Честь и Доблесть

Глава 18. События развиваются

Гастон заявился ко мне сильно навеселе и сказал:

– Король и власти Парижа решили выделить нам очень большие деньги на производство новых пушек. Будем делать их гораздо больше… так что думай, Альбер, где будем делать и кто нам ещё нужен для этого дела…

Наш сержант увидел перстень тампиеров на моей руке, глаза его расширились от удивления, но он ничего не сказал…

После его визита, я поговорил с Барнабасом насчёт плавильного дела. Мы выяснили, что нужна была мощная печь с подачей воздуха, как у Гензеля, чтобы плавить железо и получить сталь; но для этого нужна была более высокая температура, чем у нашей печи, пригодной только для плавки меди и олова… Такие специалисты были в городе Милане, где изготавливали лучшее оружие в то время… Но как заполучить таких специалистов… вряд ли их отпустят к нам…

– А какой знак появился на могильной плите когда вы стали членом Ордена Посвящённых? – спросил я Беатрис на следующий день, после разговора с Барнабасом, встретив её во дворе замка.

– На могильной плите появилась хорошо различимая первая буква моего имени… – задумчиво ответила юная графиня.

– Это удивительно… – сказал я и задал ещё один вопрос графине:- Можно ли мне, ваша светлость, посетить парижский университет в ближайшее время?

Беатрис взглянула на меня с нескрываемым любопытством и удивлением.

– А зачем это вам, шевалье Альбер?

– Я хотел бы познакомиться с молодыми и талантливыми людьми, жаждущими новых знаний, с пытливым и глубоким умом, для развития артиллерийского дела во Франции…

– Хорошо, это очень интересно, я поговорю о вашей просьбе, шевалье, – ответила Беатрис и спросила в свою очередь:

– А когда будет готов мой пистолет?

– Завтра, ваша светлость.

– А мой эликсир?

– На днях, удивительный шевалье, – одарила меня комплиментом прелестная Беатрис…

Я не переставал думать о последних удивительных и грандиозных событиях в своей жизни. Я неплохо знал историю Франции и, как нормальный молодой человек, особенно интересовался эпохой рыцарства, в частности, самым знаменитым, таинственным и легендарным орденом тамплиеров. Духовно-рыцарским орденом, основанным на Святой земле в 1119 году небольшой группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном после Первого крестового похода.

Хорошо известно, что рыцари этого ордена, будучи на Святой земле (а это были одни из лучших и передовых европейских мужей своего времени), искала встречи, и вступали в контакт со знаменитыми учёными и алхимиками обширного Востока. Есть даже утверждение, что и с самими волхвами – предсказателями… А эти мудрецы получили свои знания из древнего Египта; а в этой стране замечены оставленные следы высокоразвитой неземной цивилизации… Орден тамплиеров был разгромлен алчным королём из-за их непомерного богатства, полученного не только из-за охранных услуг для паломников, но и путём алхимическим – превращением обычных металлов в драгоценные… Этим объясняется огромное количество серебряных монет в то время, когда открытых серебряных рудников ещё не было…

Я полагал, что господин великий алхимик Николя Фламель каким-то образом приобщился к познаниям тамплиеров, научился превращать неблагородные металлы в благородные, и сделал эликсир вечной молодости…

Беатрис явилась ко мне через день, прямо в комнату, ранним вечером, чему я был несколько удивлён; но, по её торжественной и несколько таинственной физиономии, я догадался о такой её решительности…

– Я принесла эликсир молодости Николя Фламеля, – сказала юная графиня и поставила на стол нечто в чёрном бархатном мешочке. Это нечто не было лёгким, судя по раздавшемуся звуку.

– Можно взглянуть? – спросил я.

– Доставайте, шевалье, эликсир сделан для вас.

Я развязал серебристый шнурок и вытащил из тёмного мешочка стеклянную пирамиду точной геометрической пропорции и весом не менее килограмма. Верхушка одного из четырёх углов пирамиды была более тёмной, чем остальные.

– Это крышка, – сказала Беатрис, уловив мой взгляд. Стекло пирамиды было толстое голубоватое и мутное. Цвет жидкости в этом сосуде нельзя было разглядеть.

– Начнёте принимать эликсир в первый день новой Луны, в шесть часов вечера. Первые три лунных месяца по одной капле. Эликсир лучше капать в рюмку с водой. Затем три года по две капли… Следующие тридцать лет по три капли… На это время и рассчитан этот сосуд…

– А у вас есть лунный календарь, ваша светлость? – задал я вполне резонный вопрос.

– Да, я принесла и его, – ответила Беатрис и вытащила из длинного рукава своего шёлкового платья узкую трубку небольшого пергамента. Я развернул свиток. Первый день новой Луны начинался через три дня…

– Уже не помню, говорила вам, или нет, но постарайтесь мясо заменить на рыбу… и не переедайте… – сказала Беатрис.

– А как насчёт моей просьбе по университету? – спросил я.

– Обещали её удовлетворить в скором времени, – ответила Беатрис и удалилась.

Французский университет в Париже уже заслужил, как рассказывала мне Беатрис, высокую репутацию в странах Европы. Здесь учились молодые люди из разных стран, но большинство студентов были, конечно же, французами. Центром университета являлось здание Сорбонны в Латинском квартале на левом берегу Сены. Я не раз видел это великолепное сооружение и мне очень хотелось зайти в него и послушать там какую-нибудь лекцию…