За Русью Русь

— Господи, помилуй поднявших меч на меня, ибо не ведают, что творят!

Точно бы заранее знал русский князь, что нужна его смерть, может, не ныне живущим, другим людям, что придут на землю, обагренную его кровью, позже и вспомнят про него, ко Христу потянувшегося, и преисполнятся Духа Святого. Он верил в это, и вера не была погублена вместе с ним, но, отделившись от него, стала видна издали, и притягивала не охладевших к Божьему слову. Она и Владимира тревожила и не отпускала подолгу.

Да, так все и происходило, но, чтобы ясно увидеть Аскольда и благую погибель его, как если бы он не отдален от теперешнего времени многими летами, такого с Владимиром еще не было. Он хотел бы говорить со старым князем о его вере, так окрепшей в нем, что и смерть не могла ничего стронуть в ней, но Аскольд молчал, лишь смотрел на него с сочувствием, и от его взгляда на сердце у Владимира стало спокойней. Время спустя образ русского князя начал тускнеть, размываться, пока не исчез. Но, кажется, исчез только за тем, чтобы уступить место Христову Апостолу. Владимир не однажды слышал о Нем от странствующих певцов и премудрых волхвов. Те говорили, что в давние леты появился в здешних землях дивного разумения человек и сказал, пророчествуя, что подымется на сих горах славный город и воздвигнутся тут Божьи храмы и возвеличат имя Господне и деянья Его. Звали того человека Андреем Первоапостольным. Чаще Первозванным. Много званых, да мало избранных. И нет среди народов избранных, но среди людей. И не увидеть их сразу в толпе, тихи и скорбны, словно бы взвалили на себя все горести мира, с тем и пребывают в непрестанных молитвах, а коль скоро станет на сердце у ближнего легко и свободно, то и в них самих осияется. Мало их, избранных. Но они есть, есть! Если бы не они, иль не угасло бы все, к добру потянувшееся, иль не сделалось бы вокруг нас, да и в нас самих, темно и глухо? Иль не утянулись бы мы во мрак, чтобы уже никогда не припасть пересохшими губами ко Престолу Всевышнего? Что есть в нас, многогрешных, от мрака отделяющего? Только жажда пития от Божественного света, только она, нет-нет да и заявляющая о себе. И тогда мы выбредаем из сумерек своего земного существования, и от небес открывается даже падшему, и перед ним нечаянно, подобно солнечному лучу, прорезающему густые облака, хотя бы однажды, зато и незабываемо до последнего земного дня его, промелькнет надежда, что не все еще потеряно и спишутся ему грехи его, пускай и в далеком, едва прозреваемом времени. Отними эту надежду, и пуще прежнего встоскуется душа человеческая и, в конце концов, заморит себя, и уж не отыщешь ее нигде. Сказано, бессмертна душа человеческая. Но всякая ли душа бессмертна? И что есть отодвигающее людей от погибели, как не вера в благоустояние небесной жизни, пред которой все равны? Нету для нее пасынков, как нету и любимчиков. Но тогда почему одни уходят из ближней жизни со страхом в сердце перед неведомым, а другие нетрепетно, с ангельской покорностью? Истинно, от мрака рожденное во мраке и сгинет. Но истинно и другое, от света любви явленное миру в лучах его и пребудет до веку. Всякому сущему отпущена своя мера, от нее и восхождение, и увядание вместе. Кто скажет, что есть исход времени и где завершение ему, высоко вознесшемуся над мирскими деяниями, их воздымающими или, напротив, опускающими в пропасть неведения?..

Поведано в давние времена: всякое царство, разделившееся в себе самом, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. Не это ли происходит ныне в русских землях? Прав, пожалуй, Добрыня, говоря, что для укрепления русского духа надобна единая воля, которая управляла бы во всех селищах и городищах. Но где отыскать опору ей?..

— Отец мой, Великий князь Святослав, предерзостен был и много сильнее меня и тверже в решеньях. И в хазарских землях, и в касожских, и в булгарских испытали тяжесть его руки и покорились русскому витязю. Но и он не сумел привнести в вотчины, Богами данные во власть ему, тишину и покой. И стоило отойти ему в мир иной, как сразу зашаталось на Руси и князья, большие и малые, возомнили себя наибольшими. Сколько потребовалось пролить русской крови, чтоб хотя бы на время снова собрать отчие земли под державной рукой!

На прошлой седмице Владимир встречался со старцем Видбором и поразился его облику и речам его, подобным спокойному, все окрест подчиняющему своему духу водному потоку. Сказал старец про Бога единого, открывшегося ему во всем великолепии и славе. И про Христа, Сына Его возлюбленного, а вместе и Сына Человеческого.

— Не к Нему ли, в котором Божье благоволение, обращены ныне сердца многих людей и на русской земле?.. Не пришло ли время пасть ниц пред Престолом Всевышнего?!.. От Единого Бога и власть на Руси должна стать едина и никем не разделяема, никакими Уставами. И да свершится по сему слову, потому как открылось мне чрез суровую жизнь мою.

Владимир со вниманием выслушал старца и сдвинулось в душе его и узрилось благолепное, очищающее в ней…