Честь и Доблесть

Я чиркнул рифлёным колёсиком, высек искру, и пламя загорелось. Гензель застыл в изумлении.

Я передал ему зажигалку и сказал:

– Нам надо сделать такой же механизм для поджига пороха в пушке. Тогда оружие всегда будет стрелять… и в дождь, и в сильный ветер, если ещё сделать полочку для пороха закрытой сверху железной крышкой…

– Как я раньше не догадался… колёсико! – Гензель хлопнул себя по лбу.

– Здесь кремний высекает искру. Есть у вас подобный камень? – спросил я.

– Есть! – воскликнул Гензель.

Командир нашего отряда, и все мы, решили остаться у Гензеля на неопределённое время… Рядом с его алхимической лабораторией мы поставили военную палатку, где спокойно могли отдыхать на своих топчанах все наши бойцы – гвардейцы…

Беатрис сделала себе причёску "конский хвост," туго стянув волосы на затылке, как у настоящих амазонок, завязала голубой бантик на гриве своей белой лошадки, и весело поскакала с небольшим арбалетом по альпийской долине, что начиналась в этом чудесном месте…

К нашему удивлению, ей удалось подстрелить зайца, и Жюль приготовил из него жаркое.

Наши парни, к вечеру, привезли из ближайшего городка целый воз хлеба, колбас, сыров, фруктов, овощей, и большой бочонок тёмно-коричневого немецкого пива.

Мы пригласили Гензеля к нашему столу, и он, вежливо поблагодарив, с радостью присоединился поужинать с нами на открытом воздухе… 9.3.

Я лежал под открытым небом на топчане, с рюкзаком под головой. Небо было звёздное, как никогда, и погода тёплая, с прохладным ветерком…

Мысли о Николя Фламель будоражили мой мозг. Самые невероятные и фантастические, они выстраивались в логическую и судьбоносную цепочку…

Этот самый Николя, по многим историческим данным, насколько я знал, действительно добился феноменального результата своими алхимическими практиками: он жил в веках, то есть, его видели как в 15-м, так и в 17-м, так и в 19-м веке… Тому есть свидетельствования совершенно разных людей, в разное время, в различных странах Европы…

И этот человек имеет связь, скажем телепатическую, с этой прелестной девочкой по имени Беатрис… Она стала его адептом медиумом – это ясно; и она, волею судьбы, выходит на меня… значит, я часть этой феноменальной исторической цепочки… резонно предположить; и в моих прямых интересах проверить содержимое могилки господина Николя Фламель… И если она пуста, то у меня появляется шанс попробовать пережить века с помощью того, что сотворил великий алхимик… И если я, переживу здесь несколько столетий, то там, наверху, где дольмен в 21 веке, как подсказывает мне интуиция, может пройти всего лишь несколько дней; и я смогу вернуться в своё время, в свою жизнь… И этот шанс судьба даёт мне посредством её светлости графини Беатрис Дебюсси…

Я уснул счастливый, с такими светлыми мыслями, и приснилась мне белая лошадка с голубеньким бантиком на беленькой гриве…

– Откуда у вас такое удивительное огниво? – спросил меня Гензель на следующий день, внимательно разглядывая зажигалку из яркого пластика.

– Эта штука досталась мне от моего покойного отчима. Он занимался алхимией, а я помогал ему. Мы жили в горах одиноко, как и вы. Моему отчиму удалось превратить горючий газ в жидкость; и теперь, она снова превращается в газ, когда выходит из закрытого сосуда, в воздух, и горит… – сказал я.

– Это огниво здорово сделано, – сказал Гензель. Я знаю что такое – горючий газ… Ваш батюшка был немец? Никто другой не смог бы сделать такую штуку…

Я подтвердил эту мысль Гензеля к его большому удовольствию…

– Нам нужны рифлёные колёсики на осях, с заводными пружинами, как на часах; и тогда мы сделаем колесцовый механизм поджига пороха, как на этой штуке… – сказал я.

Глаза Гензеля загорелись восторгом.

– Конечно! Они подойдут, – воскликнул он. – Надо ехать к моему хорошему знакомому часовщику в нашем городке.

– Заодно и меди купить побольше, – сказал я.

– Медь у нас дорого стоит… а олова у меня много…

Через четверть часа, Лексия, Гастон, Беатрис и Гензель отправились в симпатичный городок, что лежал под нами, в альпийской долине.

Мои сослуживцы были всё ещё под впечатлением вчерашней стрельбы из бронзовой пушки Гензеля. Я сказал, что по возвращении в Париж, мы займёмся производством огнестрельного оружия высокого класса, и у каждого из нас будет отличный огнестрел меньшего размера, чем ручная пушка Гензеля, но большей дальнобойности из-за длины ствола…

Лучшие гвардейцы короля слушали меня с восхищением…

Часа через три вернулась наша гвардейская карета, нагруженная большим количеством медных предметов. Гензель привёз несколько часовых механизмов подходящего размера.

Беатрис, ещё вчера, как я видел, очень хотела посмотреть алхимическую лабораторию Гензеля изнутри.

Алхимики, как известно, не очень любят пускать в это сокровенное помещение кого-нибудь постороннего… Но Гензель согласился сделать исключение для меня и Беатрис сегодня, после того, как я подарил ему коробок спичек…

Беатрис очень обрадовалась, и, как примерная ученица, притащила из своей кареты чистые листы отличного пергамента для письма, ручку с железным пером и склянку чернил.

– Я, здесь у вас, как представитель парижского университета, должна выполнить некоторое задание, что мне поручили… – сказала она и принялась делать зарисовки лаборатории Гензеля изнутри. Гензель этому не противился, когда я перевёл её слова на немецкий язык…

Беатрис спрашивала названия жидкостей в колбах и мензурках, и назначения приборов и приспособлений, коих здесь было великое множество, и тщательно записывала всё своим красивым витиеватым почерком и делала зарисовки…

Как и во всех лабораториях подобного типа, здесь был негаснущий очаг под названием – атанор…

– В некоторых землях, у наших герцогов есть аркебузы с фитильными замками, что делал я; они гораздо меньше ручной пушки, но такие же убойные. У меня есть готовые две штуки. Мы сейчас попробуем заменить фитильный замок на… колесцовый, как вы его назвали, – бодро сказал Гензель.

– А я с радостью буду вам помогать, – ответил я, и мы занялись работой. Гензель не в меньшей, если не в большей степени чем алхимик, был отличным механиком. В его мастерской было большое количество устройств с шестерёнками и лебёдками… с механическим растяжением мехов у кузнечного горна и плавильного котла, для постоянной подачи воздуха… конструкция начиналась с падающего со скалы ручейка…

Мы трудились весь день, я пилил металл, Гензель рисовал, собирал, и крепил конструкцию колесцового замка с заводной пружиной…

И мы его сделали! (почти на сто лет раньше, чем великий Леонардо да Винчи описал его устройство в своём известном труде "Codex Atlanticus")…

Вместо кремния Гензель использовал железный колчедан. Он тоже высекал искру и поджигал порох. Я придумал пружинку его поджимающую, чтобы соприкосновение с колёсиком всегда было хорошим…

Мы вышли из алхимической лаборатории, когда звёзды уже сияли на небе, а вокруг нас благоухал запах поджаренной немецкой колбаски с яичками…

Все наши парни и девицы уставились на великолепную и невиданную ими аркебузу в моих руках. Я демонстративно вытащил из кармана часовой ключ, сделал пять оборотов по часовой стрелке… Затем, положил его в карман, спрятал аркебузу за полы кафтана, показал зрителям голые руки; после чего выхватил аркебузу, поднял её вверх и нажал на курок. Раздался чистый и мощный звук выстрела, и пламя вылетело из бронзового её ствола, как разящая молния…

– Браво! – воскликнула Беатрис и захлопала в ладоши.

– Это оружие можно носить с собой в любом положении, всегда заряженным, и всегда готовым к стрельбе, – сказал я.

– Какому-нибудь болвану в лоб! – добавила Беатрис… 9.4.

Гензель говорил, а я записывал железным пером Беатрис, на университетском пергаменте, составляющие элементы пороха (большинство мне известные) и их точные пропорции своим родным и любимым русским языком. На пергаменте, помимо слов, были цифры, дроби, и некоторые математические символы…

Беатрис очень внимательно рассматривала мои записи, видимо полагая, что они… алхимические… Гензель также был ими заинтересован.

– Самое главное – это точность в пропорциях и мой дополнительный элемент, – говорил он.

Помимо состава пороха я записал и состав бронзы для огнестрельного оружия, и здесь не обошлось без дополнительной присадки Гензеля…

Пришло время рассчитаться с алхимиком.

Я позвал Лексию, и она принесла увесистый мешочек с золотыми монетами.

Гензель внимательно рассмотрел монеты, капнул на одну из них синей жидкостью, и остался доволен: жидкость стала жёлтой… Затем алхимик достал ювелирные весы с миниатюрными гирьками и взвесил золото, после чего записал на листе пергамента от парижского университета свой полный расчёт:

Одна бронзовая пушка

Олово – 5 частей (моё) = 2 золотых ливров;

Медь – 50 частей (ваша) = 0 золотых ливров;

Присадка (моя) = 8 золотых ливров;

Три бронзовых ядра (мои) = 3 золотых ливра;

Моя работа = 5 золотых ливров.

Две бронзовые аркебузы

Олово – 4 части (моё) = 1 золотой ливр;

Медь – 40 частей (ваша) = 0 золотых ливров;

Десять оловянных пуль = 1 золотой ливр;

Моя работа = 20 золотых ливров.

Мой порох (половина большого мешка)

Его составляющие: три компонента = 15 золотых ливров;

Дополнительный ингредиент = 10 золотых ливров;

Моя работа = 30 золотых ливров.

Общая сумма = 95 золотых ливров.

– Секрет колесцово-искрового замка имеет большую ценность для производства лучшего огнестрельного оружия, – сказал я. – Не так ли?

– Да, да, это великое изобретение, – подтвердил Гензель, – Сколько вы хотите за него в ваших золотых ливрах?

– Я думаю его цена сопоставима с ценой за ваш прекрасный порох плюс пять золотых ливров, а именно тридцать пять золотых ливров, – сказал я.

– Я с вами согласен, господин Альбер, – порох против колесцового замка плюс пять золотых ливров, – улыбнулся Гензель.

– Значит с нас 60 ливров, – сказал я.

– Точно так, – подтвердил Гензель.

Я купил ещё дополнительную присадку для бронзы, и дополнительный элемент для пороха на 40 ливров, истощив почти все запасы алхимика… Он долго не хотел продавать такое их количество до тех пор, пока я не подарил ему последнюю свою зажигалку…

– Механизм твоего огнива заработал 35 золотых ливров! Это здорово, – сказал Гастон.

– Да, – сказал я, – но пришлось ему её подарить; зато у нас есть самое важное – его секретные добавки, и в большом количестве…

– У нас осталось более двухсот золотых ливров, – сказала Лексия. – Мы можем купить ещё…

– Мы купили всё, что было надо, и всё, что было у Гензеля в наличии, остальное будем делать сами, в Париже… – сказал я. – и эти деньги пригодятся для покупки олова и меди…

– Ты сможешь делать такое оружие? – спросила Лексия.

– Смогу, может быть и лучше… – ответил я.

– Ты молодец! – похлопал меня по плечу Даймонд. – Если сделаешь нам такое оружие…

– Будем делать его вместе, – сказал я и похлопал могучего рыцаря по крепким плечам.