Ключи от мира

Только тут Гунтас осознал, что мерное урчание моторов из его сна про самолёты и пароходы – это не что иное, как шум работающих за окном бульдозеров.

– Что-то рано они зашевелились. Неужели сроки строительства сдвинулись? Какая-то непредсказуемая база: ломается у них всё, никто ничего не знает, да ещё сам посёлок не отражается на реализаторе!

– Хватит ворчать. Давай пока обсудим наши дальнейшие действия. И ты, Валерка, – пнул Серёжка никак не желающую просыпаться росомаху. – Иди уже отсюда, спрячься куда-нибудь. Итак весь домик провонял из-за тебя мокрой шерстью, как будто в псарне живём.

– Себя лучше понюхай, – осклабилась росомаха. – Никогда не думал, что человек может так сильно смердить. У тебя на одних штанах больше ста разных запахов. А жилетка Гунтаса – это вообще скопище вселенских ароматов. Кстати, чем это у тебя так вкусно пахнет из сумки?

– Это специальное зелье – «Вкус смерти» называется, – улыбнулся пелин. – У него, действительно, весьма приятный запах и отменный вкус. Только вот существо, проглотившее порошочек, через несколько часов раздувает, словно воздушный шар, до тех пор, пока не разорвёт на части. Ну что, желаешь отведать?

– Идите вы со своими магическими гадостями! – брезгливо плюнул Валерка на пол и почесал задней лапой шею. – Я уж как-нибудь своим умом обойдусь. Пойду пока на свой любимый склад, съем чего-нибудь вкусненького.

И росомаха с разбегу влетела в ближайшую стенку и исчезла за ней.

– Да, крутой дар у Валерки. Такой и в обычной жизни был бы незаменим, – восхитился Серёжка. – Хотя, Гунтас, я так и не понял, для чего используют этот «Вкус смерти»? Какой толк от того, что неприятель взорвётся и забрызгает тебя кишками и кровью?

– Это очень коварное зелье. Обычно с ним поступают следующим образом: когда поймают врага, ему сразу же учиняют допрос. И если понимают, что он не представляет особой ценности (и боец слабенький, и знать толком ничего не знает), тогда решаются на применение «Вкуса смерти». Пленнику накрывают шикарный стол, кормят и поят от пуза. И незаметно подсыпают зелье. Потом отпускают восвояси с предупреждением больше не попадаться, иначе головы ему не сносить.

Тот радостный прибегает в свой лагерь и начинает рассказывать о том, как ему неслыханно повезло. Обычно на середине рассказа – бах! – и всех, кто стоял рядом, забрызгивает сам понимаешь чем. А поскольку кровь бедолаги пропитана зельем, то, попадая на других существ, она и их отравляет. Начинается цепная реакция взрывов. Один раз наши маги таким способом без особых усилий взяли целую крепость рептусов. Когда туда вошли, оказалось, что и воевать уже не надо: кругом руки, ноги да головы валяются, а целого никого…

– Какая отвратительная жуть! Это покруче, чем битвы зомби с оборотнями, – раздался знакомый голос из-под кровати.

– Валерка, я же тебе сказал скрыться куда подальше! Что непонятного? – вскипел Серёжка.

– Ладно, будет тебе, – ответила росомаха и виновато опустила голову. – Я же не виноват, что Гунтас так интересно рассказывает. Где я ещё узнаю про другие миры и магические битвы? Ты-то нам с Колькой ничего не рассказываешь.

– Вот здесь они остановились, господин Финбахен, – раздался громкий голос с улицы. – У нас сейчас как раз есть пара свободных домиков, пока не приехали рабочие и не начали основную стройку.

Серёжка и Гунтас от неожиданности замерли, а Валерка по привычке сиганул прямо в стену и выскочил с обратной стороны домика за границей поселения.

– Ох уж эта стройка – постоянно у нас что-то срывается, – сокрушался незнакомый голос на улице. – Я совершенно не привык работать в таких условиях, без жёстких сроков и чётких приказов.

– Я вас понимаю, Артур Карлович. Наше руководство порой создает больше проблем со всеми этими тайнами и недоговорённостями. Я, например, до сих пор не знаю, сколько всего на площадке будет занято рабочих и единиц техники. В таких условиях даже нормальную карту безопасности не составить.

– А что ты хотел, Рик? Сверхсекретный объект, он и на Северном полюсе окутан завесой тайны. Даже я не знаю многого из того, что мне хотелось бы знать.

Не сговариваясь, мальчик и пелин подбежали к кухонному столу, сели за него и принялись мастерить себе бутерброды с маслом и сыром.

– Сделаем вид, что ничего не слышали, так как были увлечены завтраком, – подсказал Гунтас и сделал большой глоток уже давно остывшего чая.

Голоса раздались уже совсем рядом, скрипнули доски крыльца, и входная дверь распахнулась, впустив в помещение морозную свежесть.

На пороге стояли двое – уже известный путешественникам главный инженер Рик и незнакомый мужчина. На вид ему было лет пятьдесят, может быть, чуть с хвостиком. Высокий, поджарый, но с небольшим возрастным животиком, с короткой стрижкой «полубокс», так уважаемой военными многих стран, и небольшими седыми усами. Одет он был в тёмно-синюю военную форму, на которой отсутствовали знаки различия. Только на левом нагрудном кармане была вышита небольшая эмблема, такая же, как на флаге – красный лев с мечом и щитом. Фуражка на голове была явно не по погоде, но мужчину, похоже, это мало беспокоило.

Незнакомец окинул цепким взглядом жилище путешественников. Мельком взглянул на Серёжку и изобразил гримасу безразличия, словно тот был очередным стулом. А вот Гунтас вызвал у него куда как больше интереса. Он удивлённо округлил глаза, однако тут же справился с эмоциями и обратился к Рику:

– Господин Кайтер, потрудитесь объяснить, как проник и что делает на секретной военной базе опасный преступник, разыскиваемый полицией многих стран?

Бутерброд выпал из Серёжкиных рук, естественно, маслом вниз. Мальчику вдруг стало так страшно от сознания того, что пелина могут сейчас арестовать и увезти на Большую землю, а он останется на Северном полюсе совсем один с оленем и прожорливой росомахой. И что ему делать в этой ситуации, уже никто никогда не подскажет.

– Вы что-то путаете, Артур Карлович. Этот господин – Юхан Линдберг, норвежский путешественник и исследователь. Сегодня ночью я направил запрос в Норвежский полярный институт. Там мне подтвердили, что, действительно, он является их внештатным сотрудником и в настоящее время находится в очередной экспедиции на Северном полюсе. А этот мальчик его сын Вигго, они частенько путешествуют вместе.

– Да? – задумчиво произнёс Финбахен. – Наверное, у каждого в этом мире найдётся двойник, и не один, но я сильно сомневаюсь, чтобы по Земле бродил ещё один лилипут в такой чудной одежде.

– Бог с вами, господин полковник, – улыбнулся Рик. – В прошлом году я гостил у своей двоюродной сестры. К ним в городок с гастролями приезжал бродячий цирк. Так там было столько карликов, что аж в глазах рябило. Я даже ненароком подумал, что часть из них состояла из ряженых и загримированных детей. Однако вечером, когда эта ватага завалилась в местный бар и стала бочками лакать пиво, я понял, что это точно не дети. Дети так пить ещё не могут. А кроме того, Юхан оказал нам неоценимую услугу, починив главный генератор. Без него мы жили четыре дня словно без рук.

– Может быть, ты и прав, но жизнь научила меня подвергать сомнению даже самую достоверную информацию. И потом, наш проект слишком важен, чтобы доверять его судьбу ответу из какого-то там Полярного института. Поэтому приказываю тебе выставить у домика вооружённую охрану. И никуда этих двух «Колумбов» не выпускать до моего особого распоряжения. Условия здесь сносные и еды полно, так что не умрут.

– Позвольте! – встал из-за стола крайне возмущённый Гунтас. – Я ещё могу пропустить мимо ушей ваши огульные обвинения в том, что мы какие-то там преступники. Мне неприятен факт, что вы даже не представились и не поздоровались с нами, но и это я переживу. Но запирать нас здесь, словно осуждённых, я не позволю! Мы свободные граждане Норвегии и просим уважать наши права! Вы не имеете никакого права удерживать нас против воли.

– Не кипятитесь, господин Линдберг, – попытался выступить в роли миротворца Рик. – Вы же сами просили пустить вас в посёлок и разрешить остаться на несколько дней, чтобы отдохнуть и набраться сил.

– Совершенно верно, но разговор шёл о двух, максимум трёх днях. А не о каком-то бессрочном заточении по команде полусумасшедшего старика, уволенного в запас, судя по отсутствию нашивок на его военной форме.

Кайтер даже поперхнулся от того, что пелин позволил себе проявить неслыханную грубость в отношении его начальства. И решил больше не вмешиваться, чтобы не накликать беды уже на свою голову.

Финбахен сначала позеленел, потом побагровел, потом пошёл пятнами. Не меньше минуты ему понадобилось на то, чтобы взять себя в руки и процедить сквозь зубы:

– Значит, так! Этого наглого коротышку прямо сейчас отправьте в изолятор. И отберите у него все вещи, кроме одежды. Мальчик пусть остаётся здесь, только не забудьте про охрану у входа. И скажите радисту, чтобы связался с Центром: мне надо кое-что выяснить.

Больше не взглянув на путешественников, полковник развернулся на месте и стремительно вышел из домика.

Рик посмотрел на пелина, покачал головой и устремился вслед за начальником, причитая на ходу:

– Да, ну и дела, вот так дела!

Когда они вышли, мальчик схватил транспортного работника за руку:

– Гунтас, ты что, совсем рехнулся? Зачем так сильно нахамил этому Финбахену? Мы же из-за него сюда приехали, а ты взял и сразу заделался его самым лютым врагом. Теперь точно ничего не выясним. Предлагаю не дожидаться вооружённых головорезов, которые уведут тебя неизвестно куда, и переместиться обратно ко мне домой.

– Спокойнее, Сергей. Ты всё время забываешь, кто я такой и чьё задание мы здесь выполняем, – ответил пелин и принялся намазывать себе очередной бутерброд.

Когда он положил на булку с аккуратным слоем масла толстый кусок сочной консервированной ветчины из большой жестяной банки, только тогда продолжил:

– Если я с ним поругался, значит, так надо было. Если бы он не был таким вспыльчивым, тогда, наверное, пришлось бы с ним даже подраться. Главное было вывести его из состояния душевного равновесия, чтобы он отдал приказ посадить меня в отдельное помещение, которое у них именуется изолятором.

– Я рад, что у Совета, как всегда, продуман каждый шаг, но мне-то что здесь делать одному на краю земного шара? А если ты не вернёшься? Я даже не смогу разобрать их тарабарский язык.

– Норвежский и английский, – уточнил жующий Гунтас. – Они общаются здесь на этих двух языках. В этом ты прав. На, быстренько выпей этот раствор, – и пелин достал из кармана жилетки и протянул мальчику склянку с чёрной жидкостью.

Серёжка, не раздумывая, опрокинул её в рот, проглотил и тут же скривил лицо от противного вкуса и маслянистой консистенции:

– Фу, какая гадость! Что это было?

– Ой! Прости, Сергей, кажется, я дал тебе не то зелье! – спохватился пелин. – Ты случайно съел мои пробы нефти, которые я забыл передать в Центральную диспетчерскую пелинов, когда вернулся из прошлого путешествия. Но ты сам виноват! Развёл панику, понимаешь. Вон, смотри, у меня даже руки затряслись!