Гальрадский ястреб

Однако лучше всех остальных получилось учить у Божко. Глава общины в своё время руководил целым орденом и много знал, а также умел интересно рассказывать. Он научил присматриваться к поведению людей, читать оставленные ими следы, правильно преследовать. Особая гордость старика заключалась в том, что Дьюк научился чувствовать людей на расстоянии и сквозь преграды, опираясь на внутренние ощущения.

Малеон, что правил в старые времена на континенте, подарил людям знания о семи дарах. Дар блуждающего — один из них. И, как правило, обучать человека сложным техникам погружения в себя и абстрагированию от реальности следовало с самого детства. Это позволяло чувствовать других людей, знать об их присутствии, даже если они находятся за непреодолимой преградой.

Когда Дьюку уже показалось, что идти скоро не будет сил, вдалеке начали виднеться огни деревенских домов. На пересечении дорог стояла небольшая двухэтажная таверна, удачное место ночлега для проходящих ночью путников. В соседней деревне «Холодная ночь» была затеряна среди глухих, петляющих улочек.

Госпожа Лира, увидев безопасное место, немного ускорила шаг, и они быстро добрались до двери. Внутри на первом этаже стояли столы, но все оставались пустыми. Постояльцы уже готовились спать. Владелец заведения встретил гостей недоверчивым взглядом, но, увидев кошель с деньгами в руке Дьюка, немного подобрел, бросил протирать стаканы и взял плату за ночлег.

Дьюк расплатился, узнал, какие из комнат свободны, и сразу направился с госпожой на второй этаж.

В отведённой для неё комнате было не слишком уютно, хоть и просторно. Здесь располагалась довольно грубая мебель без особых изысков: кровать, стол и табурет. На стене прибиты гвозди для одежды, рядом убранное помойное ведро. Маленькое окно закрыто слюдяными пластинами и выцветавшими занавесками.

Странно было видеть подобное заведение у дороги к столице. Дьюку доводилось ночевать и в тавернах получше. Госпожа Лира окинула взглядом комнату и поморщилась. Ей это всё было не по нраву. Но вместо того, чтобы выразить недовольство, сказала другое:

— Всё-таки хорошо, что мы встретились с дядей Божко. Я скорее доверюсь ему, чем кому-то другому. Хоть и прошло много лет, он не особо изменился, — честно ответила она, усаживаясь на жёсткую кровать. — Мой отец был с ним в очень дружеских отношениях и доверял нас с сестрой только ему или его людям. Уж кто, а она была бы рада его видеть! Но, когда Божко изгнали, нам даже не посчитали нужным ничего объяснить.

Никто из собратьев никогда особо не вдавался в подробности, за что именно их изгнали из провинции. Сам Божко, как-то раз вспоминая былые деньки, хорошо отзывался о Норберте Рокстерли. Человеке, который укрепил торговые связи с соседним государством — Палеонессом, и в своё время был избран императором всех трёх провинций Гальрада четыре раза подряд.

— А вот тебя я совсем не знаю! — возмутилась вдруг Лира. — Ты всегда такой молчаливый?

— О себе мне нечего рассказать.

Дьюк рассказывать не любил и не особо умел, предпочитал больше слушать. Однако, когда была необходимость, мог поддержать разговор должным образом. Девушка не желала молчать и с возмущением продолжила:

— Тогда обращайся ко мне просто по имени! И так каждый день одно и тоже: “Идите обедать, госпожа. Время умываться, госпожа. Ложитесь спать, госпожа”.

— Как скажешь.

Дьюк это одобрял (тем более, никто не должен знать, что он сопровождает девушку из знатного рода), пусть лучше будет просто имя. Да и простая одежда не выдавала её происхождения. К тому же, после того, как они оказались в комнате, на девушку перестал давить ужас произошедшего. Нападение на особняк, трупы в темнице остались где-то позади, и сама Лира, казалось, слегка оживилась и изменилась в лице. Стала больше говорить, хоть в движениях и проглядывалась усталость.

Дьюк понимал, что в роду Лиры были очень богатые и влиятельные люди, но это никак не отменяло того, что и у неё не было родителей. Они вполне могли погибнуть из-за государственных распрей и деления власти между членами семей. В истории трёх провинций существовало немало слухов о подобном. Что именно произошло с Норбертом, а затем и Оливией Рокстерли, Дьюк не знал. Но влияние, власть и деньги могли быть весомым поводом для предательства, обмана, убийства даже кровных родственников. Дьюк решил подбодрить девушку и не нашёл ничего лучше, чем заметить:

— Честно, всегда думал, что люди знатного рода не общаются вежливо, с такими как я.

Лира поняла, но лишь махнула рукой:

— Я, скорее, исключение. Вот натолкнёшься на сестру, сразу поймёшь, как разговаривают люди знатного рода.

Лира ещё раз брезгливо осмотрела комнату. Дьюк не знал что на это ответить, да и усталость давала о себе знать. Слишком уж много напряженных событий для одного вечера.

— Что ж, — сказал он, подходя к двери. — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Плотно закрыв дверь, Дьюк вышел и направился к себе, оставив госпожу наедине со своими мыслями. В его комнате все было так же, как и у Лиры. Разных таверн он за свою жизнь с общиной повидал уже множество. Как и разных людей. Община жила в движении. И последствия набега североземцев на провинцию изредка бросались в глаза во время этих путешествий. Даже спустя пять лет.

Дьюку часто доводилось видеть одиноких людей, но никогда не доводилось видеть одиноких волков.