эта мысль напомнила мне о том, что я всё это время жила в его квартире.

Я сделала глубокий вздох, позволяя свежему воздуху проникнуть в мои легкие.

А вот от «свежих» мыслей надо было пока постараться абстрагироваться — и как можно скорее.

На меня и так свалилось больше, чем мог вынести обычный человек: существование оборотней; монстр, который сейчас выглядел человеком... И который почему-то считал, что я его жена. То есть, почему он так считал, я, конечно, услышала... но слышать и понимать — две разные вещи.

Разве для того, чтобы вступить в брак, не нужно желание обоих людей?

Подумав о желании, я вспомнила «о лечении», которое проводил надо мной Герман — и после этого спрятав от смущения лицо в подушку, пару часов убеждала себя не думать ещё и об этом.

Возможно, у оборотней на самом деле существует такой вид лечения. По крайней мере, ведь Герман совершенно спокойно относился как к тому, что он делал... впрочем, как и к наготе.

«Он считает тебя своей женой».

А вот это я понимать отказывалась.

В конце концов, даже в зверином царстве ни одна самка, ни одна волчица не станет образовывать пару с волком, который ей не нравится.

«А разве тебе не нравится Герман?»

Я вздрогнула от этого вопроса, который сама же себе и задала.

«Я боюсь его! Это не человек... это зверь, который только выглядит человеком. Это...» — я смотрела на закрытую дверь, ведущую во вторую спальню, и мысленно повторяла про себя все эти мысли.

Было очевидно, что именно Герман является главной причиной, по которой я застряла в этих глухих местах... Дело было вовсе не в моём здоровье, психическом или физическом. И Герман не просто так поместил меня в эту комнату, которая соединялась с его внутренней дверью.

Он пытался вынудить меня подчиниться, вынудить принять его как своего мужчину... или как вожака пары. Я была на сто процентов уверена, что эта дверь, которая разъединяет наши спальни, сейчас открыта. Вначале ночи я даже немного побаивалась, что эта дверь откроется, и в мою комнату войдет Герман. Но уже перед рассветом, я поняла, что у него другой план — очевидно, Герман ждал, чтобы я сама пришла к нему.

Не дождется...

Я не сдамся. Не буду прогибаться под этого мужчину, не буду признавать надо собой его власть. Я свободный, самодостаточный человек! Без всяких мужей-оборотней, кем бы они там не являлись.

И вообще... я едва его знаю.

Я потратила целую ночь на то, чтобы привести свои мысли в порядок. Уже и наше северное утреннее солнце проникло в комнату, пытаясь распугать своими лучами тени, скопившееся по углам спальни, а я все ещё пыталась убедить себя не сдаваться. Это было непросто.

В конце концов, я решила о многом пока просто не думать...

В первую очередь, мне надо было как-то продолжать жить, а ещё больше мне надо было попытаться выбраться из этого места.

Если Герман не желает отвезти меня в Мурманск... что ж, я решила попытаться добраться туда сама. Правда, я не знала, где мы сейчас находимся — как далеко от города... и вообще от любого населённого пункта.

Но это на самом деле не так уж и важно.

Я усмехнулась, подумав, что стараниями Марианны теперь я не только хорошо ориентируюсь по местности, но ещё и неплохо овладела азами выживания в диком лесу. Морозов сейчас нет, так что если меня не атакует новый монстр...

Подумав об этом, я вздрогнула.

«Плохая шутка, Наташ... очень плохая».

Я стиснула зубы и заставила себя не думать об этом... точнее, глубоко не задумываться. Плохие шутки лучше хороших переживаний — с ними есть шанс выжить, с апатией и депрессией — нет.

«Вот вернёмся в Мурманск, окажемся в безопасном месте...»

Чей-то стук прервал мои мысли.

Эта была, судя по всему, одна из вчерашних девушек.

Я молчала, ожидая, что она уйдет, но девушка всё-таки открыла дверь и заглянула в комнату, спросив, что я хочу на завтрак.

Это было похоже на издевательство. Меня приволокли в чужой дом, закрыли в спальне — и теперь спрашивают, что мне подать на завтрак???

— Тишины, — ответила я грубо.

— Как скажите, Луна, — присела она передо мной чуть ли не в реверансе.

Когда девушка удалилась от моей комнаты (по крайней мере, когда её шаги затихли в коридоре), я осторожно подошла к двери и подёргала ручку — дверь как и вчера оказалась заперта.

— Ну, по крайней мере, с памятью у здешних обитателей полный порядок... — протянула я, коротко хохотнув при этом. Хотя смеяться было не над чем. Здесь было в пору зайтись в истерике... но после всего, что я пережила, это было бы глупо.

Вместо этого я снова перевела взгляд на дверь в комнату Германа. Он совершенно точно вынуждал меня самой войти в его спальню.