Сокровища ханской ставки

* * *

Спустя примерно час Загорский, Ганцзалин, барон и Варвара Евлампиевна уже сидели на стульях в доме тетки Матрены, в комнате, которую та отдала своим квартирантам. На лавке, связанный по рукам и ногам, лежал угрюмый Гуннар. Он не двигался, не пытался освободиться, только мрачно смотрел в потолок.

– Ну, дамы и господа, скажу вам откровенно, более дурацкой истории я в жизни своей не видел, – начал Загорский, который уже успел сменить купальный костюм на партикулярную одежду и согревался спиртом из фляжки, который выдал ему заботливый Ганцзалин. – Особенную глупость ей придает тот факт, что ни за что, ни про что погибли три ни в чем не повинных человека. Ибо, насколько я понимаю, несчастный Арво тоже убит. Впрочем, мы сейчас это выясним. Итак, барон, я снова прибегну к вашей помощи для допроса вашего работника.

Барон не сразу ответил, он с каким-то странным выражением на лице поглядывал на Гуннара. Потом спросил, не лучше ли просто отправить эстонца в полицейскую часть, где с ним разберутся по всем правилам?

– Нет, не лучше, – сухо отвечал Загорский. – Во-первых, там нет переводчика с эстонского, во-вторых, дело веду я, а не какая-то там полицейская часть.

– Как прикажете, – обиделся барон. Надо сказать, что всю его экстравагантность как рукой сняло, и вел он себя теперь не как остзейский барон, а как обычный подданный его императорского величества Николая Второго.

Ганцзалин поднял связанного Гуннара из лежачего положения, что оказалось нелегко даже при его внушительной силе, и усадил на лавке. Действительный статский советник уселся напротив и внимательно смотрел в его расширившиеся зрачки, заполнившие сейчас почти всю радужку.

– Кто я такой, ты знаешь, – наконец проговорил он. – Сейчас я буду тебя допрашивать, и ты будешь говорить только правду. Имей в виду, только правда может спасти тебя от виселицы. Ты понял меня?

Барон перевел, Гуннар молча кивнул в ответ. Неожиданно нечто чрезвычайно неприятное и даже угрожающее отразилось в лице его превосходительства.

– За что ты убил Саара? – прошипел он голосом, в котором явственно послышалось что-то змеиное.

Барон, услышав такое, переменился в лице, однако, после секундного замешательства вопрос все-таки перевел. Но Гуннар молчал, кажется, оторопев от столь прямой и страшной претензии. Нестор Васильевич, однако, не намерен был деликатничать и, сверкнув глазами, загремел во весь голос.

– Я повторяю свой вопрос: за что ты убил Саара?

Рыжий гигант секунду неподвижно глядел на Загорского, потом молча опустил глаза на свои связанные руки. Их, видно, перетянули слишком сильно – там, где веревка впивалась в запястья, образовались багровые полосы.

– Хочет, чтобы его развязали, – догадалась Варвара Евлампиевна. – Кажется, ему больно.

– Разумно, – согласился фон Шторн. – Веревки слишком тугие, еще немного – и у него начнется некроз тканей.

Услышав такое, Ганцзалин рефлекторно потер шею, как будто припомнив что-то крайне неприятное, и решительнейшим образом заявил, что развязывать эстонца никак нельзя, поскольку он бешеный и вполне может кинуться. Фон Шторн на это только плечами пожал: в противном случае никак не получится допросить эстонца – он просто не станет отвечать. В конце концов, Гуннар – его работник, и барон должен о нем заботиться, иначе как он будет смотреть в глаза своим людям?

Загорский ненадолго задумался, потом кивнул головой. Хорошо, они освободят Гуннара. У того связаны ноги, так что настоящей опасности он не представляет. Однако на всякий случай Нестор Васильевич попросит своего помощника быть наготове.

– Если он все-таки бросится, ты… одним словом, ты знаешь, что делать, – обратился он к Ганцзалину.

Тот молча кивнул и уставился на эстонца, как кобра, собравшаяся загипнотизировать свою жертву, перед тем, как сожрать ее. Гуннару этот взгляд явно не понравился, он отвернул голову и заерзал на лавке, однако деваться ему было некуда.

После того, как великану развязали руки, он с явным облегчением растер их и весьма хмуро поглядел на Нестора Васильевича. Варвара Евлампиевна забеспокоилась: как-то он недобро на вас смотрит. Загорский только усмехнулся в ответ, пусть смотрит, как хочет, лишь бы говорил. Итак, он повторяет сваей вопрос – почему Гуннар убил Саара?

Эстонец покосился на барона.

– Отвечай, – велел тот.

По словам Гуннара выходило, что у них с Сааром давным-давно, еще в Лифляндии, случилась страшная ссора. Саар, перед тем как уйти во флот, соблазнил невесту Гуннара. Когда Гуннар узнал об этом, он решил убить Саара. Однако тот уже служил на корабле и несколько лет был недоступен для мстительных поползновений земляка. К тому времени, когда Саар вернулся в родное село, Гуннар уже немного успокоился и решил отложить свои мстительные планы на некоторое время. Но, конечно, не потому, что простил врага, а потому, что все знали, что у Гуннара на Саара зуб. Гуннар боялся, что если он убьет Саара, все сразу догадаются, кто убийца. Поэтому он решил дождаться более удобного случая.

– Вот вам иллюстрация старой поговорки: месть – это блюдо, которое подают холодным, – прервал свой перевод фон Шторн, но Загорский только досадливо махнул рукой: дальше, дальше.

Когда барон собрался на раскопки, и ему потребовались люди, Гуннар сделал вид, будто он забыл о своей обиде на Саара и решил привлечь его к делу. Это было тем легче устроить, что хозяйство Саара пришло к тому времени в упадок, и он очень нуждался в деньгах. Гуннар рассчитывал убить врага вдали от дома и обставить его исчезновение, как бегство. Тогда бы Саара не стали искать сразу. Ну, а после возвращения экспедиции на родину искать его было бы поздно: пропал и пропал.

– И Саар ничего не заподозрил? – поднял бровь Загорский.

Гуннар покривил рот. Может быть, и заподозрил что-то, перевел фон Шторн, но деваться ему все равно было некуда: после того, как скот его пал, а урожай потравили, деньги ему нужны были просто позарез.

– А кстати, – сказал Загорский, что-то сообразив, – не ты ли потравил его урожай и устроил падеж скота?

Великан только издевательски улыбнулся в ответ. Нестор Васильевич слегка нахмурился и продолжил допрос.

Прибыв вместе с бароном и всей командой на место раскопок, Гуннар и тут решил действовать не сразу. Он хотел подгадать к тому моменту, когда экспедиция соберется домой и за пару дней до отъезда убить Саара.

– И это тебе удалось?

Гуннар кивнул. Он хотел оглушить Саара и утопить в озере. Даже если бы тело нашли, все это выглядело бы, как несчастный случай. Однако с самого начала все пошло не так, как он рассчитывал. Саар, здоровый парень, умирать, по всей видимости, не хотел и стал бешено сопротивляться. У них вышла драка, во время которой Гуннар просто прирезал врага ножом, как свинью. После этого он затопил тело в озере, а хозяину сказал, что они вдвоем с Сааром якобы ездили на станцию, где Саар получил телеграмму, что у него тяжело заболела мать, и он был вынужден срочно ехать домой.

– И вы поверили в эту сказку? – спросил Загорский, глядя на барона.

Тот пожал плечами: конечно, его немного удивило, что Саар не сказал ему этого сам, но он решил, что работник очень торопился и потому просил передать все через Гуннара.

– Ну, что ж, – сказал Нестор Васильевич задумчиво. – Картину дальнейших событий восстановить нетрудно. План Гуннара почти удался – но лишь почти. Все было бы хорошо, однако окровавленная рубашка Саара всплыла на поверхность озера. Ее обнаружили и возникло подозрение, что Саар никуда не уехал, а попросту убит. После этого в Розумихино прислали жандармского следователя из управления железных дорог. Следователь оказался хитрый и ушлый, он узнал о плохих отношениях Саара и Гуннара. Стало ясно, что еще немного – и он изобличит убийцу. Гуннару ничего не оставалось, как убить и его. Правда, в этот раз он постарался работать более аккуратно. Однако это только ухудшило ситуацию, потому что если Саар мог уехать и даже пропасть, и судьба его мало кого взволновала бы, то исчезновение жандарма – дело совсем иного рода. Во всей этой истории неясно одно: зачем Гуннар отрезал Саару голову и принес ее на раскоп?

Выслушав перевод барона, рыжий великан снова заговорил. Фон Шторн смотрел на него, кивал и переводил.

Узнав, что после гибели жандарма следствие продолжится, Гуннар испугался. Он понял, что кольцо вокруг него сжимается все теснее. И тут он услышал местную легенду про жившего в озере крокодила. Это дало ему новую идею: он решил представить все дело так, как будто это именно крокодил съел Саара. Гуннар специально отпилил голову у трупа тупой пилой, чтобы казалось, что его терзал дикий зверь. Можно было бы, конечно, оставить голову на берегу озера, как будто ее оторвал крокодил, но Гуннар побоялся, что до того, как голову обнаружат, ее сожрут дикие звери. И вот тогда-то он и решил подбросить ее в раскоп, как будто голову нашли на озере, а потом закопали в землю волки или шакалы.

Однако сегодня ему стало известно, что господин действительный тайный советник собирается погрузиться в озеро. Гуннар испугался, что тот найдет тела Саара и следователя и решил утопить и Загорского, изобразив собой крокодила. К несчастью, его превосходительство оказался слишком сильным и сам чуть не утопил Гуннара.

– Хорошо, – сказал Загорский. – Предположим, что все так и было. Тогда скажи нам, что случилось с Арво?

При этом вопросе Гуннар заморгал глазами и посмотрел на фон Шторна.

– Отвечай, – нахмурился барон.

Гуннар что-то пробормотал и опустил глаза в пол. Барон переспросил его. Тот отрицательно покачал головой.

– Он не знает, где Арво? – спросил Загорский.

Барон развел руками. Нестор Васильевич посмотрел на Гуннара.

– Отвечай только да или нет. Итак, ты убил Арво?

Гуннар снова покосился на барона. Тот перевел вопрос и ободряюще кивнул. Гуннар вздохнул и кивнул.

– Он убил, – перевел фон Шторн.

Загорский поморщился: воля ваша, господа, но это не человек, а какая-то гильотина. Ну, хорошо, пусть тогда скажет, за что все-таки он убил Арво?

Великан поглядел на барона, как-то странно ухмыльнулся и произнес несколько слов. Фон Шторн кивнул и повернулся к действительному статскому советнику: Арво узнал, что Гуннар убийца, пришлось убить и его.

– И все три трупа сейчас лежат на дне озера? – спросил Нестор Васильевич.

Великан кивнул, но как-то неуверенно. Загорский прищурился: но ведь он вытащил труп Саара, чтобы отрезать ему голову. Следовательно, тот не в озере?

Барон перевел вопрос. Эстонец буркнул что-то в ответ, откинулся к стене, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Фон Шторн нахмурился. Действительный статский советник попросил его перевести, что именно сказал эстонец. Барон пожал плечами и объявил, что его работник отказывается говорить и не намерен больше свидетельствовать против себя.

– Вот как? – удивился Загорский. – Подумайте только, он не намерен! Какие, однако, у вас образованные работники. Странно, что он лекции по юриспруденции не читает где-нибудь в Юрьевском университете.

Барон только руками развел, вид у него был несколько смущенный.