Сокровища ханской ставки

– Всенепременно, – отвечала Варвара, легким шагом выбегая за калитку. – Вот вернусь – и немедленно начну и почитать, и повиноваться…

С этими словами они пропала в сумерках, оставив батюшку в тоске и печали возносить молитвы небесному своему покровителю мученику Евлампию, а купно с ним всем ангелам и святым, способным хоть как-то повлиять на эту сложную и двусмысленную ситуацию.

Спустя полчаса Варвара уже входила под сень деревьев, окружавших лесное озеро Листвянка. Ветер к ночи утих и озерная гладь стояла темная, неподвижная, казалось, на воду можно встать и идти по ней совершенно невозбранно, как когда-то, побуждаемый Спасителем, сделал это апостол Петр. Но, похоже, у барышни на сегодняшний вечер были совсем другие планы, в которые хождение по воде аки посуху совершенно не входило.

Выйдя на берег озера, едва освещенного слабой луной, Варвара прислушалась. Откуда-то издалека доносился легкий храп. Варвара быстро пошла по берегу в ту сторону, откуда шел храп. Спустя несколько минут странный звук вдруг прекратился, а потом послышался плеск воды, как будто какое-то массивное тело скользнуло в озеро. Барышня замерла и некоторое время напряженно вглядывалась в темную воду. Терпение ее было вознаграждено: она увидела, как идущая по озеру лунная дорожка заколебалась. Кто-то большой и могучий медленно рассекал воды, плывя вдоль озера.

Однако, вместо того, чтобы испугаться и бежать, Варвара Евлампиевна, напротив, подошла к самому краю озера, отбросила в сторону ткань, покрывавшую корзину, вытащила оттуда живую курицу, размахнулась и бросила ее как можно дальше. Птица, упав в воду, судорожно забила крыльями и истошно закудахтала. Спустя мгновенно озеро вокруг нее взбурлило и несчастная курица ухнула в бездну, окончательно исчезнув под водой. Несколько секунд озеро в этом месте еще колебалось, потом утихло и ничто больше не нарушало его спокойствия.

Барышня же, постояв с минуту на берегу, повернулась и скрылась в лесу. Спустя несколько мгновений кусты рядом с огромным дубом зашевелились и оттуда выглянул Ганцзалин. Однако вылезать наружу почему-то не стал, лишь осведомился, глядя куда-то внутрь куста:

– Что вы на это скажете, господин?

Можно было ожидать, что куст заговорит с ним, как это случалось в ветхозаветные времена, но куст, однако, промолчал. Вместо этого из глубин его высунулась чья-то железная рука и, не сказав ни единого слова, уволокла китайца в заросли. Если бы можно было заглянуть в кусты, и хотя бы немного осветить их внутренности, мы бы непременно обнаружили там не только Ганцзалина, но и его хозяина, действительного статского советника Нестора Васильевича Загорского. Несмотря на то, что на первый вопрос помощника тот не ответил, Ганцзалин не унимался.

– Господину это ничего не напоминает? – проговорил он громким шепотом.

– Например? – сухо спросил Загорский.

– Например, легенду о поповской дочери, которая кормила дракона…

– Мне это напоминает дешевое представление, – отвечал Нестор Васильевич брюзгливо. – Если ты присмотришься, то заметишь и зрителей. Слева от нас на дереве сидят трое мальчишек лет девяти-десяти.

– При чем тут мальчишки? – не понял китаец.

Загорский отвечал, что по его мнению, все это жертвоприношение – всего лишь спектакль. Завтра же слух о том, что поповская дочка кормит озерного дракона, разлетится по всему селу.

Ганцзалин удивился: то есть господин полагает, что кормление крокодила поповна производила на публику? Но зачем бы ей устраивать столь странное и неподобающее зрелище?

– Это нам как раз и предстоит выяснить, – отвечал Нестор Васильевич. – И мы это выясним, не сомневайся.

Сказав так, он скользнул к высокому дубу, в кроне которого что-то шевелилось и постучал по нему ладонью. Дуб замер, ветви его загадочно темнели на фоне ночного, тускло освещенного луной неба.

– Слезайте, – негромко сказал Нестор Васильевич. – Живо слезайте, я вас вижу.

Дуб молчал, ни единый листик не шелохнулся на нем. Загорский нахмурился.

– Если вы сейчас все трое не слезете на землю, мой слуга-китаец сам заберется к вам. Имейте в виду, китайцы очень жестоки, так что он оторвет вам уши и засолит их в банке с огурцами. Итак, считаю до трех: раз… два…

Дуб заволновался, ветви его раздвинулись и с дерева вниз, прямо в объятия Ганцзалина спрыгнули трое мальчишек. Вид у них был напуганный, они не могли отвести глаз от суровой физиономии китайца. Загорский щелкнул зажигалкой и осветил их встревоженные физиономии.

Один мальчишка был высокий и худой, с длинным носом, белыми, выгоревшими на солнце волосами, во рту его красовалась дырка от выпавшего зуба. Второй, в сером картузе, оказался пониже, зато коренастый, с выставленной вперед нижней челюстью и упрямым взглядом. Третий, самый маленький, был стрижен наголо и все время переводил испуганный взгляд со своих товарищей на Ганцзалина и обратно.

– Ну-с, друзья, позвольте представиться, – негромко, но внушительно заявил Загорский. – Меня зовут Нестор Петрович, это – мой помощник Ганцзалин. А кто вы такие?

Мальчишки назвались. Высокий оказался Егоркой, коренастый – Матвеем, самый маленький – Санькой.

– Ну, а теперь расскажите мне и моему помощнику, что привело вас на озеро в столь поздний час?

Несколько секунд мальчишки топтались, отводя глаза, потом худой Егорка вдруг заныл жалобным голосом:

– Дя-аденька, отпустите, мы ничего не делали, мы просто гуляли…

– Просто гуляли? – усмехнулся Нестор Васильевич. – На дереве?

Матвей пробурчал, что на дерево они полезли за сорочьими яйцами. Загорский на это заметил, что за яйцами никогда не лазят на дерево все вместе: кто-то один обычно стоит внизу, чтобы можно было ему эти яйца передавать. Они же сидели наверху все втроем, следовательно, яйца тут упомянуты совершенно не к месту. Дети, пораженные столь глубокими познаниями взрослого человека в ребячьих делах, потрясенно молчали.

– Ну вот что, друзья, мне некогда с вами играть в молчанку, – сказал Нестор Васильевич, суровея лицом. – Или вы мне скажете, за кем вы тут подглядывали, или я отдам вас на растерзание моему Ганцзалину.

Помощник при этих словах оскалился и скорчил такую свирепую рожу, что мальчишки даже попятились от испуга. Видя, что деваться некуда, они все-таки признались, что подглядывали за поповной.

– За Варварой Евлампиевной? – уточнил Нестор Васильевич.

Мальчишки закивали – за ней, других дочерей у батюшки Евлампия не имеется. А эта, Варвара которая, она ведь не просто барышня, она из ученых – женские курсы кончала, а теперь вот крокодилу кормит.

– Крокодилу, говорите? – повторил действительный статский советник, однако вид у него при этом был скептический.

Крокодилу, истинный Бог, закрестились ребята. Загорский покачал головой: и когда же в их озере образовалась крокодила?

Тут мнения неожиданно разошлись, и ребята заспорили. Матвей был убежден, что крокодила в озере была от сотворения мира, Егорка же считал, что появилась совсем недавно. Маленький же Санька участия в споре не принимал и только попискивал от страха.

– Ежели она от сотворения мира, то кто же ее тут кормил столько времени? – ядовито спрашивал Егорка у приятеля.

– Попы кормили, – с железной уверенностью отвечал Матвей. – Попы и поповы дочки. Об этом и люди бают. Да вот и Варвара, поповна, чего сюда стала ходить? Потому что на них такое есть проклятие, на здешних попах, чтобы они крокодилов кормили.

– А я говорю, не было ее раньше, привезли крокодилу, – не соглашался Егор. – Потому что если бы она тут жила, то было бы их две штуки, чтобы детишек рожать. А тут одна, только жрать гораздая…

Нестор Васильевич, улыбаясь, смотрел на мальчишек. Ну, хорошо, наконец сказал он, а сами-то они эту крокодилу видели?

Но даже такой простой вопрос снова вызвал жаркие дискуссии. Матвей заявлял, что видели, а Егорка, что нет.

– Да как же не видели, когда вот только что курицу сожрамши?! – горячился Матвей.

– Курица потопла, это есть, – не возражал Егорка. – Но саму-то крокодилу в лицо ты видал или нет? Вот как я тебя вижу – видал?

– Как же ее увидеть, ежели она в озере прячется? – злился Матвей.

Егорка на это весьма разумно отвечал, что раз не видели, то, может, это и не крокодила вовсе, а другой какой зверь. Нет, дяденька, не видели они крокодилу, а только видели, как ее поповна кормит.

– Все, в общем, как по проклятию положено, – добавил Матвей, явно недовольный, что его версию ставят под сомнение.

– Ну, а вы-то что скажете, молодой человек? – и Загорский обратил доброжелательный взгляд на Саньку. Тот смущенный таким к себе вниманием, потупил глаза в землю.

Егорка отвечал за Саньку, что тот ничего сказать не может, поскольку держится всегда чужого мнения, но если слишком усердно его расспрашивать, может от расстройства и описаться. Действительный статский советник заметил, что это, пожалуй, будет лишнее и отпустил всю мальчишечью команду с богом.

Дети быстро побежали прочь и спустя несколько секунд скрылись во тьме за деревьями.

Ганцзалин посмотрел на хозяина: что он обо всем этом думает? Загорский отвечал, что вся история представляется ему крайне странной и подозрительной. И дело тут, разумеется, не в крокодиле, который то ли есть, то ли его нет…

– Как же нет? – изумился китаец. – А кто курицу сожрал?

– … а в причине, из-за которой заварилась вся эта каша, – как ни в чем не бывало закончил Нестор Васильевич. – И причину эту, мой друг, нужно определить как можно быстрее. Я например, могу предположить, что убийство следователя станет не последним убийством в деревне Розумихино. Насчет подлинного мотива всех этих событий у меня есть уже кое-какие соображения, однако, прежде, чем раскрывать их, я бы предпочел еще кое-что проверить.

– Но мы же сами видели, как крокодил сожрал курицу, – не унимался помощник. – А вы говорите, что его нет.

– Я не утверждаю, что крокодилов не существует в природе, – отвечал действительный статский советник. – Я только говорю, что их нет в здешнем озере. Курицу мог сожрать какой-нибудь гигантский сом – это куда более вероятная история. Другой вопрос, стал бы сом охотиться за людьми с упорством маниака? Это во-первых. Во-вторых, неважно, сом там, или крокодил, но совершенно очевидно, что кто-то устраивает здесь спектакль. А вот зачем и почему – это нам как раз и предстоит выяснить.

Сказав так, он направился вон из леса. Ганцзалин еще раз оглядел застывшие темные воды и двинулся следом за хозяином.

Спустя полчаса они уже подходили к избе тетки Матрены, у которой поселились на ближайшее время. Хозяйка их была баба дебелая, в летах, с ликом суровым и почти гневным. Само выражение ее физиономии могло отпугнуть от нее всех и всяческих постояльцев. Однако Загорскому при первом знакомстве оказалось достаточно бросить на Матрену один только взгляд. После этого он шепнул Ганцзалину, что человек она честный и справедливый, а это для них сейчас самое главное.

И действительно, хозяйка ничем их не обременяла и, более того, взялась готовить им завтраки, обеды и ужины. Носа в их дела она не совала, да и вообще они ее почти не видели. Особенно удобно было то, что в их половину дома вела отдельная дверь, так что при желании они могли вовсе не сталкиваться с теткой Матреной.