Следствие продолжается. Финал Краба

– Позови наших. Поставьте пост у выхода. Остальные пусть поднимаются к нам, – а сам вместе с другими сотрудниками побежал вверх.

Было слышно, что лифт еще продолжает двигаться, и работники милиции изо всех сил бежали вверх по ступенькам лестницы. Сейчас главное – засечь, на каком этаже выйдут преступники из лифта. Лифт остановился на седьмом этаже. Пока преступники выходили из него, Ветров и Майский успели добраться до площадки между шестым и седьмым этажами. Они слышали, как Фрайман и Томильчик вышли из лифта и тихонько зашагали по коридорчику. Ветров подал шепотом команду:

– Пошли!

Они поднялись на седьмой этаж и у входа в коридорчик, ведущий к дверям квартир, замерли. Кто-то из преступников сказал:

– Звони!

И тогда Ветров, а вслед за ним Майский двинулись вперед. Преступники не успели опомниться, как оперативники были тут как тут. Ветров отдернул руку Томильчика от кнопки звонка:

– Не надо, Томильчик, звонить. В квартиру входить не придется.

Подбежали еще трое работников. Майор передал им задержанных:

– Отведите в машину. А к нам пусть поднимутся остальные товарищи. Понятых найдите.

Через несколько минут к Ветрову и Майскому присоединились еще двое сотрудников. Старик-дворник и женщина, проживающая в квартире на первом этаже, немного поотстав, преодолевали последние ступеньки. Только теперь майор нажал на кнопку. Послышались шаркающие шаги, звякнул ключ. В распахнутых дверях стояла женщина. Ветров предъявил ей удостоверение. С первого взгляда можно было убедиться, что в этой квартире воры оборудовали склад для похищенного имущества. Обыск и допрос хозяйки занял много времени. Когда Ветров и Майский вышли на улицу, уже надвигались вечерние сумерки. Они решили, что откладывать проверку на следующий день не следует.

– Полковник сегодня дал машину, а завтра, возможно, придется пешком шлепать, – заметил Ветров.

Они сели в машину. Майский назвал водителю адрес.

– Игорь Николаевич! Сегодня, кажется, пяток краж из квартир мы с вами зацепили?

– Да, пожалуй, последняя серия пойдет. Меня беспокоит еще и серия, связанная с хищением ковров из квартир. Смотри, сколько времени прошло, а на ворюг, которые успели совершить уже три кражи, так и не вышли.

– Необычные кражи, – поддержал Майский. – В каждой квартире взяли ковры – всего четырнадцать – и как в воду!

Вскоре машина свернула на тихую улицу, остановилась возле дома, на углу которого виднелась цифра восемь. Ветров попросил проехать чуть дальше и пояснил:

– Сначала пройдем по соседям. Улица старая, люди должны знать друг о друге многое.

Они вошли в небольшой деревянный дом под номером десять.

В уютной, чистенькой комнате за столом сидел старик. Он оторвался от газеты и поверх очков взглянул на вошедших.

– Добрый вечер! – поздоровался Ветров. – Мы постучались, но вы, очевидно, не слышали?

– Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь.

Ветров и Майский прошли в комнату. Майор достал удостоверение и предъявил хозяину квартиры.

– Мы из милиции.

– Ого! – воскликнул старик, имитируя голос театрального трагика. – Какие грехи мои тяжкие на склоне лет намерена раскрыть уважаемая милиция?

– А вот сейчас узнаем, – поддержал шутку Ветров. – Вы давно здесь живете?

– С сорок пятого. Как пришел с фронта, так и живу. Детей вместе с женой в этом доме вырастили.

– А где сейчас дети?

– Свои уже квартиры и семьи имеют. Вот только мать в прошлом году похоронили. Живу сейчас один. Правда, дети не забывают старика, навещают.

Было ясно, что хозяин рад приходу людей и настроен поговорить. Ветров понимал, что сейчас очень важно направить разговор в нужное русло. Это ему, кажется, удалось. Как бы между прочим Игорь Николаевич спросил о Рогальских.

– Как же, как же! – оживился старик. – Хорошо знал их. Чудеснейшие люди были и Андрей Иванович, и Елена Петровна. Жили душа в душу. Да вы можете спросить у любого соседа.

Старик призадумался и, будто вспомнив что-то неприятное, добавил:

– Впрочем, нет. Не у любого. Не надо спрашивать у Крокета.

– А кто это – Крокет?

– Родственник их. Он во второй половине дома проживал с ними. Все недоволен был: то ему огорода мало, то они ему худшую часть жилья отдали. А ведь дом-то Рогальские сами построили. Крокет в сорок восьмом в город приехал. Тогда у него ни кола ни двора не было. А они пожалели бедненького родственничка, поделили дом поровну, вторую половину ему отдали – на свою голову. Прожил с ними год, женился, а потом и началось. Господи! Что он выкомаривал! Бывало, даже с топором гонялся. Померла Лена – за Андрея взялся. Тот и так от горя на ладан дышал. Помог бедному человеку в могилу сойти. Не успели мы похоронить его, а он уже стену сломал и весь дом занял.

– Дети у Рогальских были?

– Дети были: двое сыновей на фронте погибли, а дочку в сорок втором похоронили. Не повезло людям. Ох как не повезло!

Хозяин замолчал и, подавленный воспоминаниями, низко опустил голову. Его большие натруженные руки нервно подрагивали на коленях.

Ветров поднялся со стула:

– Спасибо вам. Извините за неожиданное вторжение.

– Да чего уж! – махнул рукой хозяин. – Вы извините старика… Разнюнился.

Ветров и Майский вышли на улицу.

– Все ясно, Игорь Николаевич. Можем дальше и не ходить. Детей у Рогальских нет. Тот хлюст сына лейтенанта Шмидта сыграл.

– Знаешь, Саша, давай зайдем и к Крокету.

– На кой ляд он, Игорь Николаевич! Мало ли мы всякой дряни повидали?

– Дряни, говоришь? Нет, Александр, мы с тобой чаще видели испорченных людей, а дрянь надо тщательно изучать. Мне просто необходимо поговорить с этим Крокетом… Заглянуть поглубже в его нутро.

– Уйдя на пенсию, хотите мемуарами заняться?

– Молодец! Идею подсказал.

Они направились к дому номер восемь. Калитка была заперта. Майский постучал. Во дворе сиплым басом гавкнула собака.

Через минуту послышались шаги, и мужской старческий голос спросил:

– Кто там?

– Милиция, откройте!

– Что случилось?

– Да вы сначала откройте, тогда и побеседуем.

Какое-то время за калиткой слышалось невнятное бормотанье. Казалось, что калитка так и не откроется. Но вот послышался лязг металла, отодвинулся один засов, второй. Калитка отворилась. Перед оперативными работниками стоял высохший, костлявый старик. Напрягая зрение, он пытался рассмотреть незнакомых ему людей. Майский достал из кармана фонарик и осветил свое удостоверение.

– Мы из милиции. Разрешите войти?

– Да, да. Входите, пожалуйста.

Вошли в большую комнату. Красивая хрустальная люстра заливала мягким светом все это уютное помещение. За столом сидела дряхленькая, подслеповатая старушка. Она с таким любопытством смотрела на вошедших, что даже не сразу ответила на их приветствие. Поведение хозяина выдавало, что приход работников милиции его взволновал. Старик суетливо передвигался по комнате.

Майский и Ветров присели на предложенные стулья и, выжидая, когда хозяин успокоится, рассматривали комнату. Все здесь говорило о достатке.

– Сколько в доме комнат? – спросил Ветров.

– Семь, – ответил хозяин, пододвигая под себя стул.

– Сколько человек здесь проживает?

– Вот мы со старухой. Раньше родственники проживали, а когда умерли – остались одни.

– Квартирантов имеете?

Старик смутился:

– Жалко стало нам молодых-то… Вот и пустили несколько студентов.

– И сколько же их?

– Да немного…

– А все-таки?

– Человек шесть-семь…

– Покажите, пожалуйста, домовую книгу.

Хозяин поднялся со стула и, подойдя к шкафу, достал истрепанную домовую книгу, подал ее Ветрову. Перелистав ее, майор заметил:

– Странное дело: у вас никто не прописан?

– Так ведь временно живут…

– Сколько же вы берете с них?

– Что с них можно взять? По пятерке. Студенты…

– По пятерке, говорите? Скажите, у Рогальских дети были?

– Нет, не было… Собственно, были, конечно… умерли…

– Умерли, говорите. Причина смерти?

– Не знаем. Наверное… от болезней.

– Что же вы – родственники, а не знаете?

– Как-то не интересовались.

– Ну что же, – сказал Ветров, поднимаясь со стула. – Покажите свой дом.

И они втроем направились на другую половину. Старуха осталась сидеть за столом.

Зашли в одну комнату, во вторую, третью. В каждой стояло по три-четыре кровати. В последней комнате застали трех девушек. Одна из них гладила платье, вторая читала, третья складывала в чемодан какие-то вещи. Поздоровались. Девушки с любопытством смотрели на вошедших. Неожиданно Ветров спросил, обращаясь к той, которая занималась утюжкой:

– Скажите, сколько вы платите за квартиру?

– Двадцать рублей.

– Это втроем – за комнату?

– Нет, каждая – по двадцать за кровать, – ответила девушка, с укором посмотрев в сторону старика. – Хозяин считает, что мало с нас берет, так еще дрова заставляет пилить и колоть. Вот Таня уходить собралась, и мы скоро уйдем. Найдем более подходящее жилье и уйдем. Где это видано, чтобы в наше время такую обдираловку можно было устраивать!

– Не нравится – уходите, – не выдержал хозяин. – Силком вас не держу!

– Уйдем, дедушка, уйдем. Только стыдно с людьми так обходиться.

– Как же прикажете с вами обходиться? – злобно бросил хозяин. – Сам из-за вас терплю, во всем ущемляю себя, а ты стыдить меня собралась, соплячка.

– Пусть соплячка. А вы, дедушка, – живодер. Вот кто! И мы уйдем от вас. Найдем место лучше…

Ветров спросил у девушки:

– Сколько вас здесь живет?

– Двенадцать человек. В малюсенькой комнатке по три-четыре человека ютятся. А он сегодня объявил, что еще троих парней берет.

– Хорошо, – сказал Ветров, – мы поручим участковому инспектору разобраться и принять необходимые меры.

Ветров и Майский попрощались с квартирантками и возвратились, в комнату, где по-прежнему сидела за столом хозяйка. Хозяин вошел следом, плотно закрыв за собой дверь:

– Возмущаются… Не нравится – пусть уходят. Людям добро делаешь, а они…

– Они все прекрасно понимают, – перебил старика Ветров. – Вы же, попросту говоря, занимаетесь незаконным обогащением.

– Каким обогащением? Товарищ начальник! Хочу копейку собрать… родственникам бедным памятник поставить.

– Каким родственникам?

– Лене и Андрею Рогальским. Они в этом доме жили…

Ветров перебил его:

– Не надо врать! Не дождутся они памятника. Вы, пожалуй, забыли, где их могила находится. А памятник там стоит. Соседи поставили. Скажите лучше, кто из молодых мужчин на этой квартире проживал?

– Что вы! Никого не было и не будет. Я откажу и тем хлопцам… которым пообещал.

Ветров коротко простился с хозяевами и, пропустив впереди себя Майского, вышел из дома.

На улице оба вздохнули с облегчением. Шли молча. И только когда сели в машину, Игорь Николаевич проговорил:

– Не помню, кто сказал: «Прожили два человека свои жизни. И за это им на кладбище поставили памятники. Одному – на добрую память, что он жил, другому – для сведения, что умер». Не трудно догадаться, какой памятник поставят этому хозяину.

Машина неслась по темным, умытым дождем улицам.