Грааль

— Ему нечего сказать в свою защиту, — сказала королева. — Он лишь просит своего господина о правосудии. Он хочет, чтобы его убили сейчас же, а тело бросили на съедение зверям и птицам.

— Быть по сему, — заключил Артур. — За твое предательство я приговариваю тебя к смерти, которая по твоей вине постигла твоих братьев по мечу. — С этими словами король двумя руками взялся за меч.

— Нет, Артур! — Гвенвифар встала между своим родичем и воздетым мечом короля. — Не убивай его.

— Отойди, женщина, — приказал король. — Не мешай правосудию.

Гвенвифар выпрямилась во весь свой немалый рост. Глаза ее горели зеленым огнем. Повернувшись к Мирддину, она спросила:

— Разве я не королева? Разве я не дочь и не жена короля?

— Так, — подтвердил Мирддин.

Снова повернувшись к Артуру, она сказала:

— Как королева Британии, я заявляю о своем праве ходатайствовать за жизнь этого человека.

— Он предал своего лорда, убил людей, находившихся под его командованием, и помог врагу, задумавшему уничтожить нас всех, — твердо ответил Артур. — Ты отрицаешь, что он сделал все это?

— Нет. Я также не отрицаю, что любое из этих преступлений достойно смерти.

— Тогда отойди в сторону,.

— Не отойду, мой лорд. Я говорю от имени твоего телохранителя. Он спас нам жизнь. Всем нам. Когда он осознал свою ошибку и коварство Моргаузы, он встал на нашу защиту и убил истинного предателя.

— Если бы не он, — возразил Пендрагон, спокойно отвечая на дерзкий взгляд жены, — в такой защите не было бы необходимости. Он осознает свое преступление и принимает свое наказание.

— Ну что же, наказывай, — ответила Гвенвифар, — но знай, и вы все знайте. — Она повернулась и теперь говорила для нас всех. — Лленллеуг был околдован и обманут. Его воля оказалась недостаточно тверда, и он решил последовать за своей соблазнительницей, да. Но Моргана обманула нас всех , все мы принимали участие в ее планах.

Артур опустил меч.

— Все люди должны отвечать за свои действия, — устало произнес он. — Некоторые поддались злу и позволили ему завладеть ими; другие этого не сделали. Я возлагаю на него ответственность не за зло, а только за то, что он не сопротивлялся ему. Я осуждаю его именно за это.

Королева Гвенвифар скрестила руки на груди и властно посмотрела на мужчин вокруг нее.

— Мне кажется, вы осуждаете его не за неудачу, а за слабость. Более того, эта слабость свойственная всем мужчинам. А теперь скажите мне, — гневно потребовала она, — кто из вас никогда не испытывал слабости при виде красивой женщины? — Все промолчали. Королева обвела глазами всех собравшихся на поляне и начала спрашивать по именам: — Ты, Галахад? Борс? Передур? Если бы Моргауза выбрала вас, вы бы устояли? Рис? Мирддин? Как скоро вы бы сдались? Загляните в свои сердца и скажите мне, что вы не дали бы слабину, как Лленллеуг. Если бы вы оказались добычей, которую преследовала такая охотница, вам бы удалось уйти невредимыми?

Я не могу говорить за других, но сам-то я знал, насколько близок был к тому, чтобы поддаться чарам Моргаузы. Я знал, насколько слаб, а ведь я не испытал и малейшей доли той силы, которую она обрушила на Лленллеуга.

— Он сдался, а другие — нет, — настаивал Артур. — Ты думаешь, мне самому нравится мой приговор? Нет, леди. Но правосудие должно свершиться.

— Разве в твоем правосудии нет места милосердию, Великий Король? — Гвенвифар подошла ближе и положила руки поверх рук короля, лежащих на мече. — Пожалуйста, Артур, — тихо сказала она, — мы все так или иначе испытали силу колдовских чар. Не суди Лленллеуга более сурово, чем самого себя.

Пендрагон посмотрел на своего Мудрого Советника. Теперь все ждали, что скажет Мирддин. Эмрис подошел и встал рядом с Гвенвифар.

— Бог ведает, что за его преступления положено девять смертей, — сказал он. — Наказание — ваше право, и правосудие — ваше право. Но мы еще многого не знаем о коварных замыслах Морганы. Поэтому я прошу: подожди с осуждением до тех пор, пока мы не постигнем самую суть этого прискорбного дела.

Пендрагон надолго задумался. Мы ждали его решения. Наконец он сказал:

— Хорошо, пусть будет так, как ты говоришь. Я не буду казнить его до тех пор, пока мы не поймем все до конца. — Он махнул рукой. — А теперь отойдите.

Королева и Мирддин отступили. Король печально взглянул на своего бывшего друга и сказал:

— Послушай меня, Лленллеуг: с этого дня ты больше не мой телохранитель, и твое имя больше никогда не прозвучит при мне. Ты отправишься с нами в Каэр Мелин, там сядешь на корабль и отплывешь в Иерну, где о твоем преступлении станет известно твоему народу. Там ты будешь дожидаться моего окончательного решения. Ты меня понял?

Сам-то я прекрасно понимал, что Лленллеуг скорее расстался бы со своей головой, чем со своим лордом и братьями по мечу. В Ирландии он был бы предателем в глазах своего народа — позором для них и для себя. Честь Лленллеуга, даже если от нее что-то осталось, долго не продержится… и что тогда станет с ним?

Ирландец медленно кивнул.

— Как долго я должен ждать твоего решения? — спросил он, и обреченность в его голосе ранила меня в самое сердце.

Но Артур остался равнодушен.

— Один Бог ведает, — ответил он, а затем добавил: — Ищи Его — может быть, Он укажет тебе путь к спасению.

Король отвернулся, оставив своего бывшего телохранителя лишенным достоинства и дружбы, но, мне показалось, не без надежды на искупление, каким бы отдаленным оно ни представлялось.

Мы последовали за королем со двора часовни. Гвенвифар подождала, пока Артур отойдет подальше, а затем поспешно попрощалась со своим родичем. Она пожала ему руку и, бросив последний печальный взгляд, поспешила за королем. Передур, по знаку Артура, пошел рядом с ирландцем.

У нас было мало оружия, совсем не было провизии, так что мы могли путешествовать налегке. Мы не знали, когда доберемся до ближайшего жилья, где можно будет поесть; не знали, удастся ли найти в дороге хорошую воду, так что все напились вдоволь из святого колодца. Я пил последним, потом взглядом попрощался с Часовней Грааля, отвернулся и поспешил за своими друзьями.