Честь и Доблесть

Мы шли по самому краю дубовой рощи растянутым отрядом. Из-под наших ног взлетали потревоженные куропатки и разбегались перепуганные зайцы. К счастью, оптических подзорных труб ещё не было ни у кого…

В эту ночь, почти полная Луна была нашей союзницей. Надворотную башню, городские ворота и стены было отлично видно. А вот наши две тяжёлые пушки и рыцарей, в плотных камышах на берегу реки, даже сверху, заметить было крайне не просто… Разве что по мощной вспышке порохового выстрела; но это было лишь мгновение…

Даймонд, Лемюэль, Гастон, Жюль, и ещё четверо гвардейцев нашей роты, покатили пушки и широкую повозку в сторону реки, напротив надворотной башни вражеской цитадели. Мы продолжали идти краем рощи до того момента, когда восточная часть башни попадёт под прямую наводку…

Я шёл первым и легко катил свою лёгкую пушку. Наконец я поднял руку, и отряд остановился. Первый выстрел был за мной…

На фоне тёмного ночного неба, надворотная круглая и широкая башня отлично смотрелась под лунным светом со всеми своими узкими бойницами и полукруглой внешней площадкой. Этим первым выстрелом надо было разворошить осиное гнездо этой чёртовой башни…

Я тщательно прицелился и установил угол стрельбы, после чего засыпал в ствол пушки мерный объём пороха и вставил толстый войлочный пыж. Мои движения были уверенные и точные. Я чувствовал на себе застывшие взгляды всех наших гвардейцев…

Нужно было выждать определённое время, пока наши тяжёлые пушки будут подготовлены к стрельбе…

Через четверть часа, одной спичкой, я запалил фитиль на ядре и опустил его в ствол пушки, и этой же спичкой поджог порох на полочке… Порох вспыхнул синим пламенем…

Мощный и гулкий выстрел разорвал ночную тишину.

Через пять секунд восточная часть башни ярко осветилась и раздался сильный взрыв… Ядро попало точно в цель и разорвалось в нужный момент…

Громкие радостные возгласы раздались за моей спиной. Это было хорошо и привлекало к нам внимание врага. Обстрелять нас он не мог из-за дальности расстояния… а мы – могли! Я сделал ещё один точный выстрел разрывным ядром. В этот раз послышались вопли англичан, и в надворотной башне появилось пламя…

После моих двух выстрелов, по договорённости, следовало ждать обстрел городских ворот и башни нашими тяжёлыми пушками. И он начался…

Мы ещё никогда не слышали, как "разговаривают" наши тяжеловесы…

Это было страшно потрясающе, или потрясающе страшно… Каменная кладка башни разлеталась на куски, крепкие дубовые ворота разлетались в щепки… Никакого ответа от англичан не последовало… они, мягко говоря, просто наложили в штаны…

Я был рад, что пушки оказались до такой степени боеспособны… Тяжёлые ядра, прежде чем разорваться, уже отлично крушили дерево и камень…

Наш отряд канониров начал медленно приближаться к городским стенам, а за нами и вся гвардия короля…

Тяжёлые пушки продолжали методичный обстрел центральных ворот, и ядра разрывались, как я видел, под самыми воротами… После седьмого или восьмого мощного взрыва, в воротах появилась огромная дыра…

Французская гвардия и ополченцы ворвались в цитадель с остервенением… Половина английского гарнизона была перебита за час с небольшим, а остальные сдались на милость победителей…

Победа была быстрая и полная! Потери в нашей армии были минимальные.

Но французские крестьяне с топорами на длинных древках всё ещё выискивали англичан по городским постройкам и легко разрубали их железные латы до тех пор, пока коннетабль не принял меры…

Около сотни англичан покинула город через северные ворота, выйдя непосредственно на морской берег, и намереваясь отплыть в Англию на пришвартованном здесь небольшом английском бриге…

По приказу коннетабля мы открыли огонь со всех стволов по английскому кораблю… Все его мачты разлетелись в щепки, а паруса загорелись в сорока метрах от берега; правда, мы израсходовали почти весь запас ядер…

Англичане спустили на воду пока ещё целые шлюпки, и подняли белый флаг… Я сделал предупредительный выстрел дальше от шлюпок метров на тридцать… и шлюпки поплыли к берегу… Погода была ветренная и переплыть Ла-Манш без парусов и под обстрелом они не решились…

После допроса английских офицеров стало известно, что английский военный корабль подойдёт сюда уже завтра с новыми солдатами…

На следующий день нам подвезли, как раз вовремя, по три десятка разрывных ядер разного калибра из Парижа (перед отъездом на передовую, я дал указание Барнабасу отливать только их). Оружейный цех на территории графского замка работал в полную нагрузку…

Как уже говорилось, подзорных труб ещё не было ни у одной армии Европы, поэтому заметить наши малые пушки в узких бойницах городской стены мог только разве что ястреб или орёл, сидящий на рее английского брига…

Кристофер с аркебузой и двадцатью зарядами, по моему указанию, занял ближайшую бойницу к так называемым "морским воротам" – к месту на берегу моря с двумя пирсами, где пришвартовывались корабли. Наш снайпер должен был ликвидировать любого, кто крутил штурвал на вражеском корабле…

И вот, на закате дня, показалась английская бригантина.

Мы ждали её как любимую женщину после долгой разлуки…

Перед нами была поставлена задача не дать кораблю возвратиться в Англию. Стрелять в первую очередь предполагалось по рулевому управлению бригантины.

Пороховые заряды уже находились в стволах наших пушек…

Корабль шёл быстро и точно в "морские ворота" города и обстреливать его можно было с двух сторон…

Стал виден английский флаг, а под ним, как знак удачи и устрашения, трепыхался чёрный флаг с белым черепом и скрещенными костями, так называемый "весёлый роджер."

На английском корабле были пушки, и мы не знали на что они способны… 14.4.

Стал виден штурвал корабля в передней части палубы, и я сделал отмашку Кристоферу. Наш снайпер находился в соседней со мной бойницей. Кристофер прицелился и выстрелил. Круглая пуля аркебузы попала в рулевого; это сразу стало видно, он бросил штурвал и схватился за живот…

Следующий выстрел был мой из малой пушки. После разрыва ядра, когда дым рассеялся, штурвала на английском бриге уже не было…

Вслед за мной выстрелили тяжёлые пушки. Мощные взрывы сотрясали бриг, и он загорелся…

Английский военный бриг превратился в обычное корыто без руля и без ветрил… Но всё же он открыл ответный огонь.

Несколько английских ядер вздыбили морской песок на берегу, не долетев до городской крепостной стены…

Корабельные пушки английского военного брига годились только для ближнего морского боя. Ядра были чугунные и без пороха. Они могли лишь разбивать борта вражеских кораблей…

Наши тяжёлые пушки сделали второй залп. Англичане уже не отвечали, они орали как сумасшедшие, и занимались только тем, что тушили пожары на корабле… Очень скоро бриг поднял белый флаг.

Наши гвардейцы вышли на берег и забросили с помощью тройного крюка длинный канат на английский бриг. Затем канат стали подматывать с помощью примитивной лебёдки. Англичане огонь потушили и стали прыгать с корабля в воду. Сдавшихся была около двух сотен. Мы захватили бочонок с английским золотом – месячное жалованье бывшему гарнизону…

Мы поднялись на английский бриг. Разрывы ядер наших тяжёлых пушек были просто сумасшедшие… Это хорошо было видно сейчас по почти полностью уничтоженной палубе большого английского корабля…

Как я выяснил позже, английский порох был хуже нашего, а толстые чугунные стволы из пушек были недолговечны и часто трескались, в отличие от бронзовых…

Мариус и Арне, Даймонд и Лемюэль со своими пушками остались здесь по приказу коннетабля защищать французский берег, как первая береговая артиллерийская батарея…

Можно было ожидать прибытия сюда, в ближайшее время, целой английской эскадры… Поэтому наш главнокомандующий распорядился поставить здесь на берегу ещё пять – шесть тяжёлых пушек… Медь была в большой цене, и её было мало в странах Европы. Этот металл завозили из стран ближнего Востока, но французская казна выделила большие деньги на её покупку…

– Говорят, вы начисто разгромили английский гарнизон, господин Альбер де Монт? – сказала юная графиня Беатрис со своей согревающей лучезарной улыбкой на следующий день, как только мы прибыли в свою казарму, во двор замка графа Дебюсси.

– Не я один, ваша светлость. Спасибо нашим пушкам и храбрым гвардейцам короля м вашего батюшки, – сказал я улыбаясь, и хотел прибавить "Рад вас видеть", но не прибавил…

Беатрис была в этот раз какой-то особенной. Я почувствовал это сразу и спросил:

– Мне кажется, у вас есть важные новости, ваша светлость?

Она словно ждала этого вопроса.

– Вы знаете, господин Альбер, я уже и не помню, говорила вам или нет, в Париже есть одна молодая женщина, она такая прелестная, но самое интересное – она совершенно не стареет… – сказала Беатрис. – Она принимает эликсиром господина Николя Фламеля. Её зовут Леопольдина. В высшем обществе её называют Лео. Она герцогиня и очень умная женщина. Так вот, я, как и она, начала принимать эликсир молодости. Я знаю, вы тоже об этом мечтаете, господин Альбер… Представьте себе не терять молодость лет так на семьсот… для начала. Как вам такая перспектива?

Я был просто ошарашен словами Беатрис. Всё последнее время я об этом только и мечтал…

– Вы меня очень удивили, ваша светлость. Я знаю, что вы имеете дар видеть предметы в совершенно иных местах где находитесь, но вы ещё и мысли можете читать…

– Нет, господин Альбер, читать мысли я не могу, – перебила меня Беатрис. – Так вы хотите принимать эликсир, или нет. Отвечайте сейчас же и однозначно.

– Да, ваша светлость, я хочу его принимать.

Беатрис внимательно на меня смотрела.

– Тогда я вам должна сказать несколько слов о его действии.

Принимая этот эликсир вы будете жить столько, сколько захотите, если никто насильно не прервёт вашу жизнь…

Его полное и совершенное действие на организм человека возможно только в том случае, если вы навсегда откажетесь от половой жизни. Эликсир усмиряет плоть, но если вам всё же не удастся её усмирить, то его действие прекратится, и вы начнёте стареть, как обычный человек…

И ещё, нельзя останавливаться, если начал его принимать…

Видя её красивую высокую грудь и гиперсексуальную полупрозрачную кожу удивительной белизны, я сказал:

– И вы, ваша светлость, намерены на долгие века остаться старой девой, пардон, юной девой?..

Беатрис усмехнулась.

– А что в этом плохого? Или я, по вашему, должна нарожать кучу детей, быстро состариться, и совершенно потерять интерес к жизни… Нет, я этого не хочу. Мне интересна сама жизнь, алхимия и другие науки, и, наконец перспективы нашего человечества, если хотите… Да, я верю в Бога, но выбираю свой жизненный путь сама… и это не противоречит моей Вере… Кстати, как бы я не относилась к фаворитке короля Агнессе Сорель, но это именно она попросила короля, чтобы девушкам не запрещали посещать наш университет… Ей предлагали эликсир, но она отказалась, как вы понимаете по каким причинам…