Гранды. Американская сефардская элита

Между тем репортер журнала World, несмотря на вуаль и маску, отметил, что «лицо ее было полным и светлым, с большими голубыми глазами, а телосложение и осанка — статными». Она также отметила прическу «водопад и пышность» и туфли «с нелепыми высокими латунными каблуками и белыми перламутровыми пуговицами и кисточками». Мисс Дейл показала, что мистер Вашингтон Натан был с ней в роковую ночь с девяти до двенадцати часов, что, разумеется, никак не подтверждает его местонахождение в момент убийства, совершенного двумя часами позже.

Но кто убил доброго Бенджамина Натана? По мере того как тянулись месяцы, ответ на этот вопрос становился все более труднодостижимым. При всей подозрительности, которой был окружен молодой Уош, не было ни малейших доказательств. Где он был в то время? По его словам, дома в постели, и некому было доказать обратное. Нью-йоркская фондовая биржа, которая приспустила свой флаг на половину высоты в знак траура по поводу кончины своего члена, предложила вознаграждение в десять тысяч долларов за поимку убийцы. Семья Натана добавила к этому вознаграждение, и в результате сумма вознаграждения за убийство Натана превысила тридцать тысяч долларов. Это повлекло за собой обычное количество писем с предложениями предоставить информацию, которые оказались беспочвенными, и ряд ложных «признаний». Несколько подозреваемых были арестованы, а затем отпущены за недостаточностью улик. Месяцы превратились в годы.

В какой-то момент один из заключенных тюрьмы Синг-Синг по имени Джордж Эллис, который мог получить помилование за привлечение убийцы к ответственности и, следовательно, был очень заинтересован в этом, выступил с заявлением, что если он увидит орудие убийства, то сможет опознать убийцу. В обстановке строжайшей секретности Эллиса привезли из тюрьмы в Нью-Йорк и привели в комнату, где шеф полиции Журдан собрал около двадцати пяти плотницких собак разных форм и размеров, собранных в хозяйственных магазинах по всему городу. Не раздумывая, Эллис подошел к орудию убийства и указал на него: «Вот эта». По его словам, оно принадлежало знакомому грабителю по имени Билли Форрестер, который однажды рассказал ему о своем плане ограбления дома Натана. Форрестера выследили в Техасе, доставили в Нью-Йорк и подвергли тщательному допросу. Одной из «свидетельниц» была учительница музыки из Нью-Джерси Энни Кинан, которая сразу же опознала в нем человека с «безумным взглядом», которого она видела в ту ночь, несмотря на то, что прошло уже более двух лет, а женщина оказалась крайне близорукой. В итоге было решено, что, несмотря на удивительную идентификацию Эллисом оружия, которая, конечно же, могла быть случайностью, и показания мисс Кинан, эти два факта не дают оснований для обвинения Билли Форрестера, и он был освобожден. Так как подозреваемого так и не нашли, то и суда не было. Сегодня, спустя сто лет, дело остается нераскрытым.

Несколько человек занялись убийством Бенджамина Натана и заново изучили все запутанные, противоречивые улики. Один из самых странных рассказов содержится в книге «Воспоминания начальника полиции Нью-Йорка», написанной спустя семнадцать лет после этого события бывшим начальником полиции Джорджем Уоллингом. В ней Уоллинг выстраивает убедительную версию против Вашингтона Натана и говорит о том, что в ночь убийства молодой человек «переговаривался бокалами с деми-мондом». Он также утверждает, что в течение нескольких недель после смерти отца Вашингтон Натан носил на шее «платок, похожий на повязку», несмотря на то, что об этом не упоминалось ни в современных газетных отчетах, ни на дознании. Уоллинг, конечно, предполагает, что Уош Натан носил повязку, чтобы прикрыть раны, полученные в смертельной схватке с отцом. Но затем, уже обвинив Уоша, который в то время еще жил и, предположительно, мог подать в суд, Уоллинг дает задний ход и указывает на Уильяма Келли, сына экономки, который, как утверждает Уоллинг, в ту ночь впустил в дом грабителей. Последнее утверждение Уоллинга столь же нелогично. Он утверждает, что шеф полиции Журдан, который был начальником в момент совершения преступления, не смог раскрыть убийство, потому что «весь ужас этого был слишком велик для него».

Большинство теоретиков, занимающихся этим делом, в качестве мотива рассматривают кражу со взломом, а некоторые считают, что Келли, у которого, как выяснилось во время дознания, был целый ряд неблаговидных друзей, мог быть сообщником. Они предполагают, что ночью в дом вошел грабитель или грабители и уже собирались открыть сейф, используя в качестве инструмента собаку плотника, как вдруг их подслушал мистер Натан, который поднялся с кровати и прошел в кабинет, заставая их за работой. Но это было неуклюжее орудие взлома и глупое время для его совершения — пять человек в доме, где не было мебели и ковров, где сейф был очищен от всех важных ценностей. Был ли открытый сейф просто способом убийцы сделать так, чтобы взлом казался мотивом?

Один маленький факт может иметь значение. Бенджамин Натан, как мы знаем, страдал крайней близорукостью и без очков в толстой стальной оправе был практически слеп. Каждое утро, вставая, он первым делом зажимал очки на носу. Он делал это до того, как ставил ноги на пол. Стал бы он, услышав ночью странные звуки из соседней комнаты, подниматься для расследования возможного взлома, не надев очки? Очки были найдены, аккуратно сложенные, на столе рядом с его импровизированной кроватью из матрасов, далеко от той окровавленной сцены, как будто их владельца вытащили из постели с намерением убить.

В семье Натанов никогда не возникало ни малейшего подозрения, что Вашингтон Натан мог убить своего отца. Для Натана это было бы чем-то «несбыточным». И в газетных сообщениях времен трагедии, несмотря на всю мрачную сенсационность такой возможности, всегда отмечалось, что «отцеубийство среди евреев встречается крайне редко».

В семье давно известны некоторые частные факты, связанные с этим делом. Так, например, Уош Натан в то время состоял в любовной связи с нью-йоркской светской дамой несколько старше его, которая, как оказалось, была замужем. Честь джентльмена и Натана не позволила ему сообщить о своем точном местонахождении в ту ночь, так как это опозорило бы имя дамы. Отсюда его нелепый рассказ о том, как он бродил по улицам Нью-Йорка, заходил в рестораны и выходил из них. «Клара Дейл» в своих зеленых и фиолетовых воланах и остроносых туфлях была всего лишь витриной, которую предложили и наняли семейные адвокаты. Натаны также считают, что убийца был бы найден, если бы дело не велось с самого начала, да еще и родственником. Судья Альберт Кардозо, шурин Бенджамина Натана (и отец будущего судьи Верховного суда), в то время баллотировался на политическую должность. Он сразу же взял все в свои руки, уделяя большое внимание тому, что «кажется», а значит, полезно для его политической карьеры. Если же всплывал какой-либо неприглядный факт, судья старался его замять.

Натаны так и не переехали обратно в дом 12 по Западной улице, 23. Слишком болезненными были ассоциации с этим домом. Семья с некоторой грустью вспоминала, как Бен гордился своим новым домом, когда строил его; особенно он гордился массивной толщиной стен. Он хотел, чтобы его дом был звуконепроницаемым. Если бы он не был столь удачлив, кто-нибудь мог бы услышать его крики о помощи.

Как и многие прекрасные молодые люди, подававшие золотые надежды, Вашингтон Натан закончил свою жизнь печально. По завещанию отца он получил 75 тыс. долларов, еще 25 тыс. долларов от бабушки и 10 тыс. долларов от тети. Но жизнь его продолжала быть беспутной и расточительной, и за несколько лет он промотал все. Его редко можно было увидеть в качестве «комиссионного торговца» на Уотер-стрит, но чаще всего он бывал в «Дельмонико», или в отеле на Пятой авеню, или в «Браун и Кингсли». Эти салоны были его излюбленными местами, там его обычно можно было встретить с той или иной молодой дамой «из моды» или из разряда Клары Дейл, и люди отмечали, что он плохо стареет. К тридцати годам он выглядел изможденным и старым.

В 1879 г. умерла его мать, оставив Хендриксу огромное для своего времени состояние — более миллиона долларов, 100 тыс. долл. в трастовом фонде для Уоша. Эти деньги находились под жестким контролем семейных юристов и банка и должны были обеспечить Уошу фиксированный доход в размере ста долларов в неделю. На эту скудную сумму он, видимо, плохо зарабатывал, и в год смерти матери его имя снова — и нелицеприятно — появилось в газетах. Во время свидания с актрисой Элис Харрисон в номере отеля он был ранен в шею женщиной по имени Фанни Барретт. Пуля застряла в челюсти и так и не была извлечена. Однако в то время один нью-йоркский врач предложил уникальный план. Он должен был прооперировать челюсть Уоша и, когда его пациент станет сонливым и разговорчивым под действием морфия, выпытать у него правду об убийстве Натана. Никто не принял его предложение.

В 1884 г. Уош женился на вдове-нееврейке Нине Мейплсон Арнотт и покинул США. Некоторое время супруги жили в Лондоне, затем отправились в Париж. Когда наступило «сиреневое десятилетие», Уоша Натана часто видели в баре отеля «Чатем» в одиночестве и с растерянным видом, и отмечали, что он сильно располнел.

В 1891 г. французские кредиторы предъявили ему иск на сумму 1 590 долларов, и была предпринята попытка разорвать доверие, чтобы взыскать долг. Но дома, в Нью-Йорке, суд постановил, что траст его матери не может быть нарушен с этой целью, и французский долг так и не был взыскан.

К концу 1880-х годов Вашингтон Натан, по некоторым данным, стал плохо себя чувствовать. Летом 1892 г. он отправился в Булонь подышать морским воздухом. 25 июля — почти в годовщину смерти своего отца, который в ночь своей смерти остался в Нью-Йорке, чтобы отметить годовщину смерти другого Натана, — он потерял сознание и умер после прогулки в одиночестве по пляжу. Ему было сорок четыре года. Его волосы, как говорили, стали совершенно белыми.