Следствие продолжается. Финал Краба

О Николаеве существуют два мнения

Ветров постучался и открыл обитую черной драпировкой дверь. В кабинете за старомодным письменным столом сидел пожилой, с обильной сединой мужчина.

– Здравствуйте! Я из уголовного розыска, – представился майор, протягивая хозяину кабинета служебное удостоверение. – Это я звонил вам.

– Здравствуйте, товарищ Ветров! – ответил начальник отдела кадров и возвратил Игорю Николаевичу удостоверение. – Я к вашим услугам.

– Николай Иванович, я хочу побеседовать о слесаре Николаеве. Не помните его?

– Николаев? Почему же, помню. Он у нас около года работает. Непонятный человек.

– Это почему же?

– Начальник цеха в нем души не чает, а товарищи по бригаде обратного мнения. Вы знаете, только что закончилась смена. В цехе теперь собрание идет. Там, насколько мне известно, и о Николаеве разговор пойдет. Если хотите, давайте сходим, послушаем.

Они вышли из заводоуправления и пошли по узкой, заросшей с двух сторон, аллейке. Игорь Николаевич задумчиво произнес:

– Осень скоро. Деревья в городе это чувствуют особенно: быстро желтеют. – И неожиданно спросил: – Не можете ли вы сказать, почему об одном и том же человеке два мнения появились?

– Трудно ответить. Мне кажется, что рабочие правы. Николаев умеет начальству пыль в глаза пустить. Там, где его заметит начальство, – трудится, там, где нет, – хоть кол на голове теши. Начальство не всегда все видит, а вот кто рядом работает – всегда.

– О чем говорят сегодня на собрании?

– О рабочей совести. Интересный разговор, наверное, идет. Я ожидал вас – не пошел. А очень хотел послушать.

Они подошли к двухэтажному корпусу и направились внутрь. Прошли по гулкому длинному коридору и вскоре оказались в небольшом помещении, на дверях которого Ветров прочитал надпись: «Красный уголок». На составленных в ряды стульях сидели человек сто. За столом президиума заняли места пять человек. Выступал пожилой рабочий. Ветров наклонился к начальнику отдела кадров и спросил:

– Кто он?

– Андреев, токарь. Уже около двадцати лет у нас работает. В этом году «Знак Почета» получил.

В этот момент оратор закончил речь и на смену ему вышел другой. Он снял с головы берет и, сжимая его в руке, обратился к собранию:

– Мне кажется, что если мы сегодня поведем откровенный разговор, то от этого выиграет не только каждый здесь присутствующий, но и весь коллектив. Вот вы, Александр Михайлович, все говорите – прогресс, прогресс! А как он достигается у нас?

– Кто это? – тихо спросил Ветров.

– Щербаков. Немного резковат, но справедлив. Послушайте его. Это он начальника цеха задирает, – пояснил начальник отдела кадров.

А Щербаков после некоторой паузы продолжал:

– Мы уже сколько говорим, что таскать на руках детали из нашего цеха в сборочный тяжело и по времени накладно. А как таскали на своем горбу или на носилках, так и таскаем! Уже на всех крупных предприятиях города, даже в некоторых мастерских, электрокары есть. А у нас? Мне кажется, что и вам, Александр Михайлович, пора перед администрацией завода вопрос ребром поставить. Это просто нерадивость со стороны некоторых наших руководителей мешает прогрессу. – Щербаков, выдержав еще одну небольшую паузу, повел речь дальше: – Конечно, главное, товарищи, зависит от нас. Но я не могу согласиться с тем, как мы понимаем подчас прогресс.

Из зала кто-то выкрикнул:

– А как понимаем?

– Прогресс в нашем цехе достигается так: сначала шумят, потом кричат, затем бьют невиновных, а потом, как говорится, награждают непричастных.

В зале раздался хохот, и Щербаков, стараясь перевести беседу в более серьезное русло, повысил голос:

– А разве не так? Вспомните, когда начальник цеха встретил Лойку на проходной. Выругал его, лентяем обозвал, премии лишил. А человек две нормы выполнил и хотел уйти с работы на десять минут раньше. Отца на вокзале нужно было встретить. А вот Николаев премию получил. А за что? За то, что перед начальством из кожи вон лезет, усердие свое показывает. Стоит уйти начальству, так он или в курилке часами пропадает, или какие-то свои дела в других цехах решает. Да, да! Ты не прячься, Николаев! Совести рабочей у тебя нету. Поэтому так себя и ведешь. Лентяй ты, и все тут! А лень всегда была матерью всех пороков.

Из зала раздался голос:

– Уважать каждую мать – наша обязанность.

Все опять рассмеялись. Щербаков сурово бросил:

– А вот ты уважаешь всякую, но не каждую.

– Где этот Николаев? – спросил Ветров.

– А вот – в третьем ряду. Второй справа сидит. Это он и выкрикнул. Видите, как голову за спину соседа спрятал?

– Как бы мне поговорить со Щербаковым?

– После собрания я приглашу его в кабинет. Там и поговорите.

– Хорошо, – согласился Ветров. – Давайте послушаем, о чем дальше разговор пойдет…

После собрания Щербаков пришел в кабинет начальника отдела кадров. Он очень удивился, когда узнал, что сотрудник уголовного розыска хочет с ним побеседовать. Ветров выждал, пока Щербаков устроится на жестком, скрипучем стуле.

– Я случайно оказался на собрании и слышал ваше выступление. Скажите, за что вы Николаева так критиковали?

– За дело. Я ведь стопроцентную правду сказал. Он действительно не тот человек, за которого себя выдает.

– Почему вы так считаете?

– На работе я это своими глазами вижу. Лентяй он и последний филон. После работы ресторанный завсегдатай. Вот только откуда у него деньги берутся? Со ста семидесяти рублей сильно не разгуляешься! Но дело, пожалуй, не в этом. Вижу, что он за человек.

– А откуда вы знаете, что Николаев часто в ресторанах бывает?

– Моя сестра в ресторане «Лето» работает администратором. Однажды со своим мужем она пришла в конце смены повидаться со мной. Я вышел из проходной. В этот момент появился и Николаев. Смотрю – сестра как-то подозрительно приглядывается к нему. Спрашиваю: «Что в нем заметила? Это наш рабочий». А она отвечает: «У вас он рабочий, а у нас – мешок с деньгами. Почти ежедневно в ресторане кутежи устраивает, червонцы да двадцатипятирублевки оркестрантам швыряет, музыку заказывает. Женщин, как перчатки, меняет. Каждый раз с новой приходит».

– Вы не говорили об этом с Николаевым?

– Нет.

– Скажите, товарищ Щербаков, вы не замечали, чтобы к нему кто-то из посторонних приходил?

– Нет, не замечал. Да и зачем кому-то ходить? Он сам из цеха то и дело выскакивает. В курилке пропадает. Там с кем хочешь можно встретиться, и никто на это внимания не обратит.

– Может, ножи или, скажем, отмычки изготовлял?

– Нет, и такого не замечал.

Ветров протянул Щербакову небольшой листок бумаги:

– Андрей Викторович, я хочу вас попросить: заметите что-нибудь подозрительное в поведении Николаева, позвоните, пожалуйста, по этому телефону.

– Он что – жулик?

– Не исключено, – ответил майор. – Не дадите ли вы мне координаты вашей сестры?

– О чем речь! Пожалуйста. Она – чем может, обязательно поможет.

Ветров поблагодарил собеседника и распрощался с ним…