Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

АДМИНИСТРАЦИЯ И ПЕРСОНАЛ МОСКОВСКИХ БОЛЬШИХ ТЮРЕМ

Во главе Московских больших тюрем стояли дворские, обычно набиравшиеся из числа московских дворян. Срок службы на этой должности мог быть довольно долгим. Например, в феврале 1617 года446 дворским был назначен Афонасий Кононов, который продолжал находиться на своем посту и спустя более семи лет в 1624 году447. Дворские должны были уметь читать и писать, хотя бы для того, чтобы утверждать собственной подписью прием и освобождение узников448.

Служба в дворских не считалась почетной, и отправлявшие ее дворяне старались как можно быстрее вернуться к военной службе, а потому нередко относились к своим обязанностям пренебрежительно. Известен принятый Алексеем Михайловичем указ 1663 года, рассылавшийся дворским и запрещавший вывозить тела умерших заключенных на улицу и перекрестки («кресцы»). Дворские были обязаны немедленно отдать труп родственникам для захоронения или, если родных не могли найти, требовалось сообщить об этом в Разбойный приказ, выдававший деньги на погребение449. В самом начале XVIII века приказ все также продолжал за свой счет хоронить одиноких колодников, тела которых увозились в убогие дома450.

Как глава тюрьмы дворский нес персональную ответственность за порядок на ее территории. Одной из проблем, о которой сохранившиеся источники упоминают не так часто, были постоянные побеги заключенных. Именно за непредотвращение побегов колодников в 1669 году был отставлен дворский Игнатий Захряпин, а его обязанности поручили Денису Ульянову. Впрочем, для того чтобы побеги прекратились, одного дворского было мало, поэтому власти решили приискать еще одного дворянина на эту должность, из чего видно, что руководить тюремным двором могло несколько человек451.

В прямом подчинении у дворских находился особый «московского тюремного двора подьячий»452, занимавшийся делопроизводством Московских больших тюрем. К ним был прикреплен и находившийся на жалованьи Разбойного приказа священник, он «ведал духовностью» колодников, то есть проводил церковные службы, совершал таинства, исповедовал заключенных453. За непосредственный надзор за заключенными отвечали выборные целовальники и сторожа454. В тюрьме также служили палачи, приставы и недельщики. Формально они относились к персоналу Разбойного приказа и бывали в тюрьме по необходимости.

Известно, что в ряде случаев руководство и служащие тюрьмы жили неподалеку от нее. Так, в 1626 году Михаил Федорович своим указом повелел снести самовольно возведенные дома с дворами тюремного подьячего и трех тюремных сторожей, потому что их жилье, стоявшее рядом с тюрьмами, подошло слишком близко (четыре сажени) к крепостной стене455. Какое-то время до 1656–1957 года на Ипатьевской улице неподалеку от тюремного двора проживал его начальник – дворский Дмитрий Пестриков456.

Как следует из приведенных данных, персонал тюрьмы был немногочисленным, особенно учитывая, что во второй половине XVII века Московские большие тюрьмы оказались переполнены. Основная причина того, что в тюрьме было слишком много заключенных, состояла в перегруженности делами судебного аппарата, не успевавшего оперативно выносить приговоры заключенным. В России раннего Нового времени само по себе тюремное заключение редко являлось наказанием, а потому пребывание в тюрьме длилось вплоть до исполнения приговора457. Чтобы ускорить вынесение последнего, правительство постоянно требовало от судей как можно быстрее решать судебные дела, держать колодников в тюрьме в течение ограниченного времени (несколько недель или месяц), регулярно проводить ревизии заключенных458, сверяться со списками колодников для выявления тех, кто находится в заключении больше необходимого.