ЯССТ 7

Я поиграл рычагом управления, с удовольствием отмечая четкую реакцию корабля на мои команды. Прямо передо мной загорелся синий глазок и включился зуммер.

— Облучение следящим радаром. — Сообщил голос.

— Что это значит? — Мне не понравилась ее фраза.

— Диспетчерская запрашивает коды на вход в воздушное пространство.

— Какая еще диспетчерская? Мне ничего об этом неизвестно. Скажи, что у нас все было договорено заранее.

— Предупреждение о взятии на сопровождение.

Мой мозг рефлекторно дернул рычаг в сторону, чтобы выйти из опасной зоны.

— Изменение маршрута. — Предупредил голос.

— Я в курсе. — У меня с лица падали капельки пота появившиеся от эмоционального перенапряжения. — Придется садиться, где нет никаких ПВО. Здесь вообще есть такие места?

Мне снова никто не ответил.

— Ракетная атака. — Вместо ответа напугала меня встроенная в корабль «болтушка». — Проводите маневр уклонения.

— Что? Да я откуда знаю…

Корабль сотрясло взрывом. От резкого движения вступило в шею, отозвавшись горячей болью в затылке.

— Повреждение двигателя. Снижение тяги на сорок процентов. Повреждение внешней обшивки. Возможен пожар. Ракетная атака. Производите маневр уклонения.

Кажется, она собрала в одну кучу все страшилки, которые были записаны в ее речевом наборе фраз. Я потянул рычаг на себя. Он не стронулся места, но сигналы мозга интерпретировали мои команды как необходимость задрать нос. Аппарат вырвался из визуального коридора. Графика на экране сменилась, чтобы я не потерялся в пространстве. Появилось схематичное плоское отображение поверхности планеты и векторы направления движения корабля. Экрана было два. Один показывал картинку, которую я видел бы, будь передо мной иллюминаторы. А второй показывал вид со стороны, чтобы я четче представлял свои маневры. К моему кораблику стремительно приближалась красная точка.

Я дернул рычагом влево, сделал полоборота и направил аппарат к земле. Ракета не смогла повторить мой маневр и зашла по широкой дуге, чтобы снова перенацелиться на меня.

— Ракетная атака. — Напомнила мне «болтушка». — Проведите маневр уклонения.

Еще одна ракета взмыла с земли и направилась прямо мне в лоб. Это был гарантированный конец. От двух ракет увернуться вряд ли получится с помирающим двигателем. Я дождался максимального сближения со второй ракетой и резко вывернул судно в сторону. Раздался взрыв. Видимо ракета посчитала, что сблизилась достаточно, чтобы подорваться. По кораблю ударило сотней осколков и тряхнуло волной, но не так сильно, как в прошлый раз.

Голос проигнорировал этот инцидент. Наверное, катапультировалась, подумалось мне в шутку. Та ракета, что еще преследовала меня, вдруг пропала с экрана. Я порыскал носом, но не увидел ее и решил, что она самоликвидировалась из-за того, что закончилось топливо или сломалась. Возможно, здесь создавалось оружие довольно кустарным способом и могло давать осечку.

Я повел корабль невысоко над поверхностью, обретшей на экране объемный вид. По аналогии с земными радарами хотел думать, что они меня теперь не видят. Минут пять я приспосабливался к управлению судном в условиях частых и опасных маневров, игнорируя коридор, который советовал мне занять голос «болтушки». Потом я не выдержал и решил подняться чуть повыше, чтобы зайти в него. Двигатель, получив дополнительную тягу, издал резкий хлопок. Судно ощутимо дернулось.

— Мощность двигателя снижена до тридцати процентов. Возможна угроза возгорания.

Аппарат сразу сделался неуправляемым. Он вяло реагировал на мои команды, медлил, рассчитывал нагрузку, а только потом выполнял маневр. Мне стало страшно, что я врежусь в какой-нибудь холм, не справившись с норовистым управлением. Пришлось подняться над неровностями ландшафта, чтобы лететь по прямой, ожидая повторения атаки с земли.

— Облучение радаром. — Сообщил голос.

— Да пошла ты нахрен. — Я разозлился, будто это была ее вина в том, что нам не дают пролететь.

Повернул аппарат на девяносто градусов от нужного направления.

— Сядем там, где сядем. — Произнес я. — В следующий раз надо будет карту давать со всем зенитными точками. — Этот упрек уже относился к Ольге.

Мы полетели с относительным комфортом и в полной тишине. Внутреннее пространство корабля стало попахивать горелым, но я не беспокоился, веря, что существует система пожаротушения. Изрезанный ландшафт местности сменился ровным, как стол. Я снизился и пошел в пятидесяти метрах над поверхностью. Моя скорость равнялась трем тысячам километров в час. По меркам космических аппаратов черепашья скорость.

Решив, что я уже достаточно удалился от нервных преступников, подумавших, что кто-то покусился на их бизнес, повернул судно в сторону запланированного места посадки. Снова что-то хлопнуло и мой «рыдван» дернулся в конвульсиях.

— Остаток тяги десять процентов. Поддержание полета невозможно. Включаю режим посадки. Требуется ручное ассистирование.

— Да погоди ты. — Я заметался, вспоминая алгоритм посадки.

Замечательно, что искусственная память хранит все по полочкам. Руки сами вспомнили, что и куда надо нажимать. Я щелкнул тумблером на панели, включающий маломощные реверсивные двигатели. Корабль стал терять скорость и задирать нос. Выправил его, оставив при этом нос чуть выше уровня хвоста.

— Необходимо включение режима глиссирования. — Предупредил голос.

— Чего? Глиссирования? Мы что, садимся на воду? — До меня, наконец, дошло, что ровной была не твердая земная поверхность земли, а вода. — А у корабля имеется хоть какая-нибудь плавучесть? — Поинтересовался я.

Впрочем, и этот вопрос остался без ответа. Я включил режим глиссирования, как только корпус коснулся водной поверхности. Судно снова дернулось, ударилось и понеслось плавными прыжками по поверхности воды. Одно я понимал теперь точно, дальше берега я никуда не доберусь. Аппарат больше никуда не полетит. Хорошо, что на борту имелся аварийный маяк, но активировать сразу я не собирался, опасаясь, что на него откликнутся совсем не те, кого я жду.

Скорость на воде упала до сотни километров в час. А я был уже так далеко от берега, что до завтрашнего утра вряд ли бы добрался до него. Выставил руль поперек направления волн и решил, что надо проверить припасы, о которых говорила Ольга. За вторым рядом сидений находился небольшой грузовой отсек, сделанный в виде четырех ящиков вставленным в углубления в стене. Я потянул за один из них. Как только он выдвинулся наружу на пару сантиметров, из ниши повалил едкий черный дым. Я выдвинул ящик полностью, чтобы не потерять содержимое в огне. Горело не его содержимое, а то, что было за ним. Я предположил, что горящий двигатель нагрел стенку и там начинает тлеть проводка.

В тесной кабине сразу стало тяжело дышать. Открыл ящик, вывалил его содержимое на пол и вернул на место. То же самое провернул со следующим и со всеми остальными. Дыма набралось полный салон. У этого типа судов имелась возможность открыть верхний люк, когда не грозила опасность разгерметизации. Люк открывался только вручную, для чего требовалось раскрутить его, получить доступ к тумблеру вакуумного замка и отключить его. Я проделал все этапы. Люк шикнул набравшимся воздухом и приоткрылся. Черный дым, заклубившись под напором входящего воздуха, стал уходить наружу. Через пару минут я уже мог свободно дышать чистым забортным воздухом.

Мне стало любопытно посмотреть, что находится снаружи. Я выбрался в люк, опершись о спинки кресел. Во все стороны, куда ни глянь, простиралась бирюзовая поверхность океана. Рядом с мои кораблем наперегонки неслись два огромных существа, раза в два длиннее моего судна, похожие на змей, но только с плавниками, расположенными через каждый метр. Морда животного выглядела как незначительное утолщение на теле с клыкастой пастью. Существа явно интересовались мои аппаратом, как конкурентом посмевшим бросить вызов в их стихии. Хорошо, что они не думали нападать на меня. Иначе им легко удалось бы перевернуть мое судно.

Волнение на поверхности к счастью было незначительным. Мой аппарат, после приводнения сразу ставший похожим на катер, оказался словно в своей стихии. Он мягко и плавно разрезал волны, разбрызгивая вокруг себя белую пену. Если бы не черный дымный след, остающийся позади него, можно было бы насладиться вынужденной водной прогулкой. Я осмотрел сверху повреждения корпуса. Ракетная атака оставила на нем многочисленные следы в виде отметин, но ни одной пробоины. Видимо, только в районе двигателя имелись слабозащищенные места, которые и были поражены. И я не увидел крыльев. Вместо них на корпусе остались небольшие выступы, к которым они крепились. Крылья точно не были потеряны от огня, они как будто запланировано отстрелились во время приводнения. Мне хотелось надеяться, что электроника судна будет щадить силовую установку, чтобы она продержалась как можно дольше. Не хватало еще застрять посреди океана на чужой планете.

Змееобразные существа не выдержали темп и отстали. Я спустился в салон и уже подробнее рассмотрел содержимое ящиков. Вдруг мне придется задержаться здесь. Хотелось бы иметь надежду прожить подольше, пока Ольга не найдет и не вернет меня домой. Смешно конечно, меня взрослого мужика отпросила попользоваться у жены другая женщина и я теперь жду, как брошенный щенок, когда меня найдут. Нет, пора перебираться в космос и становиться одним из миллиардов землян, живущих вне Земли, чтобы не чувствовать каждый раз себя дикарем, оказавшимся в мегаполисе.

Ольга, как знала, положила про запас надувной жилет с сигнальным пистолетом-ракетницей. Среди вещей лежал нож с очень острым лезвием и встроенным в рукоятку электрошокером. Ядерная зажигалка, о чем на ней было написано на космолингве, иначе я ни за что бы не догадался. Оптический прибор с огромным разрешением. Думаю, он способен был рассмотреть и идентифицировать объекты даже на орбите планеты. Медицинский прибор для восстановления поврежденных мышечных тканей и костей. Очень кстати, учитывая, что моя капсула осталась на станции, а возможно и в руках «оборотней» пограничников. А еще в куче вещей, в вакуумной упаковке лежала странная обувь, которая согласно надписи на ней умела принимать размер ноги. По виду, она больше напоминала не обувь, а толстые носки.

Много различной герметично упакованной еды. Не понимаю, зачем делать столько наименований продуктов, которые имели одинаковый вкус. Наверное, для меня, если застряну надолго, это огромный плюс, растяну ее на более долгий срок. Я вскрыл упаковку, похожую на шоколадный батончик. Внутри оказался продукт отдаленно похожий на пастилу или рахат-лукум, полупрозрачный с темными вкраплениями.

— Господи, прими за еду. — Произнес я и откусил.

Ожидаемого сладкого вкуса не случилось. Смесь ароматов пельменного бульона оставшегося после покупных пельменей и старого носка, замешанных на нейтральной вязкой основе. Я еле заставил себя прожевать и сглотнуть, а затем полюбопытствовал, что же такое употребил. Оказывается, это был медицинский препарат для заполнения ран при отсутствии возможности технического лечения. Он таял от температуры тела, заполняя поврежденное пространство, создавая питательную среду для деления клеток ткани. Теперь тому куску, что я проглотил, предстояло подлечить мой организм изнутри. Только бы он ничего не срастил по дороге, не хватало мне еще проблем с непроходимостью кишечника. На будущее я решил, что буду вначале читать надписи на упаковках.