Заблудившиеся

* * *

Машина развернулась на пятачке возле вагончика, и из нее выбрался мужчина в белой сорочке с закатанными по локоть рукавами. Парень, сидевший на бочке, встал и раздавил башмаком окурок. Все трое повернулись в сторону хозяина, чего-то ожидая. Из металлической будки выбрался, почесывая плешь, механик.

Рудольф Евгеньевич пожал руки всем по очереди, начиная с плешивого механика. Роскошная черная шевелюра хозяина колыхалась и блестела на солнце. Одной рукой он приглаживал непокорные вьющиеся волосы, на пальце другой крутил ключи с брелоком на длинной цепочке. Сделав отрицательный жест, Рудольф Евгеньевич отстранил от себя пачку сигарет, протянутую одним из парней, и поднял руки вверх, словно призывая Бога в свидетели. Все смеялись.

— Он курить недавно бросил, — сказал Герман, но ему никто не ответил.

Дворецкий полез в бардачок и вытащил оттуда пару тонких водительских перчаток в дырочку. Он натянул перчатки и пошевелил вытянутыми пальцами.

— Нет, в таких перчатках только с любимой девушкой кататься, — он расстегнул кнопочки на запястьях и аккуратно стянул перчатки с рук. — Слишком тонкие.

Свернув перчатки трубочкой, он положил их на прежнее место. Семен засунул руку под сиденье и вытащил оттуда пистолет, протер его тряпкой и сунул за пояс под куртку, предварительно поставив на предохранитель.

— Значит, насчет «Опеля» ты не уверен? — еще раз спросил он у Германа, испугавшегося при виде оружия. — Не робей, ты же в Америку скоро едешь, там у каждого ствол есть, а то и два, — он повернулся к Пете. — Пошли.

Тот ничего не ответил, распахнул дверцу, взял завернутый в черный пластиковый пакет автомат и, помахивая им, пошел к задней машине. Оттуда вылезали два незнакомых Герману парня в спортивных костюмах.

— Пересядь на мое место, сиди тихо и не вылезай, чтобы ни случилось, — сказал Дворецкий. — Когда все кончится, подашь машину к воротам. Понял? Больше ничего не делай. Ну, можешь радио включить, чтобы не было скучно.

Семен вылез из машины и тихо притворил дверь, оставив ключи в замке зажигания. Парни в спортивных костюмах подошли к Семену, и он сказал им несколько слов, показывая пальцем на автостоянку. Потом он махнул рукой, давая знак задней машине трогаться.

Герман повернул голову и увидел, как «Жигули», резко взяв с места, рванулись вперед, промчавшись по прямой, повернули к воротам стоянки. На повороте визгнули покрышки, секунда — и машина уже въехала в открытые настежь ворота, едва не протаранив белые «Жигули» Рудольфа Евгеньевича.

Люди, стоящие на площадке, разом обернулись и, не двигаясь, смотрели, как задняя дверца подъехавшей машины открылась и из нее неожиданно резво для своей плотной комплекции выскочил Петя, сбрасывая с автомата себе под ноги пластиковый мешок.

— Не двигаться! — коротко рявкнул он и больше не сказал ни слова. Петя без малейшего видимого усилия, будто автомат ничего не весил, держал его одной рукой, другая рука уперлась в крышу автомобиля. Люди под дулом автомата стояли тесно, плотной группой, достаточно было одной очереди, чтобы положить всех наповал.

Преимущество Петиной позиции было еще и в том, что в поле его периферического зрения попадала палатка и строительный вагончик. Люди стояли, не произнося ни единого слова и, как следует, не понимая, что же происходит. Петино появление, этот автомат — все это было так неожиданно, что они еще не успели испугаться.

Рудольф Евгеньевич Матецкий, человек отнюдь не робкого десятка, ясного практического ума, оценил ситуацию скорее других. В голове хозяина стоянки и мысли не мелькнуло, что этот бугай с автоматом намерен изрешетить его пулями. В машине Матецкого, в бардачке, лежал пистолет «ТТ» с полной обоймой, в вагончике, за вешалкой, стоял армейский карабин, но, взвесив все шансы за пару секунд, он решил, что воспользоваться оружием, скорее всего не удастся. Рудольф Евгеньевич умел договориться с кем угодно, он знал цену себе, знал цену людям.

Сейчас он видел, как плешивого механика прошиб крупный пот, и это обстоятельство его даже слегка позабавило. «Тебе-то чего бояться, сучий рот», — подумал Матецкий, стараясь быстро уразуметь, что от него может потребовать этот верзила с автоматом, но разумного объяснения в голову не приходило. Еще Матецкий подумал, что охрана, которой он щедро платит, даром ест его хлеб, если любой встречный поперечный может вот так запросто с автоматом наперевес войти на его территорию и трясти оружием у него перед носом.

«Скорее всего, этот ублюдок хочет угнать машину», — подумал Матецкий, но сразу же отверг эту абсурдную мысль. Таким способом машины не угоняют. Нет, подчиненные не увидят его страха, этого удовольствия он им не доставит, решил Рудольф Евгеньевич.

— Что вам, собственно, угодно? — спросил Матецкий нарочито спокойным голосом.

— Угодно, — отозвался Петя, как эхо.

«Главное не ронять достоинства, — подумал Матецкий. — Достойное поведение остужает самые горячие головы». Рудольф Евгеньевич откашлялся в кулак, ему мучительно захотелось объяснить этому дегенерату в спортивном костюме, что он платит решительно всем, кому нужно и должно платить человеку его положения, и поэтому он вправе рассчитывать на собственную безопасность.

Но Рудольф Евгеньевич удержал себя от этого объяснения, которое могло быть расценено подчиненными как проявление трусости, и смолчал. Да, любые его слова расценят, как слабость, как унизительную слабость. И он молчал, машинально поглаживая волнистые темные волосы. Кажется, и эти ротозеи охранники начинали приходить в себя после первого испуга. Только плешивый механик стоял столбом, потея, с полуоткрытым ртом и вылезшими из орбит глазами. Матецкий выругал про себя механика последними словами.

И тут он заметил, что через ворота автостоянки вошли и направились прямиком к нему трое незнакомых людей. Первым вышагивал черноусый мужик в короткой куртке и темных очках, за ним следовали два парня в спортивных костюмах.

«Сейчас начнется», — подумал Матецкий, но не смог продолжить свою мысль. Он увидел в руках парней в спортивных костюмах обрезки металлических труб.

Рудольф Евгеньевич взглянул в лицо усатого мужика и понял, что настоящие неприятности только начинаются. Этот мужик в куртке шел медленно, на ходу он снял темные очки, сложил и убрал их во внутренний карман. «Ничего еще не потеряно, договориться можно с кем угодно, — убеждал себя Рудольф Евгеньевич, стараясь побороть нахлынувшее волнение. — В своем районе бояться некого. Главное, сохранять достоинство».

Мужчина в куртке подошел почти вплотную к Матецкому и, скаля безупречно белые зубы, весело спросил:

— Рудольф Евгеньевич, я не ошибаюсь?

— Он самый, — ответил Матецкий, чувствуя, что правая коленка начинает предательски дрожать.

— Говорят, у вас тут большая неприятность произошла, — неторопливо продолжал усатый. — Две фирменные машины угнали. Такая неприятность, — Мужчина покачал головой, и улыбка на его лице сменилась горестной гримасой. — Говорят, во всем мальчик виноват, сторож. Германом, кажется, зовут. Недосмотрел, значит, прозевал. Да, вот уж эта молодежь.

— Ну, я бы не сказал, что виноват один только Герман, хотя и его вина здесь, безусловно, есть, — сказал Матецкий, начиная что-то соображать.

«Значит, вот оно в чем дело, ну, тогда проще, проще договориться будет. Это многое меняет. Тут и волноваться не стоит», — говорил себе Матецкий.

— Собственно, может статься, машины и найдутся, не иголки ведь, — он постарался дружески улыбнуться.

— Но вы предъявляете имущественные претензии своему сторожу, — сказал усатый. — А может, я ошибаюсь?

— Претензии предъявляю не я, а хозяева машин, это, во-первых, — Матецкий натужно улыбался. — Во-вторых, претензии можно будет снять. Ну, и меня понять можно. Я был расстроен, вышел из себя, вспылил.

В душе Рудольфа Евгеньевича крепла надежда, что дело можно закончить миром.

— Можно снять претензии, все претензии. В конце концов, Герман молодой еще человек, всякое бывает, какой с него спрос.

— Это, конечно, с него спрос невелик, — покладисто согласился усатый мужик и съездил Рудольфу Евгеньевичу в ухо.

Удар оказался не очень сильным, и Матецкий устоял на ногах, однако ему показалось, что в голове что-то лопнуло и левое ухо перестало слышать. Но слух моментально вернулся, до Матецкого донеслась трель телефонного звонка из вагончика. «Телефон, вот мое спасение», — тупо подумал Матецкий и тут получил второй удар в то же ухо, — и снова устоял на ногах. Рудольф Евгеньевич потрогал ухо и увидел на пальцах кровь.

— Я так не люблю вымогателей, меня от них просто тошнит.

С этими словами усатый мужик вытащил из-за пояса пистолет и с силой ткнул Матецкого дулом в рыхлый живот. Рудольф Евгеньевич вскрикнул от боли и согнулся пополам. Семен поднял согнутую руку до уровня плеча и ударил локтем по затылку Матецкого.

В ту же секунду охранник в джинсовой куртке бросился к двери вагончика, но даже не успел дотянуться до ручки. Он получил обрезком металлической трубы вдоль спины и растянулся на асфальте, потеряв сознание от нестерпимой боли.

Заместитель Матецкого, Семен Аркадьевич Бережной, задом пятился к металлической будке, чувствуя, что приходит и его черед. Он плохо соображал, что же происходит, он видел только лицо своего хозяина, окровавленное лицо стоящего на коленях человека, на это страшное уже нечеловеческое лицо сыпались все новые удары. К Бережному подошел парень в спортивной куртке и о чем-то его спросил, но Семен Аркадьевич от волнения вдруг перестал понимать значение слов.

— Ты понял? — переспросил парень в спортивной одежде.

Бережной замотал головой и зачем-то показал парню полированные железяками мозолистые ладони. Парень сдернул с запястья Бережного золотые швейцарские часы, грохнул их об асфальт и растоптал каблуком ботинка. Семен Аркадьевич посмотрел на жалкие останки часов и получил такой сокрушительный удар в зубы, что свет в его глазах мгновенно погас, а рот наполнился кровью и какими-то острыми осколками.

Он сделал шаг вперед, потом обратно и через секунду ощутил щекой шероховатость асфальта.