Следствие продолжается. Финал Краба

Жигальцова

Тростник пришел в цех, где работали Балашова и Жигальцова, после обеда. Начальник цеха, посмотрев удостоверение, встал из-за стола.

– Раков Сергей Алексеевич, – представился. – Присаживайтесь, товарищ майор.

Сели друг против друга за приставной столик. На мгновение возникло неловкое молчание.

– Сергей Алексеевич, хочу поговорить с вами о работницах Шигальцовой Анне Петровне и Балашовой Ирине Михайловне. Они давно у вас работают?

– Да, порядком. Балашова лет пять, Жигальцова чуть позже пришла. Работала в первом цехе, затем попросилась к нам. Тогда еще Балашова за нее просить приходила. Подруги. Ну, что о них сказать? По работе претензий нет. По характеру отличаются друг от друга. Ирина – своенравная, неуравновешенная, я бы даже сказал, вспыльчивая. Живет с родителями. Отец работает где-то в торговле, мать – почтальоном. Ирина с их мнением не считается. На все случаи у нее свои взгляды. К сожалению, чаще ошибочные. Что касается Жигальцовой, то, мне кажется, она попала под влияние подруги. У Анны в семье сложные отношения. Отец пьянствует. На этой почве происходят скандалы и даже драки.

– А где отец работает?

– Завхозом в школе.

– А мать?

– Точно не помню, кажется, в типографии. – Раков на минуту задумался. – Я давно присматриваюсь к этой девушке. Во всем подражает Балашовой. Та начала курить – и она потянулась к сигаретам, стала Балашова хуже относиться к работе – и Жигальцова тоже. Если вы что-то плохое заметили за этими девчатами, то корень зла нужно искать в Балашовой.

– А кого из них можно на откровенный разговор вызвать?

– Конечно, Жигальцову. Она хотя и пытается дерзить и спорить, но не от убеждений. Все это наносное. В душе она не такая.

Тростник поблагодарил начальника цеха. Остановился у проходной, чтобы подождать Жигальцову. Не зря он изучал фото девушек. Как только они вышли с завода, сразу узнал их. Но подходить не стал. Решил подождать, когда Жигальцова останется одна.

Девушки о чем-то оживленно разговаривали. Они медленно дошли до своей улицы, остановились у дома, расположенного на углу. Тростник находился невдалеке и хорошо слышал, как Балашова сказала:

– В общем, Аня, ты жди, я схожу к Тане, а затем заскочу за тобой, – и, махнув рукой, перебежала на противоположную сторону улицы.

Жигальцова направилась к своему дому. У самого подъезда ее и окликнул Тростник. Девушка, удивленно глядя на него, остановилась. Тростник предъявил удостоверение.

– Не могли бы вы уделить мне несколько минут для разговора?

– А в чем дело? – растерянно спросила.

– Скажу. Но сначала нужно решить, где мы будем разговаривать.

– Может, у меня дома? – неуверенно предложила она.

– Конечно, можно и дома, но вы уверены, что нам не помешают?

– Тогда где же?

– А давайте прогуляемся и заодно поговорим.

– Пожалуйста.

Они направились во двор школы. Жигальцова – среднего роста, с длинными волосами, голубыми глазами – привлекала внимание. Но все в ней было броским, вызывающим: и обильная тушь на глазах, и яркая помада, и короткое декольтированное платьице. Тростник успел заметить и другое: девушка смущалась и, когда они сели на скамейку, пыталась незаметно натянуть подол на колени.

Спросил, где работает она. Ответила сухо и односложно. Это не удивило опытного Тростника. Осторожно, слово за слово, вовлекал он девушку в беседу. Постепенно исчезла скованность, настороженность. Аня охотно рассказала о себе.

Неожиданно хлынул дождь. Побежали к дому, где жила Жигальцова. Остановились у подъезда. Девушка старалась не смотреть на Тростника, отворачивала в сторону лицо, по которому текли черные от туши ручьи.

– Понятно теперь, почему мужчины против обилия красок? – улыбнулся Тростник и серьезно добавил: – Послушайте, Аня, мы разговор продолжим в другой раз. Но вам мой совет: не ходите с Балашовой сегодня, отдохните лучше и о нашей встрече не говорите. Завтра после работы приходите в Управление внутренних дел, 81-й кабинет. Я буду ждать.