Сокровища ханской ставки

Следовало выбрать верную тактику и сделать это немедленно. Он, стоящий на дороге, был сейчас виден как на ладони. Если у врага есть огнестрельное оружие – а оно у него есть – шансов выбраться из переделки живым у Загорского не так уж много. Бросишься влево – атакуют справа, бросишься вправо – ударят слева. И что прикажете делать его превосходительству действительному статскому советнику? Распрощаться с мыслью когда-нибудь дослужиться до тайного?

Не успел он додумать эту ехидную мысль, как услышал щелканье взводимого курка… До выстрела оставалась секунда, может, две. Если стрелок опытный, он и в ночной темноте способен убить с первой же попытки.

Решение пришло как будто само собой. Задолго до сего дня, имея уже богатый опыт внезапных и совершенно парадоксальных решений, действительный статский советник не раз задумывался, откуда они берутся. Кто, в считанные доли секунды все взвесив и рассчитав, дает сигнал телу действовать так или эдак? Он сам, Загорский? Но это невозможно, ни один человек не способен думать с такой скоростью. Тогда кто? Может быть, это делает сам мозг – загадочная и совершенно неизученная машина, которая только прикидывается тобой, а на самом деле живет с человеком в удивительном симбиозе. Ты думаешь, что это ты управляешь мозгом, ты даешь ему команды делать то-то и то-то, разогнуть и согнуть руку, написать письмо или решить математическую задачу. Однако Загорский, исходя из своего опыта, знал, что это не так. Или, во всяком случае, не совсем так. Что, если не мы управляем мозгом, а он – нами? Что, если все решения, которые кажутся принятыми человеком, принимает сам мозг, и потом просто подкидывает нам готовый результат? Похоже, он только делает вид, что он часть нашего тела, а сам, кажется, существует отдельно. И может быть, терпит он нас только потому, что мы как биологические объекты даем ему кровь, энергию, питательные вещества, потому что без нас он бы просто зачах и умер?

Однако ясно, что мы еще крайне плохо знаем себя, и почти не знаем своего собственного мозга. Судя по всему, именно он, мозг, дал Загорскому следующую парадоксальную команду, которую он и выполнил, не задумываясь.

Повинуясь этой команде, неизвестно кем данной, действительный статский советник, бежавший до того ленивой трусцой, внезапно ускорился и рванулся прямо к грузовику. Коснувшись руками задней стенки, в акробатическом прыжке перемахнул борт и спустя секунду опустился на пружинистые доски кузова. За спиной его запоздало засвистели пули.

Что дальше? Если бы грузовик был снабжен стартером, Загорский прыгнул бы в кабину и пусть на спущенных колесах, но доехал бы до деревни. Возможно, ему бы пришлось отстреливаться, но все равно, это был шанс, и шанс неплохой. Увы, электрическими стартерами снабжались лишь «кадиллаки», остальные авто заводились от ручки магнето. Вылезти к радиатору и начать заводить грузовик вручную означало попасть под перекрестный огонь: скорее всего, жизнь его в этом случае прервалась бы гораздо раньше определенного судьбой срока.

Тогда скажите на милость, зачем он сюда прыгал? Неужели мозг, столь хитроумный и могущественный, решил просто зло пошутить над своим хозяином? Или был в этом акробатическом упражнении какой-то стратегический смысл?

Пытаясь решить эту неочевидную задачу, Нестор Васильевич огляделся по сторонам и у самого борта увидел вдруг странно топорщившуюся рогожу, которая явно что-то прикрывала. Он сдернул рогожу, и глазам его открылись три карабина. Не поднимая головы над бортом, Загорский быстро проверил их – все три были заряжены. Ах, вот оно что! Учитывая, что в его револьвере осталось всего три пули, эти три карабина были просто подарком. Что ж, теперь можно вести переговоры на своих условиях…

Загорский взял один карабин в руки и принял удобное положение на тюках, которые лежали в кузове. Отсюда он мог просматривать обе стороны дороги и защищаться независимо от того, с какого боку бы на него ни напали.

Ночь, однако, была тиха и недвижна, враги, кажется, просто растворились во тьме, как привидения. Загорский, тем не менее, знал, что это не так, он чувствовал, что змеиная опасность никуда не делась. Но теперь инициатива была на его стороне.

– Эй, господа, – зычно крикнул он в темноту. – Я вооружен до зубов и предлагаю вам мирные переговоры!

В ту же секунду с правой стороны грянул револьверный выстрел. Пуля щелкнула в борт и пробила его футах в полутора от действительного статского советника. В ответ он выстрелил на звук несколько раз, всякий раз на полдюйма смещая прицел карабина.

Долетевший до него со стороны обочины легкий стон ясно показал, что по меньшей мере один из выстрелов достиг-таки цели.

– Если вам угодно упорствовать – дело ваше, – громко продолжал Загорский. – Однако, как вы уже убедились, стреляю я довольно метко. Вы, можете, конечно, попробовать уползти отсюда под покровом ночной темноты, однако что-то подсказывает мне, что вы этого не сделаете. Здесь в кузове под тюками лежит нечто, чрезвычайно для вас ценное, не так ли, господин барон? И вы лучше умрете, чем бросите эту драгоценность. Так вот, я предлагаю прервать перестрелку и поговорить как цивилизованные люди.

Несколько секунд было тихо. Потом раздался голос фон Шторна, который звучал как-то даже обиженно.

– Что вам угодно, ваше превосходительство? Чего ради вы напали на мирных археологов? Вы понимаете, что это разбой, а вы – не кто иной, как обычный преступник! Вы ранили моего работника, вам придется за это отвечать.

Сказав так, барон быстро перекатился по земле, чтобы действительный статский советник не выстрелил на голос.

Нестор Васильевич, однако, стрелять не стал, но резонно заметил в ответ, что, похоже, это именно один из слуг фон Шторна первым попытался его убить. И вообще, как раз они начали войну, обстреляв его из револьвера. Невидимый в темноте фон Шторн заявил, что они не знали, с кем имеют дело, и приняли его превосходительство за грабителя. Стрельба, таким образом, была всего-навсего самозащитой.

– А что это такое ценное вы везете, что боитесь грабителей? – полюбопытствовал Загорский.

Барон в этот раз молчал довольно долго, потом заявил, что в грузовике у них – не просто ценный груз, а бесценный. Это результаты его археологических раскопок в степи, которым, между прочим, сам Нестор Васильевич был свидетелем.

– Безусловно, к археологии это имеет прямое отношение, – согласился Загорский. – Вот только раскопки тут не при чем. То, что вы тут везете, вы нашли не в степи, а в озере, не так ли?

Барон фыркнул: какие глупости! Что такого можно найти в здешнем озере, кроме пары снулых рыбин?

– Я мог бы добавить сюда пару трупов, но Бог с ними, – отвечал действительный статский советник. – Как сказано в Писании, пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Я не о биологических объектах говорю, а об археологии. К ней, безусловно, относится и золотой конь Батыя, и у меня есть все основания полагать, что именно его вы перевозите в грузовике. А ведь, если разобраться, это совершенно незаконно. Это вам не черепки неолита, такую находку действительно можно назвать бесценной. И вы просто обязаны были известить о ней полицию или жандармское управление.

Фон Шторн молчал так долго, что Нестор Васильевич даже решил его окликнуть.

– Барон, вы еще тут, или уползли куда-нибудь на чреве своем на манер библейского змия?

– Я тут, – проговорил барон с неохотой. – Однако вот что я вам скажу: никакого коня Батыя в грузовике нет. Вы сидите в кузове и сами можете во всем убедиться. Отодвиньте тюки, вскройте упаковку. Вы – человек одаренный и, безусловно проницательный, но в этот раз вы ошиблись.

– Хотите сказать, что отправили коня с другой машиной? – нахмурился Загорский. – В таком случае нам не о чем беспокоиться, ее перехватит Ганцзалин. И как бы вам это ни было обидно, бесценная археологическая находка поступит в распоряжение императорского музея.

Барон заметил, что ничего не знает ни о какой второй машине. Однако он готов повторить: коня Батыя нет в грузовике и, скорее всего, нет его и в природе. Кони Батыя, как известно любому школьнику, давным-давно утрачены, спрятаны неизвестно где, а, может быть, просто переплавлены – ведь это много пудов чистого золота.

– Вы так убедительны, – заметил Загорский, – что почти поколебали мою уверенность. С вашего позволения, я и в самом деле проверю, что это вы тут везете.

Увлеченный разговором, он не заметил, как сзади него в кузов бесшумно влезла темная тень. Спустя мгновение тень эта возникла за спиной Нестора Васильевича. Еще миг – и тень занесла над его головой руку с пистолетом. Раздался тяжелый удар и действительный статский советник повалился на дно грузовика…