Сокровища ханской ставки

Действительный статский советник отвечал, что слух это или правда, но представить эти слова в качестве доказательства в суд он не сможет. Если здесь убивает человек, он, Загорский, поймает убийцу и отдаст в руки правосудия. Если убивает какой-то ящер, он тем более прикончит его, а шкуру переправит в зоологический музей. Никаких других вариантов развития событий нет и быть не может.

Несколько секунд барон глядел на Нестора Васильевича помутившимся взглядом.

– Есть, – вдруг сказал он хрипло. – У меня есть доказательства.

– И вы готовы мне их предоставить? – в голосе Загорского зазвенела сталь.

Фон Шторн кивнул: он готов. Точнее, будет готов завтра к полудню. Если Нестор Васильевич подождет до завтра, он получит самые исчерпывающие доказательства того, что в озере водится ящер, который, скорее всего, и убивает людей.

Загорский вдруг насмешливо улыбнулся. Ах вот, значит, как – нужно ждать до завтра? У него создалось полное впечатление, что господин барон просто морочит ему голову. Точнее сказать, по каким-то причинам тянет время.

Похоже было, что фон Шторна такие слова оскорбили. Что имеет в виду его превосходительство, говоря, что он тянет время?

– Когда я говорю, что вы тянете время, я имею в виду, что вы тянете время, – отвечал Загорский. – Или вы предоставите мне все доказательства прямо сейчас, или я отправляюсь на озеро.

С полминуты, наверное, барон стоял молча, опустив голову вниз, и о чем-то думал. Потом он поднял глаза на действительного статского советника и сказал хрипло, что в таком случае он умывает руки. Вся ответственность за то, что произойдет дальше, ложится только и исключительно на господина Загорского.

– Прекрасно, – согласился Нестор Васильевич. – Таким образом, через час мы с вами встречаемся на озере.

– Где именно? – уточнил барон. – Озеро довольно большое, в каком месте мы встретимся?

– На ближнем к деревне западном берегу.

С тем и разошлись. Нестор Васильевич, сопровождаемый Ганцзалином, отправился к дому тетки Матрены за купальным костюмом. Помощник за его спиной пылил ногами по дороге и мрачно сопел. Загорскому, наконец, это надоело, и он осведомился у китайца, отчего он такой мрачный. Тот в ответ буркнул, что опускаться в озеро – очень плохая мысль.

Загорский заметил, что, если дело потребует, он опустится не только в озеро, но и на дно действующего вулкана.

– Но это очень опасно, – проговорил китаец хмуро. – Ганцзалин боится воды, и, случись чего, не сможет вам помочь.

Видно было, что помощник действительно взволнован: он даже стал говорит о себе в третьем лице, как это было в юности, когда он только осваивал русский язык.

Нестор Васильевич, однако, сохранял полнейшее спокойствие. Он сказал, что помогать ему совершенно не нужно – он не младенец и вполне способен погрузиться в озеро самостоятельно. Помощник только головой покачал. Он знает, что если на господина нападет человек, тот справится и один. Но что, если на него нападет крокодил?

– Ты испытываешь мое терпение, – холодно заметил хозяин. – Нет там никаких крокодилов и никогда не было. Уверяю тебя, ничего страшнее щуки или сома там не водится – да и то вряд ли.

Однако Ганцзалин все никак не мог успокоиться. Он потребовал, чтобы хозяин взял с собой хотя бы нож.

– Нож, разумеется, я возьму, – отвечал Загорский. – Но с гораздо большим удовольствием я бы взял с собой дыхательный аппарат Флюсса. Увы, его у нас нет, так что придется обходиться собственными легкими. Надеюсь, их хватит, чтобы донырнуть до дна озера.

– Донырнуть и всплыть обратно, – уточнил Ганцзалин.

Хозяин отшутился, заметив, что уже всплыть он как-нибудь всплывет – живым или в виде утопленника. Шутка эта чрезвычайно не понравилась помощнику, но повлиять на Загорского он все равно уже никак не мог.

Дома их встретила тетка Матрена. На суровом ее лица отражалась некоторая тревога. Она объявила, что приходил учитель Ячменев и сказал, что у него есть срочный разговор к господину Загорскому. Что именно за разговор, не сказал, но просил непременно заглянуть к нему домой. Нестор Васильевич посмотрел на часы.

– Сейчас уже некогда, – решил он, – поговорим вечером, когда вернемся с озера.