Баламут

— Неа: целительские плетения отправят ее энергетику вразнос.

— Тогда я буду возвращать тебе бодрость массажем и забалтывать. Если, конечно, моя болтовня не раздражает.

— Ла-ар, будь самой собой, ладно? Мне действительно с тобой хорошо.

Этой просьбы хватило за глаза: Лариса Яковлевна вымела из сознания все сомнения в адекватности своего поведения и развила бурную деятельность — подтащила свое спальное место вплотную ко мне, застелила край коврика полотенцем, выложила на него две коробки с сухпайками, литровую бутылку воды и два стакана, заставила меня съесть всю свою порцию, пообедала сама, убралась и села рядом. А когда я закончил очередную процедуру, мрачно хмыкнула:

— Ты возишься с ней по три-три с половиной минуты и делаешь перерыв в восемь-девять. Сто тридцать с лишним таких циклов в сутки умотают кого угодно. А три-четыре дня в таком режиме почти наверняка вызовут тихую ненависть к объекту воздействия. Скажи, пожалуйста, а нельзя хоть немного удлинить промежутки между процедурами?

— Уже. В смысле, эти и так впритык к грани, за которой энергетическая система Ярины начинает расползаться, как гнилая тряпка.

— А с такими промежутками?

— С такими промежутками потихоньку укрепляется и обретает намного более четкую структуру, чем та, которая должна была появиться, не случись этой «Волны».

Язва задумчиво подергала себя за кончик носа и сделала тот же самый вывод, к которому пришел я:

— Судя по всему, за счет передачи Сути?

— Видимо.

— А мою передать нельзя?

— Ла-ар…

— Ау?

— Ты мне нужна живой и здоровой, поэтому экспериментировать мы не будем! — нажимом сказал я. — Договорились?

— Дурить не буду. Обещаю. Просто обдумываю все гипотетически возможные варианты.

— Лучше помоги мне отвлечься! — посоветовал я, поймал вопросительный взгляд и объяснил, что имею в виду: — Меня вымораживает повторение одних и тех же действий. Поэтому если ты начнешь показывать плетения и помогать запоминать их структуры, то постоянная смена деятельности слегка ослабит давление на мозги.

Лариса Яковлевна явно засомневалась, что подобная смена деятельности сможет хоть чем-то помочь, но спросила, заклинания какой из школ меня интересуют. Я почесал затылок, делая вид, что раздумываю, заявил, что целительские точно неинтересны, и попросил показать несколько воздушных, чтобы я смог выбрать схему попроще…

…Плетение сферы я освоил на одной силе воли, ибо к семи часам вечера озверел и от до смерти надоевших вливаний Сути, и от коррекций, и от беготни с Яриной к речке и обратно, и от возни с силовыми линиями. К этому времени Шахову начало колотить от моего бараньего упрямства, и я наступил на горло собственной песне, признав, что идея была ошибочной. За это схлопотал чисто символический подзатыльник, оказался в объятиях Ларисы Яковлевны и взбодрился от мощного восстановления. А через считанные секунды, наконец, прозрел:

— Лар, а давай попробуем вызвать усиливающий резонанс?

— Ну, мы с тобой и придурки… — начала, было, она, и прервалась на полуслове: — Так, стоп!!! Раз ты УЖЕ подсадил Рину на свою Суть, значит, нам надо вызвать сразу два: вдруг ускорится не только твое восстановление, но и мутация Долгорукой? Кстати, во время коррекций ты работаешь руками, значит, надо подключать магистральные жилы нижних конечностей!

— И два с лишним часа не отлипать друг от друга… — вздохнул я.

— Ну-у-у, мне это точно будет в кайф… — «призналась» Лара, чмокнула меня в кончик носа и, не откладывая дело в долгий ящик, пересела так, чтобы касаться нижними конечностями моей ноги и нижней части спальника Рины…

Как ни странно, эксперимент оказался успешным: через два с четвертью часа Суть начала восстанавливаться в полтора раза быстрее, чем обычно, а промежутки между процедурами удалось увеличить до четырнадцати минут! Вот мы и радовались. Эдак до полуночи. А потом Судьба решила, что мы слишком расслабились, и отравила эйфорию от небольшой, но все-таки победы над обстоятельствами необходимостью решать очередную проблему. Какую именно? Разбираться со стаей из девяти волков-мутантов, невесть с чего решившей наведаться в нашу пещеру.

Само собой, серых хищников я «увидел» издалека. И до последнего вел себя в соответствии с требованиями пословицы «Не буди лихо, пока оно тихо». Благо, изначально зверье трусило по противоположному берегу реки и должно было пройти мимо. Но эти твари учуяли запах росомахи, почившей в бозе, и решили проверить, нельзя ли ею перекусить, поэтому переплыли на сторону нашего убежища и отправили в него разведчика. Вернее, собрались, было, это сделать, но не нашли в нас понимания: я, не выходя наружу, ударил каплями лавы, чтобы отпугнуть волков и не заливать подступы к пещере их кровью.

Ага, так они и свалили: увидев мою тушку, потерявшую марево в момент применения заклинания, хищники преисполнились энтузиазма, разбежались в разные стороны и начали подкрадываться. В том числе и по той части склона, которую не было видно из логова. Слава богу, чувство леса работало более чем хорошо, и на попытку особо хитрого самца ворваться внутрь ответила Язва — по моей команде со всей дури вложилась в воздушный кулак. Несмотря на то, что в момент создания плетения цель еще не наблюдала.

Волка, на долю секунды запутавшегося в моих силках, как ветром сдуло. Хотя почему «как»? Им и унесло, превратив зверя весом килограммов под семьдесят в мешок с раздробленными костями и уронив на камни аж на берегу реки!

Следующего «незваного гостя» мы отправили в полет по той же схеме, а потом началось самое «веселье» — настало время очередной процедуры, и я был вынужден заняться Яриной. Пока вливал в нее Суть, еще как-то умудрялся делить внимание и подсказывать Шаховой, с какой стороны готовятся атаки. Но полноценный «штурм», по закону подлости, начался именно в тот момент когда я занялся ядром и вынужденно отключился от реальности.

Ход мутации корректировал в предельно возможном темпе, вернулся в действительность без каких-либо задержек, оценил обстановку практически мгновенно и, озверев, сорвался в волчий скок.

Относительно мелкую самку, вцепившуюся в левое предплечье Ларисы Яковлевны и исступленно мотавшую лобастой башкой, убил костяным ножом, достав до мозга через глазницу и, на всякий случай, как следует вложившись в высверк. Два обезглавленных трупа и самца с наполовину перерубленной шеей, бьющегося на обломках костей, перепрыгнул, ибо чувством леса видел и вожака, притаившегося за правым краем «дверного проема», и создаваемое им плетение. За мгновение до выхода на прямую видимость успел кинуть головокружение и силки на еще одного самца, вытянувшегося в длинном прыжке к Язве, и касанием плеча снес его с траектории полета. А через миг превратился в бешеную газонокосилку: рассек клинком, до упора напитанным Молнией, плетение, уже начавшее наполняться Силой, вбил обезглавливание в открытую пасть этого серого хищника и искромсал волчицу, прыгнувшую на меня из-за его спины. Рвал бы агонизирующие трупы и дальше, но вовремя вспомнил о ранах Шаховой и, развернувшись на месте, метнулся к ней. На ходу доставая из перстня нужную химию.

Попытку женщины что-то объяснить пресек повелительным рыком, первым взмахом ножа взрезал остатки рукава комбеза до плечевого сустава, а вторым отсек кусок измочаленной ткани у самой подмышки. Затем приказал Язве остановить кровь и занялся привычным делом. Само собой, используя навыки целительницы везде, где это было возможно.

Когда сделал все, что было необходимо для предотвращения заражений «местного колорита», рявкнул «Дальше сама!» и метнулся к Долгорукой. А минуты через четыре, покончив с очередной процедурой, вернулся обратно, понаблюдал за ходом исцеления, решил, что Шахова прекрасно обойдется без меня, и озвучил свои планы:

— Продолжай в том же духе, а я сброшу трупы в реку и начну избавляться от следов схватки…