Заблудившиеся

Глава 20

В дачном поселке в этот утренний субботний час тишину перекрывал лишь собачий лай за высокими сплошными заборами и дальний шум поездов.

На станции продавали разливное молоко из бочки. Редкие прохожие, женщины, старухи с бидонами или банками в авоськах торопились на привокзальную площадь и возвращались по домам. Иногда проходили улицей редкие дачники с утренних электричек, и опять никого.

Вот прошел дядька в потрепанном внизу, будто искусанном собаками, дубленом полушубке, шапке с опущенными ушами и застиранном почти добела рюкзаком на широких лямках. Он бросил короткий взгляд на «Жигули», стоящие на заснеженной обочине почти вплотную к забору, увидел в салоне троих мужчин и, понурый, потащил дальше свою ношу. Пешеход, видимо, решил, что машине с пассажирами нечего стоять в таком неподходящем месте, пройдя сотню метров, оглянулся, чтобы запомнить номер, побрел дальше, осторожно выставляя вперед ноги.

— Иди, иди, мужик, не оборачивайся, — сказал Семен Дворецкий через ветровое стекло, от нечего делать наблюдавший за редкими прохожими.

Сайкин на заднем сиденье постарался сесть так, чтобы вытянуть слегка занемевшие от долгого сидения ноги, но ничего путного не получилось. Он приоткрыл стекло и почувствовал морозный воздух, проникший в салон. Голова была тяжелой, тело казалось большим и непослушным. Сайкин потянулся, разводя в стороны согнутые в локтях руки.

— Эта машина не создана для того, чтобы сидеть в ней часами.

— Да уж, совсем не для этого она создана, — отозвался с водительского места Юра. — Здесь для полного счастья не хватает стереосистемы, телевизора, холодильника, двуспальной койки и еще много чего.

— Теплого сортира и двухместной ванной, — продолжил Сайкин.

Из своей спортивной сумки он вытащил двухлитровый китайский термос, бутерброды с вареной колбасой и сыром, завернутые в полупрозрачную вощеную бумагу. Этот сверток и термос с чаем вручил ему сегодня утром Пашков, проводив до порога.

«Вы, как мать родная, — сказал ему Сайкин, отправляя термос в сумку. — Надеюсь, напиток не содержит цианистого калия?» За термосом он бросил бутерброды. «Ваши утренние остроты, как я заметил, всегда с могильным душком, — ответил Пашков. — А чай без калия, но с мятой, той самой, что растет на подоконнике».

Сайкин вспомнил рахитичное растение, тянущее тонкие стебли из ночного горшка на окне. Он пожал руку Пашкова так, будто расставался с ним на годы. «Все-таки у вас крупные неприятности», — сказал Пашков, отвечая на рукопожатие. «Что, руки дрожат?» — спросил Сайкин. «Не в этом дело, — Пашков оставался серьезным. — Просто я знаю вас достаточно хорошо, чтобы это понять. Не представляю даже, что вы затеваете, но, как говорится, ни пуха, ни пера.

Дверь захлопнулась, но Сайкину показалось, Пашков не отходит, стоит с той стороны и смотрит на него в глазок. Сайкин обернулся и послал в сторону двери воздушный поцелуй.

Отвинтив металлический колпачок термоса, Сайкин плеснул в него чаю. По салону поплыл запах мяты.

— Не обманул старик, действительно с травой чай, — Сайкин, обжигая губы, опустошил колпачок и налил еще. — А вот ты, Семен, так и не научился нормальный чай заваривать. Все заварку жалеешь. Вот попробуй, возьми за образец.

Он передал на переднее сиденье Дворецкому термос и пустой колпачок.

— Ничего особенного, аптекой пахнет, — Семен хлебнул чаю. — Чай с травой, стариковская радость. Не желаешь испить? — спросил он Юру, вертящего ручку настройки приемника.

— Не хочу, — ответил тот.

— Ты что, похоронный марш ищешь? — спросил Семен.

Юра выключит приемник. Стал слышен свист ветра. Семен шумно пил чай. Сайкин жевал уже второй бутерброд, вновь переживая вчерашний приступ аппетита. От станции прошла женщина в старом мужском пальто с каракулевым воротником. Снег поскрипывал под ее белыми валенками.

— Пустую банку несет, — отметил Семен. — Молоко на станции уже кончилось.

Он полез в бардачок, вытащил оттуда граненый стакан и, протерев его носовым платком, до половины наполнил чаем и передал Сайкину. Вдалеке внезапно затявкала собака и так же внезапно оборвала лай.

— Вы убьете его? — спросил Юра.

Сайкин промолчал. Он жевал бутерброд и разглядывал калитку в сплошном заборе на противоположной стороне улицы. На дверце была приколочена жестяная табличка, когда-то сорванная с трансформаторной будки. На черном фоне белел человеческий череп, надвое пересеченный красной молнией. „Опасно для жизни. Высокое напряжение“, — предупреждала табличка.

Сайкин распахнул дверь и сплюнул на снег застрявшие в зубах чаинки. Ветер бросил в салон горсть снежинок. Хлопнув дверцей, Сайкин предложил оставшиеся бутерброды и передал Юре похудевший сверток. Тот кончиками пальцев стучал по баранке.

— Вы его убьете? — повторил он.

— Ну что ты задаешь дурацкие вопросы? — рот Семена был занят бутербродом.

— Так убьете?

— Нет, конечно, передадим привет от матери Терезы, — Семен вытер губы. — И по домам.

Сайкин жалел, что взял с собой парня. За рулем мог сидеть и Семен. Юра задавал вопросы, проявляя беспокойство, он оказался человеком не на своем месте. Когда, миновав кольцевую, они нашли подходящее место, чтобы сменить на машине номера, так, на всякий случай, Юра начал волноваться и лезть со своими вопросами.

„Веди себя как мужчина, — сказал Сайкин. Его раздражал этот неуместный сейчас праздный интерес. — Твое дело только сидеть за баранкой и глядеть на дорогу. Всего-то“. Юра замолчал на время, и Сайкин подумал, что он еще мальчишка, не годный для взрослых дел. Сидеть бы ему сейчас с девочкой у телевизора. Но что делать, обратно парня не отправишь. Значит, придется терпеть его общество. Сайкин посмотрел на часы — скоро полдень.

Он допил чай и передал пустой стакан Семену. Мобильный телефон молчал. Последнего звонка, звонка от Еремина можно ждать, а можно и не ждать. Так или иначе, дело почти сделано.

Им, Сайкиным, хотела полакомиться целая компания, ничего не получилось. Трапезу отменили в последний момент, а едоков самих отпустили на фарш. „Превратности судьбы, — сказал себе Сайкин и зевнул во весь рот. — Осталось довести дело до логического конца. Задача простая. Настолько простая, что поручать ее посторонним людям не имеет смысла“.

Из телефонных переговоров с Ереминым Сайкин понял, что все идет гладко, но в дело вмешалось одно непредвиденное обстоятельство.