Живая

Глава двадцатая

Волшебные слова любви и упоенья

Я слышал наконец из уст твоих… Алексей Апухтин

Зоя спустилась в темницу. Она ожидала, что там будет холодно и сыро, но ошиблась: напротив, воздух был сухим и жарким, откуда-то тянуло гарью, прогорклым жиром. Видимо, кухня для заключенных находилась непосредственно над или под тюремным отсеком, и на ней особенно не беспокоились относительно запахов. Зое мгновенно захотелось чихать, а горло сдавил спазм. Лучше бы вдали от Айкена она лишилась дыхания, а не сердцебиения, с досадой подумала девушка. И тут же с ужасом представила, каково Симонетте сидеть в этом ужасном месте с мая или июня. Могла ли она даже умереть среди этой жути и гадости?.. О, девочку следовало срочно найти!

Это оказалось нетрудно: камеры были по большей части пусты, всего в некоторых из них сидели монстры, даже по очертаниям не напоминавшие людей. Вонь от чудовищ могла соперничать по омерзительности с запахом, доносившимся из кухни.

Девочка оказалась в самой маленькой клетушке, мимо которой Зоя чуть было не прошла, даже не удостоив взглядом, — в первый миг она показалась пустой. Симонетта выглядела лучше, чем Зоя ожидала. В первую очередь, она была живой. Во вторую — хоть девочка и исхудала, а отросшие волосы свалялись в колтун, на ней не было видно никаких следов увечий. Это не значило, что их вовсе нет и что ее не подвергли жестоким пыткам, но все же напоминало, что могло быть гораздо хуже. Едва только увидев прижавшуюся к решетке Зою, Симонетта заплакала, закрыв лицо руками и уткнувшись лбом в грязные колени.

— Тихо, сейчас я тебя освобожу, — прошептала Зоя. — Не бойся, все будет хорошо.

Девушка начала возиться с замком. Симонетта, хоть и послушно притихла, дрожать так и не перестала и рук от лица не отняла, только немного подняла его да раздвинула пальцы, чтобы открыть глаза.

— Я не хочу умирать, — жалобно пролепетала девочка.

— Ты и не умрешь. Мы сейчас убежим.

Симонетта покачала головой.

— От них никто не убегает.

— Поверь, мне однажды это удалось.

Нарисованная на замке руна сработала с негромким хлопком, и дверь открылась. Зоя протянула руки к Симонетте, подняла ее с пола — легонькую, как пушинку, — и, обхватив за пояс, прижала к себе.

— Я помогу тебе идти.

Вместо ответа девочка снова захныкала. Зоя сняла с плеч пиджак и накинула его на Симонетту. От платья девочки давно остались только жалкие грязные лохмотья, едва прикрывавшие бедра, так что Зоя с беспокойством предположила, не хуже ли все, чем она сперва подумала? Не сделали ли с ней какой-то совершенно омерзительной гадости?

— Идем, нам надо торопиться, — девушка потянула недавнюю узницу за собой.

— Прости, что я была такой занозой в заднице.

— Да брось, ты не была. — Зоя прижала ее к себе сильнее, чтобы им было сподручнее идти. — Мы и виделись-то всего ничего.

Девочка опять заплакала, но беззвучно. Глаза ее оставались сухими — скорее всего, оттого, что она страдала от серьезного обезвоживания. Но плечики Симонетты вздрагивали так, что ошибиться было невозможно. Интересно, подумала Зоя, она знает, что ее брат мертв?.. Потом они обязательно об этом поговорят, решила девушка, обязательно поговорят.

Пока же надо было разобраться с насущными проблемами: Зоя обезвредила охрану, когда входила в темницу, но теперь дверь закрывали своими телами двое новых воинов. Зоя поняла по их одежде и фигурам, что это не слуа, но к какому точно виду и званию они принадлежали, не смогла догадаться. Оба обладали крупными рогами, матово блестевшими в сумраке коридора, руки неприятелей оканчивались когтями длиною почти в палец, а темные лица были наполовину скрыты под платками, над которыми хмуро мерцали желтые глаза.

— Вы не выйдете отсюда, — мрачно сказал один из монстров.

Зоя задвинула Симонетту себе за спину, приготовилась к драке, но тут в коридор вышло еще двое воинов… И все — с мечами.

— Беги! — крикнула Зоя. Симонетта попробовала сделать шаг, но упала и даже не смогла подняться. Она так ослабела, что у нее не оказывалось сил спастись. Зоя провела руками по локтям, будто задрала несуществующие рукава, и приготовилась к драке. Шестеро на одну, невооруженную, не имеющую возможности отступать? О, безусловно, нечестно. Но рассчитывать на то, чтобы завлечь противников в более узкий коридор, да и просто отбежать, чтобы разделаться с ними по одному, не могло быть и речи: позади Зои на полу все еще валялась обессилевшая Симонетта.

Однако и вечно стоять тоже было нельзя. Двое воинов, первыми преградившие беглянкам дорогу, рванулись вперед, атакуя. По счастью, они были безоружны. Один врезался в Зою, как таран, отбросив ее вбок, к стене, но девушка не дала ему навалиться на себя, оттолкнула ногой, хоть от удара о камень и заболели содранные лопатки и затылок. Второго, замешкавшегося, противника Зоя схватила за рога и, умело развернув на инерции, выставила перед собой, как щит. Оставалось четверо врагов, и все — с мечами в руках. Один кинулся к Симонетте, уже было схватил ее за тонкую руку, но тут же рухнул на нее сверху, хрипя и содрогаясь. В затылке у него торчал нож. Столовый.

— Хэвен! — радости и облегчению Зои не было предела. Девушка ударила рогача, которого еще держала так, чтобы не разогнулся, под дых коленом, затем в нос, и отбросила прочь обмякшее в обмороке тело.

Хэвен без труда разобрался с еще двумя врагами, хоть и располагал только ножами с кухни, Зоя проткнула последнего оставшегося воина его же собственным мечом. Затем, не сговариваясь, они бросились к Симонетте, скинули с нее тело стража и подняли девочку на ноги. Казалось, она даже не поняла, что случилось. Неудивительно, подумала Зоя, она так ослабла, а от падения, возможно, на какое-то время потеряла сознание.

— Нужно вывести ее на поверхность, — сказала Зоя.

Симонетта вряд ли ее слышала, но она снова начала хныкать и дрожать всем телом. Хэвен прижал ее к своей груди и приобнял со всей нежностью, на какую только мог быть способен древний воин. Не слишком это было тепло, но до Симонетты, быть может, никто никогда не удостаивался и крупицы подобных чувств от Хэвена.

— Я позабочусь о ней.

Зоя ожидала, что девочка в руках воина затихнет, однако она только еще больше разволновалась, сжалась в комок, накрывшись пиджаком почти с головой. Хэвен успокаивающе погладил ее по затылку, но напрасно — Симонетта боялась его еще больше, чем Зою.

— Где Айкен?

Хэвен покачал головой.

— Понятия не имею. Долгая история. Но ты иди, найди его, или он попадет в переплет. А я тут все знаю, мы без труда выберемся с Симонеттой на поверхность. Встретимся дома. — Мужчина отсалютовал ученице пальцами и поспешил прочь, приобняв Симонетту так, что скорее нес ее, нежели вел.

Зоя проводила их взглядом. Она надеялась, что Хэвен так спешил из-за тревоги за девочку. Или же он знал о какой-то опасности, о которой не предупредил ученицу. Но это же был Хэвен! Он не мог так поступить! Нет, никогда. Он не будет лукавить и издеваться, не то что Кларисса! Зоя помотала головой, прогоняя недостойные мысли и непрошенные догадки, случайные подозрения… и побежала трусцой в другую сторону. Она стремилась попасть в золотой зал, туда, куда они с Габриэлем переместились с пустыря. Если Айкен — ох, неугомонный! Ох, сорвиголова! — нашел путь в Сияющую страну, он должен был быть там. Если, конечно, дело не осложнилось тем, что он пошел искать ее по всему Двору. Но об этом даже не хотелось думать.

Зоя толкнула двери в зал обеими руками, так что чуть не упала, влекомая собственным весом. Она помнила, что раньше прилагала больше усилий для того, чтобы открыть золотые врата без помощи чар. Или злость придала ей сил, или магия Аннувна уже не была так сильна, как раньше, по крайней мере — здесь. Неудивительно, подумала Зоя, решив в пользу второго предположения, Габриэль вряд ли мог бы править, преумножая величие Двора. Равно как и свое собственное.

Но что думать о нем? Габриэль в эту минуту лежал в пиршественном зале, далеко-далеко, отделенный от Зои сотней стен. А Айкен был на другом конце бальной комнаты. Зоя бросилась к нему.

— Ты не ранен? — Она влетела к нему в объятия, дрожа, убрала с его лба прядь, не спадавшую даже на глаза: только для того, чтобы лишний раз коснуться напарника, ощутить под подушечками пальцев его настоящую, теплую кожу.

— Нет, все в порядке. А ты? Где Симонетта?

— Она с Хэвеном, все будет нормально.

Айкен напрягся, но кивнул. Он почти заставил себя сделать это движение: в первую минуту он хотел было рассказать напарнице о предательстве Клариссы, но передумал. Объясниться можно было и потом, сейчас важнее было то, что они оба живы и здоровы.

— Нужно выбираться… — Зоя на секунду задумалась. — Погоди, как ты сюда попал? Мы не сможем пройти тем же путем?

— Нет, не думаю.

— Что ж, ладно. В любом случае, хорошо, что ты не нарвался на стражу. — Пальцы девушки снова скользнули по лицу напарника: со лба на щеку, опустились к шее…

— У меня пистолет и твой меч. Я могу за себя постоять! — Айкен сиял улыбкой.

Наверное, они могли бы проговорить еще долго, ошеломленные чувствами, которые вспыхнули в них из-за краткой разлуки, острого испуга и неожиданно сладкого воссоединения, но их прервали. В двери вслед за Зоей вошли слуа и другие человекоподобные существа, причудливо одетые и награжденные природой рогами, как стражи в темнице, чешуей, хвостами и вовсе странными конечностями.

Зоя отступила от Айкена на несколько шагов, уже не глядя на него, сосредоточив свое внимание на противниках. На коже девушки тотчас проступили черные полосы.

Айкен попытался удержать ее за руку, но не успел — пальцы ухватили лишь воздух. Тогда молодой человек снял с пояса меч и окликнул Зою. Она не обернулась, но он все равно бросил оружие, зная — она поймает.

И Зоя действительно схватила меч, просто вскинув руку над головой, не обернувшись, не дрогнув. Она не обнажила оружие, повесила его на пояс и выпрямила спину.

— Время для боя, — сказала она и глубоко вздохнула. Айкен достал пистолет.

Слуа и иные окружили Зою, полностью проигнорировав ее напарника, по их мнению, совершенно безобидного. С тихим ворчанием воинство Неблагого Двора начало сужать кольцо, намереваясь схватить девушку, подло задавив числом, но в следующий момент Зоя раскинула руки в стороны, улыбнулась, медленно повернулась вокруг своей оси, и волшебные существа отшатнулись с пронзительным, взлетевшим до полотка и отразившимся от золотых стен воплем.

— Ну? Кто смелый? Кто хочет испытать свою судьбу? Раз уж вступили в бой, отказаться уже нельзя, это правило Аннувна, известное с начала времен. — Девушка смерила взглядом каждого монстра в кругу. — Если я кину вам вызов, отказаться будет нельзя.

Слуа и другие воины молчали. Они не двигались, застыли, будто заколдованные. Зоя напрасно кружилась, кривя губы в презрительной усмешке: никто не решался вступить в бой с женщиной, слава которой гремела четыре столетия назад, а теперь, в начале двадцать первого века, возвращалась. Истерзанный Наккилэйви мог бы это подтвердить, как никто иной.