Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

3. НОВОЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЕ ПРОСТРАНСТВО: МОДЕЛЬ ИСПРАВИТЕЛЬНОГО ДОМА (1765–1795)

Инициатором реформирования мест содержания под стражей в Нидерландах становится австрийское правительство. В обращении от 7 августа 1765 года, вдохновившись идеями Чезаре Беккариа, Габсбурги запросили различные провинциальные советы правосудия рассмотреть вопрос об отмене пыток и клеймения заключенных289. Не ссылаясь на автора, текст обращения включает в себя элементы аргументации и терминологию из французской версии трактата «О преступлениях и наказаниях» (Des délits et des peines)290. Эта просьба тем не менее натыкается на отказы земельных советов Мехелена, Фландрии, Брабанта, Люксембурга, Намюра, Турне, Эно и Гельдерланд. Однако австрийское правительство возобновляет свой запрос о рассмотрении дела 24 февраля 1771 года, предварительно озаботившись тем, чтобы попросить у президента Великого совета Мехелена, то есть у высшей инстанции в Нидерландах, Госвина де Фирланта, отчет, написанный под заголовком «Наблюдения о пытках» (Observations sur la torture). Тем временем в 1771 и 1775 годах Жан-Жак Филипп Вилен XIIII, Главный бальи291 города Гента, направляет государству Фландрии два своих «Мемуара о способах исправления преступников и бездельников в их собственных интересах и о том, как сделать их полезными для государства». Эти два мемуара частично объяснят инициативу по возведению первого исправительного дома в Генте (1772–1774)292.

Наперекор продолжающимся недомолвкам со стороны провинциальных властей касательно этих нововведений в области уголовных наказаний, императрица Мария Терезия решает отменить пытки в военных юрисдикциях и оставить принятие всякого решения о применении пыток или смертной казни на усмотрение правительства. Каковы же обстоятельства повседневной жизни судов в Габсбургских Нидерландах? Ряд локальных исследований показывает, что эволюция практики тюремных заключений особенно заметна в области телесных наказаний293. Снижение случаев смертной казни, безусловно, является частью общей и долгосрочной тенденции к уменьшению количества смертных приговоров и полных экзекуций, начиная с XVII века. В Мехелене и Брюсселе количество казней значительно сократилось в XVII и особенно в XVIII веке294. В Брюсселе палачи казнили сорок человек в XVIII веке, в то время как население города увеличивалось295. В Антверпене смертная казнь составляла 18% приговоров в начале и в середине века и лишь 1% в последней четверти века. В городе Генте количество смертных приговоров снизилось до 1,1% в 1775–1784 годах296. В таком маленьком городке, как Турнхаут, было казнено двенадцать человек (почти все бродяги) в период с 1702 по 1748 год, когда была произведена последняя казнь297. Такая же тенденция проявляется в применении телесных наказаний, например публичного выставления заключенного, закованного в колодки, а также на позорном столбе. В Мехелене последнее наказание плетьми датируется 20 октября 1773 года, а последнее клеймо – 1741 годом298. В Антверпене же наказание кнутом, которое применялось в 57% случаев до 1760 года, в конце века лишь изредка упоминается в качетве дополнительного наказания. В Турнхауте последнее клеймо раскаленным железом датируется 1748 годом, а последнее публичное выставление заключенного на позорном столбе – 1752 годом299. Таким образом, все эти показатели ясно подчеркивают все более редкое использование телесных наказаний во второй половине XVIII века, свидетельствуя если не о проникновении идей просветителей, то по крайней мере об эволюции восприимчивости к телесным наказаниям среди местных судей в Нидерландах.

Что касается изгнания из пределов города, то его эволюция в городе Антверпен очень впечатляет: затронув 52% осужденных в период с 1700 по 1764 год, количество изгнанных падает до 15% в период с 1764 по 1775 год, а затем до 5% в период с 1775 по 1784 год. В Генте более 50% приговоров с XVII века по первую четверть XVIII века предписывают изгнание. Этот показатель падает до 24% в 1755–1764 годах, а затем до 8,6% в 1775–1784 годах300. Однако вышестоящие юрисдикции все более сопротивляются этим изменениям. Так, например, Совет Фландрии продолжал изгонять приговоренных из графства вплоть до 1794 года. В целой группе провинций, только встающих на путь объединения, где циркуляция изганников по территории, наполненной различными микроюрисдикциями, порождает небезопасные условия: изгнание в провинциальном масштабе остается единственной приемлемой практикой.

Прибегание к тюремному заключению в качестве судебного наказания возрастает еще до изменения тюремного ландшафта и используется в противовес по отношению к наказаниям в виде изгнания. В Генте количество тюремных заключений, которое не превышает 3,6% приговоров в XVII веке, возрастает до более чем 39% случаев в 1755–1764 годах и достигает 57% приговоров между 1775 и 1784 годами после возведения провинциального дома в Генте301. В Антверпене же тюремное заключение объявляют в 69% судебных решений в период между 1775 и 1794 годами; осужденных обычно направляют в провинциальную исправительную колонию в Вильворде или же в различные коммунальные центры содержания под стражей, Steen или Amigo, или даже в религиозные учреждения, такие как монастыри братьев Целлитов (братья Аллексиане). Движение затрагивает и небольшие города. В Нивелле приговоры к краткосрочным заключениям в местных тюрьмах исчезают после 1780 года, уступая место длительным срокам (на 3,5 или 6 лет) тюремного заключения с отбыванием в новом провинциальном исправительном учреждении в Вилворде302. В Турнхауте судьи выносят первый местный приговор к шести неделям тюремного заключения в 1779 году; далее все пять последних обвинительных приговоров (1784–1788) предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок от 2 до 3 лет, отбываемое в провинциальном исправительном учреждении в Вильворде. В Совете Фландрии первые приговоры к тюремному заключению датируются 1764 годом, в то время как начиная с 1773 года все больше распространяется наказание в виде отправки в исправительные дома303. В Совете Намюра их количество увеличивается после 1777 года304.

Как видно из дисциплинарных практик, осуществляемых в городах по отношению к девиантным группам населения, создание крупных провинциальных исправительных домов Фландрии и Брабанта сыграло важную роль в привлечении осужденных из многих средних городских юрисдикций, таких как в Нивелле305. В отличие от XVII века, в эти дома также принимали заключенных из юрисдикций, контролируемых центральным правительством: военных юрисдикций и специализированных юрисдикций, предназначенных для поимки дезертиров и бродяг. Прекращение преследований за религиозные преступления, сокращение количества телесных наказаний и позорящих ритуалов, постепенное снижение количества изгнаний, компенсируемых длительным заключением в исправительных учреждениях, – все эти согласующиеся между собой элементы подтверждают реализацию на практике местных юрисдикций идей реформирования, эмблематичным выражением которых Беккариа стал в Нидерландах. Обратной стороной или минусом этой тенденции является настойчивое упорство провинциальных Советов сохранить традиционное использование наказаний, в то время как большие и малые города осваивают все более современный репрессивный профиль, в значительной степени подпитываемый опытом городских учреждений дисциплины.