Против зерна: глубинная история древнейших государств
- Автор: Джеймс С. Скотт
- Жанр: История / Научно-популярная литература
- Дата выхода: 2020
Читать книгу "Против зерна: глубинная история древнейших государств"
Безгосударственная история важна и по другой причине. Она обращает наше внимание на те аспекты создания и распада государств, которые либо отсутствуют в хрониках, либо оставляют слабые исторические следы. Несмотря на феноменальный прогресс в документировании климатических и демографических изменений, качества почвы и пищевых привычек, многие аспекты жизни первых государств вряд ли можно обнаружить в археологических находках или древних текстах, поскольку это были незаметные медленные процессы, видимо, воспринимавшиеся как символические угрозы или как недостойные упоминаний. Например, похоже, что бегство из центральных районов первых государств на периферию было весьма распространено, однако поскольку оно противоречило нарративной самопрезентации государства как цивилизующего благодетеля поданных, то упоминалось лишь в формате непонятных юридических норм. Как и другие ученые, я практически уверен, что болезни были важнейшим фактором хрупкости первых государств. Но их последствия было сложно задокументировать, потому что они были внезапными и малопонятными, и многие эпидемические заболевания сложно установить по костным останкам. Аналогичным образом сложно зафиксировать масштабы рабства, закабаления и вынужденных переселений: если в захоронении отсутствуют кандалы, различить останки раба и свободного человека невозможно. Все государства были окружены безгосударственными народами, но по причине их территориального рассеяния мы знаем крайне мало об их перемещениях, изменчивых взаимоотношениях с государствами и политической структуре. Когда город сожжен дотла, сложно сказать, был ли это случайный пожар из тех, от которых страдали все древние города, выстроенные из горючих материалов, гражданская война, бунт или нападение извне.
В той мере, в какой это в принципе возможно, я постарался отвести свой взгляд от завораживающего великолепия государственной самопрезентации и исследовать те исторические силы, что систематически игнорируются династической и письменной историей и ускользают от стандартных археологических методов.
Первая глава посвящена одомашниванию огня, растений и животных, а также той концентрации продовольствия и населения, которую одомашнивание сделало возможной. Прежде чем превратить нас в объект государственного строительства, необходимо, чтобы мы собрались – или
Одомашнивание зерновых, особенно пшеницы и ячменя, и бобовых способствовало дальнейшей концентрации населения. Эволюционируя вместе с людьми, культурные сорта отбирались по критерию больших плодов (семян), определенного времени созревания и обмолачиваемости (способности не осыпаться). Такие сорта можно ежегодно высаживать вокруг дома (усадьбы и окружающих ее построек), обеспечивая себе надежный источник калорий и белка – как запас на случай неурожайного года или как основное пропитание. Одомашненные животные, особенно овцы и козы, играют ту же роль: они – наши преданные четвероногие (если речь идет о курах, утках и гусях, то двуногие) слуги-собиратели. Благодаря бактериям в желудке они способны переваривать те растения, которые мы не можем обнаружить и/или расщепить, и приносят их нам в «приготовленном» виде жиров и белков, в которых мы нуждаемся и можем переварить. Мы избирательно разводим домашних животных, ориентируясь на интересующие нас качества: быстрое воспроизводство, содержание в закрытых помещениях, покорность, производство молока, мяса и шерсти.
Как я уже отмечал, одомашнивание растений и животных не требовалось для оседлого образа жизни, но оно действительно создало условия для беспрецедентного уровня концентрации продовольствия и населения, особенно в наиболее благоприятных агроэкологических условиях: в поймах рек, на лёссовых почвах и у постоянных источников воды. Вот почему я называю подобные районы «многовидовыми переселенческими лагерями позднего неолита». Хотя такой лагерь представлял собой идеальные условия для формирования государства, он требовал более тяжелой работы, чем охота и собирательство, и был не полезен для здоровья. Вряд ли кто-то, не вынуждаемый голодом, опасностями или насилием, сам по своей воле отказался бы от охоты-собирательства или скотоводства ради земледелия, требующего круглосуточной работы.
Слово «одомашнивать» обычно трактуется как глагол активного действия, направленного на объект, например
Значение одомашнивания для растений, человека и зверей рассматривается во второй главе. Как и многие другие, я считаю, что одомашнивание следует трактовать в широком смысле – как продолжающиеся попытки
«Одомашнивание» изменило генетическую структуру и морфологию растений и животных вокруг человеческого жилища. Скопление растений, животных и людей в аграрных поселениях создало новый и в значительной степени искусственный ландшафт, где дарвиновский естественный отбор способствовал новым формам адаптации. Новые сельскохозяйственные культуры оказались столь «немощными», что не могли выжить без нашего постоянного внимания и защиты. То же самое относится и к домашним овцам и козам, которые уменьшились в размерах, стали спокойнее, хуже ориентируются в окружающей обстановке и менее диморфны. Соответственно, возникает вопрос, а не повлияло ли одомашнивание на нас? Как мы были одомашнены постоянным жилищем, ограничением свободы передвижения, скученностью, новыми паттернами физической активности и социальной организации? И, наконец, сравнивая жизненный мир земледельца, настроенный по метроному основной злаковой культуры, и жизненный мир охотника-собирателя, я утверждаю, что жизнь первого была значительно более ограниченной с точки зрения жизненных практик и намного более бедной в культурном и ритуальном отношениях.
Тяготы жизни неэлит первых государств – тема третьей главы – были значительны. Во-первых, как уже было отмечено, речь идет о тяжелой работе. Несомненно, за исключением земледелия на пойменных почвах, сельское хозяйство было куда более тягостным занятием, чем охота и собирательство. Как отмечает Эстер Бозеруп и другие авторы, не существует причин, по которым собиратель в большинстве природных условий решил бы перейти к земледелию, если его не вынуждает демографическое давление или некие формы насилия. Второе великое и непредвиденное бедствие сельского хозяйства – эпидемиологические последствия концентрации не только людей, но также домашнего скота, зерновых и огромного числа паразитов, которые последовали за своими носителями в жилые постройки или завелись уже там. Привычные нам сегодня болезни – корь, эпидемический паротит, дифтерия и другие внебольничные/домашние инфекции – впервые появились в древних государствах. Почти наверняка многие первые государства были разрушены эпидемиями типа чумы Антонина и чумы Юстиниана в I тысячелетии или черной смерти (чумы) в Европе XIV века. Но в государстве появилась и иная чума – налоговые сборы зерном и трудом, а также воинская повинность, и это помимо тяжелейшей работы. Как же в таких условиях первые государства умудрялись собирать, удерживать и увеличивать свое население? Некоторые авторы утверждают, что становление государств было возможно
Четвертая глава посвящена тому, что можно назвать «зерновой гипотезой». Просто поразительно, что практически все классические государства основаны на зерновых, включая просо. История не знает государств, выращивавших маниоку, саго, ямс, подорожник, хлебное дерево или сладкий картофель («банановые республики» не считаются!). Я полагаю, что только злаки подходят для концентрации производства, налоговых расчетов, присвоения, кадастровой оценки, хранения и нормирования. На подходящих почвах пшеница обеспечивает агроэкологические условия для высокой плотности населения. И, напротив, клубнеплодная кассава (или маниока) растет под землей, не нуждается в особом уходе, ее легко спрятать, вызревает она через год, но, самое главное, ее можно оставить в земле и она будет съедобной в течение двух лет. Если государство хочет забрать вашу кассаву, ему придется выкопать все клубни, и для транспортировки оно получит тяжелейший груз малой ценности. Если бы мы оценивали сельскохозяйственные культуры с точки зрения досовременного «сборщика налогов», то он бы точно предпочел основные зерновые культуры (прежде всего, орошаемый рис), а не корнеплодные и клубнеплодные культуры.