Следствие продолжается. Финал Краба

Здравствуй, Пудов!

Следователь Савич, еще раз посоветовавшись со своим старым другом Ветровым, поставил перед руководством вопрос о задержании Пудова. Начальник управления, прежде чем дать добро, как всегда, взвесил все за и против. Генерал лично поговорил с Ветровым, Ковалевским и Севидовым. Все они поддержали доводы Савича: собранных материалов достаточно, чтобы арестовать Пудова. Ветров был уверен, что временное пребывание на свободе этого человека работникам уголовного розыска уже не поможет.

– Посмотрите, пожалуйста, товарищ генерал! – убеждал он Романова. – Если верить Николаеву и Шубаку, Краб уже воспользовался помощью Пудова и имеет поддельные документы. Была у него липа и на имя Фролова. А из этого следует, что к Пудову в ближайшее время он не будет обращаться, и, значит, сейчас отвлекаться на него нет никакого смысла. В то же время у меня есть полная уверенность, что нам удастся развязать ему язык. Доказательств его вины достаточно: у Батурина мы изъяли поддельный паспорт. Если мы заставим Пудова говорить правду, то сможем получить выход на Краба.

К концу дня генерал сказал «да». Было решено, что Пудова задержат Ветров и Тростник в тот момент, когда он будет возвращаться домой с работы. Савичу, Майскому и участковому инспектору Рыбникову поручалось произвести в его квартире обыск.

Игорь Николаевич дождался Тростника в машине. Тот выбежал из здания управления и уселся на заднее сиденье.

– Поехали, Миша, – сказал Ветров и повернулся к Тростнику: – О связи с дежурным договорился?

– Да, все в порядке.

Дальше они ехали молча. Вот и типография. Здесь работает Пудов. Ветров приказал шоферу ждать их поодаль, по ходу движения Пудова, и кивнул Тростнику:

– Пошли.

Ждать пришлось долго. Ветров уже намеревался проверить – на месте ли Пудов. Но в этот момент тот вышел из проходной. Подходить к нему не торопились. Требовалось удостовериться, не встретится ли он с кем-нибудь по пути. Пудов прошел один, затем второй квартал. Никто к нему не подходил. Ветров по карманной радиостанции передал приказ водителю подъезжать ближе, а сам ускорил шаг. Они догнали Пудова и пошли рядом с ним: Ветров справа, Тростник слева. И, когда рядом остановилась машина, Ветров тронул Пудова за рукав:

– Гражданин Пудов?

– Да, я. Что вам надо?

– Мы из милиции. – В руках майора мелькнуло удостоверение в красной обложке. – Вам придется проехать с нами. Прошу в машину.

Лицо Пудова побелело как снег, мгновенно покрылось холодной испариной. Ни слова не говоря, он направился к машине. Пока все рассаживались по своим местам, шофер сообщил по радио дежурному по управлению, что Пудов задержан. Это послужило сигналом для Савина и Майского: можно отправляться на квартиру Пудова. Работники милиции знали, что в это время его жена должна быть уже дома.

Вскоре машина подъехала к управлению. Тростник предложил Пудову выходить. Они прошли в дежурную часть. Началось обязательное в таких случаях документальное оформление факта задержания подозреваемого лица.

Ветров поднялся на второй этаж, в кабинет Севидова, и доложил о выполнении задания. Было решено, что до окончания обыска Пудова допрашивать не следует. Стали ждать приезда Савича, Майского и Рыбникова.

Прошло более двух часов, пока приехал Савич. Он тут же прошел в кабинет Севидова, где уже находились Матвеев, Ковалевский и Ветров. Савич поставил на приставной столик тяжелую сумку и облегченно вздохнул:

– Думал, что в типографию попал. И чего там только нет! Шрифты, печати, бланки различных документов. Вот! Посмотрите! – Следователь положил на стол чистые бланки паспортов на автомашину и удостоверений на право управления автомототранспортом. – А это – записная книжка. В ней помечены фамилии Клешнева и Фролова.

– Хорошо! – удовлетворенно сказал Севидов. – Владимир Николаевич, вы приступайте к допросу. Ветров поможет. А потом решим, что будем делать дальше…

Пудов уже немного пришел в себя. Встретившись с Савичем и Ветровым, он попытался протестовать:

– Кто скажет, на каком основании меня арестовали?

– Я скажу, – ответил Савич. – Но для начала представлюсь: старший следователь по особо важным делам Управления внутренних дел майор милиции Савич. Уточняю, что вас не арестовали, а задержали как лицо, подозреваемое в преступлении.

– Это что же? Я подозреваюсь в преступлении? – Пудов сделал удивленное лицо. – Чушь какая!

– Нет, не чушь, Анатолий Сергеевич. Я уверен – вы это сами прекрасно понимаете. Вас только гложет сомнение, знаем ли мы все ваши трюки. Поэтому, чтобы развеять всякие сомнения, мы кое-что напомним. – И Савич обратился к Ветрову: – Как, Игорь Николаевич, напомним?

– А как желает Анатолий Сергеевич?

Пудов молчал. Тогда Савич спросил:

– Так что же, Анатолий Сергеевич? Напомнить вам?

– Слушаю вас, – глухо ответил Пудов.

Савич взглянул на Ветрова:

– С чего начнем?

– Да безразлично. Поговорим хотя бы о Крабе, Николаеве, Батурине. Вот этот паспорт покажем.

Ветров положил перед Пудовым поддельный документ.

– Анатолий Сергеевич, эту оригинальную вещицу вы изготовили для Батурина, а эту, – он положил на стол технический паспорт и права на имя Фролова, – для Краба. Но это – между прочим. Сообщаем, что в вашей квартире произведен обыск. Это позволило нам обнаружить и изъять многие вещественные доказательства. Теперь, надеюсь, вы не будете противоречить. Правдивыми показаниями, хотя бы в какой-то степени, вы сможете облегчить свою участь.

Пудов окончательно сник. С дрожью в голосе он спросил:

– Скажите, жена была, когда делали обыск?

– Да, была, – ответил Савич.

– Как она перенесла это! Ведь ни разу в жизни не сталкивалась с милицией.

– Что вам сказать? Конечно, наше появление радости ей не принесло… Ну как? Начнем говорить?

Пудов сидел опустив голову. Он колебался: с одной стороны, думал он, вроде бы все ясно – работники милиции имеют столько сведений, что упираться бессмысленно, но, с другой стороны, не подведет ли он Краба?

Ветров сел напротив Пудова:

– Анатолий Сергеевич, мы знаем, что за вами, кроме подделки документов, других преступлений не числится. А вот те, кто воспользовался вашими услугами, совершили более тяжкие и опасные преступления, в том числе и убийство. Поэтому выслушайте добрый совет: не испытывайте судьбу, не отягчайте свою вину.

Пудов после таких аргументов и столь категорического предупреждения отбросил в сторону все колебания:

– Хорошо, я скажу всю правду. Сам вижу, что некуда деваться. Брать на свою душу дополнительный грех не буду.

– Скажите, какие документы вы изготовили Крабу?

– Он как-то пришел ко мне домой и попросил переклеить фотографию на паспорте. Я это и сделал. Тогда Краб попросил подработать на ту же фамилию, что была записана в паспорте, технический паспорт на автомашину и удостоверение на право управления автомобилем. Я оформил и это.

– Сколько он заплатил?

– Пятьсот рублей.

– На какую фамилию изготовлены документы? – спросил Ветров и внутренне сжался: «Скажет или не скажет?»

– Что-то не припомню. Эту фамилию я занес в записную книжку. Лежит в кармане пиджака… в шкафу.

Савич встал, подошел к сумке, стоящей в углу, и вытащил записную книжку:

– Эта?

– Да. Разрешите – найду фамилию?

Савич подал книжку. Пудов перелистал несколько страниц:

– Вот – Клешнев Георгий Михайлович.

Ветров и Савич молча переглянулись. Савич тут же задал еще один вопрос:

– А самого Клешнева видели?

– Нет.

– Краб говорил, где он взял паспорт Клешнева?

– Нет, – односложно ответил Пудов.

Ветров написал на листке бумаги: «А что, если ему предъявить на опознание фото Крокета?» – и передал записку Савичу. Тот прочитал и спокойно ответил:

– Готовь. Я пока запишу показания.

Ветров вышел из кабинета и нашел Майского:

– Саша! Принеси мне, пожалуйста, фотографию Крокета-младшего и несколько аналогичных фотографий других лиц.

– Что? Решили предъявить Пудову на опознание?

– Конечно. Кстати, ты запрос в Красноярск о Клешневе сделал?

– Сразу же, как только узнал, что он туда выехал. Я просил наших коллег ответ дать по телетайпу.

– Скорей бы, – вздохнул Ветров и поторопил: – Ну, давай фото…

Ветров не ошибся. Пудов сразу же уверенно указал на фотографию Крокета и пояснил:

– Фотографию этого человека я приклеил в паспорте Клешнева…

Игорь Николаевич пододвинул к Пудову технический талон и удостоверение на право управления автомобилем на имя Фролова:

– Это ваша работа?

Пудов, взяв документы, повертел их в руках и, очевидно, решившись, сказал:

– Да, моя.

– Когда это было?

– Несколько месяцев назад. Краб встретил меня после работы. Зашли в парк. Там он попросил изготовить на эту фамилию техпаспорт и права.

– Зачем они понадобились?

– Он сказал, что часто ездит на машине с другими номерными знаками. Боюсь, говорит, погореть. Нужны, говорит, еще одни ксивы.

– Сколько он вам заплатил?

– Пятьсот.

– Деньги сразу дал?

– Нет. Когда я выполнил работу.

– Какие еще документы вы изготовили?

– Я? Больше никаких.

«Врешь, голубчик, – подумал Ветров. – Художества твои получат заслуженную оценку. Но это впереди. Сейчас важно поднять на поверхность все то, что имеет отношение к Крабу».

Вскоре Савич закончил записывать показания задержанного и вызвал конвой.

Пудова увели.

Следователь взглянул на оперативного работника:

– Как считаешь, он все рассказал?

– Что касается Краба, думаю, все, в отношении самого себя – скромничает. Но ничего, посидит в следственном изоляторе, подумает на досуге и начнет говорить, – заключил Ветров. – Да, вот что, Володя: ты допросил парня, который ночью с Крабом ехал?

– Это Красина? Допросил. Но, к сожалению, он мало чего нам даст.

– Самое главное Красин уже дал: не совершил преступления. Парню нужна помощь. Тростник связался с заводом, куда он хотел пойти работать. Его возьмут. Кстати, от Красина мы все-таки кое-что получили. Ты забываешь, что у нас появился снимок Краба.

– Фотография, что наклеена в правах на имя Фролова?

– Конечно. Мы ее увеличили, размножили и раздали нашим работникам.

– Это хорошо, – заметил Савич и добавил: – Ну а я предъявлю это фото Пудову для опознания, чтобы процессуально привязать Краба к машине с похищенными знаками. – Он помолчал с минуту и, перелистывая запись показаний Пудова, задумчиво сказал: – Откуда берутся такие типы? И семьи у них, и живут в достатке, а вот на преступление тянет.

– Ты имеешь в виду таких, как Пудов?

– Разумеется. Допустим, Краб, Николаев, да и Горелов – это подонки, которых нелегко переубедить. Они морально готовы пойти на подлость.

Ветров подошел к окну и взглянул на улицу. Начал накрапывать дождь. Асфальт, постепенно намокая, становился темным и скользким. «Вот так и с человеком подчас бывает, – подумал майор, – стоит ему подмочить свою репутацию один раз, второй, третий, глядишь, и потемнела его совесть, уподобилась скользкому асфальту». И повернувшись к Савичу, сказал:

– Ничего, Владимир Николаевич. Таких людей становится все меньше. А чтоб их вовсе не было, на то и мы поставлены. Давай прикинем, что будем делать дальше.