Баламут

— Наверное, стоит… — без особой уверенности в голосе буркнул дед, что интересно, не обратив никакого внимания на… хм… форму изложения мысли.

— А привязывать к твоей семье девчонку, которая стараниями Баламута за сутки прорвется на полторы-две ступени и станет мастером шестой или седьмой ступени?

— Ее не надо привязывать! — заявил я, заодно сообщив спорщикам о том, что пришел в себя. — Лариса Яковлевна пойдет за матушкой в огонь и в воду.

— Теперь пойдет и за тобой! — отрезала целительница. — Вернее, побежит, теряя тапки! Поэтому ближайшие сутки не отпускаешь ее от себя ни на шаг, каждые пятнадцать-двадцать минут корректируешь процесс мутации в том же режиме, что и раньше, вливаешь Жизнь в раны, которые я НЕ СТАЛА долечивать, и вкладываешь во все свои действия душу! Вопросы?

— Не думаю, что на Той Стороне…

— А кто сказал, что вы туда пойдете? — хором спросили старшие, а когда увидели, что я напрягся, «атаковали» с двух разных направлений. Степановна надавила на здравый смысл, заявив, что до завершения мутации Шаховой на Той Стороне делать нечего. А дед шарахнул «крупным калибром»:

— Внук, мы не собираемся с кем-либо рубиться: скрытно дойдем до их лабораторного комплекса, выжжем его до скального основания термитной смесью, адаптированной под тот мир, и, до кучи, проведем испытания еще нескольких видов химического оружия. Ну, и зачем нам там будешь нужен ты?

Я видел его взгляд и понимал, что решение уже принято, а значит, трепыхаться бессмысленно. Поэтому махнул рукой и вздохнул:

— Ладно, как скажете. Степановна, я могу идти?

— Не «можешь», а «должен», и не «идти», а «бежать», ибо твоя девочка заждалась!

— Эта «девочка» ровесница моей матери! — напомнил я.

— Пффф!!! По сравнению со мной даже твой дед является пацаном! — гордо подбоченившись, заявила целительница, а затем попробовала ускорить меня подзатыльником.

Увернуться от этого «удара» я смог бы даже в состоянии нокдауна. Но обижать женщину, при всей своей внешней суровости, являвшейся одной из самых добрых личностей Базы, и не подумал. Наоборот, чуть-чуть сместился вправо, чтобы Степановна не повредила пальцы. А когда «пережил» легкий шлепок, «испуганно» ойкнул, сорвался с места и, уже перелетая через порог, услышал последние инструкции деда:

— Девки собирались оккупировать твою спальню. Запри их там и никуда не выпускай…

…Мама и Лариса Яковлевна действительно оказались в моей спальне. Зареванными, но счастливыми до безобразия. Моему появлению обрадовались со страшной силой, но по-разному. Родительница, соскучившаяся донельзя, расплылась в предвкушающей улыбке и явно намеревалась устроить допрос с пристрастием, но уже после процедуры, а ее подруга засияла из-за того, что я пребывал в хорошем настроении, а значит, был на нее не в обиде.

Настроение у меня на самом деле было неплохим, поэтому общение я начал с розыгрыша: поинтересовался, почему они до сих пор в халатиках, дождался недоумевающих взглядов, и довольно заявил, что уговорил деда переиграть принятое решение.

Женщины, конечно же, подорвались с кровати и засуетились. А когда я рассмеялся, настучали мне по печени и селезенке. Потом вернулись на свои места и потребовали, чтобы я занялся делом, ибо «Язве срочно нужна седьмая, а лучше восьмая или даже девятая ступень»!

Я предложил не мелочиться и замахнуться на ранг Гранд, был назван умницей и приставлен к телу. И вложился по полной программе. Сначала в корректировку мутации, а затем в исцеление.

Что интересно, «надзор» этих женщин совершенно не мешал. Наоборот, гордость, испытываемая матушкой за меня, любимого, и помесь запредельной благодарности и надежды, ощущающиеся через щуп, добавляли мотивации. Потом начался допрос, каждые двадцать минут прерываемый теми же самыми процедурами. Но часа через три-три с половиной Шахова, которую, кстати, «допрашивали» как бы не интенсивнее меня, начала уставать. Причем как морально, так и физически, ибо последний раз спала в Дагомысе и потеряла много сил из-за длительного пребывания под все уплотняющимся магофоном Той Стороны, вязкого и долгого боя с корхами, тяжелых ранений, нескольких исцелений и мутации. Матушка, заметив это, вопросительно посмотрела на меня, дождалась подтверждающего кивка и заявила, что ей надо отлучиться по делам эдак на часик-полтора, посоветовала Ларисе немного отдохнуть, и свалила. А Язва, проводив ее взглядом, подкатилась ко мне, легонечко дернула за рукав и уставилась в глаза:

— Спасибо. И за подаренную жизнь, и за щедро отданную Суть, и за возможность встретиться с Оторвой.

Я не хотел, чтобы она зацикливалась на каких-то там долгах, поэтому пожал плечами:

— Беру пример с вас.

— Ты про любовь и дружбу наполовину? — как-то уж слишком серьезно спросила она, а когда я кивнул, тяжело вздохнула: — Да, мы любим и дружим именно так. Но, если честно, я панически боялась, что Оторва могла остыть. Или сосредоточиться на чувствах к мужу, а от меня «отодвинуться». Слегка… или не слегка. Ведь в мире, в котором я живу, такое случается сплошь и рядом.

— У нас тоже такое бывает. Но, слава богу, нечасто. Видимо, из-за того, что слабые тут не выживают, а сильные находят отдушину именно в семье.

— Философ… — грустно улыбнулась она и продолжила откровенничать: — Теперь я счастлива. Но, увы, наполовину: мутация Оли действительно очень красива, но в моем мире твоей матушке появляться нельзя.

— Угу… — согласно кивнул я. — Нас там и так называют выродками, а тут «доказательства» налицо. И на лице.

— Верно. Поэтому видеться с ней я буду ой как нечасто, и эта мысль меня убивает. А если сюда, в Зону, сбежишь еще и ты…

— Я не сбегу, Лар! — твердо сказал я. — В смысле, буду жить на два мира, но, в основном, «базироваться» в том. А сюда буду наведываться для того, чтобы навестить родителей, или по настоятельным просьбам типа вчерашней. По крайней мере, ближайшие несколько лет. А теперь, если тебе хоть немного полегчало, подставляй свою тушку — будем делать из тебя мастера шестой ступени.

— Моя тушка в твоем распоряжении! — дурашливо доложила Лара и… густо покраснела: — Прости: твоя матушка меня заболтала, и я забыла спросить самое главное: Степановна разобралась, как передача Сути действует на тебя?

Я утвердительно кивнул:

— Да. Заявила, что, усиливая тебя, я, вроде как, усиливаю и себя. А потом меня заболтал дед, и я забыл спросить, как именно…