Заблудившиеся

* * *

Сайкин переступил порог, ему показалось, в комнате никого не было. Письменный стол старинной работы, на резных ножках, с крышкой, зажатый с углов львиными лапами, полки, кожаный диван, миниатюрный телевизор на деревянной тумбе в углу, два больших светлых окна с простыми занавесками. Сайкин посмотрел в другой угол комнаты.

Шамиль стоял на коленях и в ладонь собирал рассыпанные вокруг него конторские скрепки. Он поднялся, взял с книжной полки картонную коробочку и ссыпал в нее горсть скрепок. Поставив коробочку на место, он отряхнул ладони одна о другую и посмотрел сперва на Сайкина, потом на жену.

— Скрепки рассыпал, — сказал он вместо приветствия.

— Вам принести кофе или что-нибудь другое? — спросила Вера, понявшая сейчас, что у мужа, может быть, неприятности.

— Нам надо поговорить, Вера, — сказал Юсупов надорванным голосом, — с господами. Думаю, это ненадолго.

Он сдвинулся с места, продолжая отряхивать чистые ладони, обнял жену за плечи и повернул к двери. Плотно прикрыв за женой дверь, он посмотрел сперва на Сайкина, потом на Семена, успевшего расположиться на кожаном диване. Семен вытянул вперед себя ноги, и Сайкин заметил, что он действительно не вытер их у порога.

— И ты садись, — сказал Сайкин Шамилю, — а то ноги подкосятся.

Сайкин обошел письменный стол и сел в хозяйское кресло.

Шамиль продолжал топтаться у двери, словно не мог решить, садиться ему или лучше будет постоять. После короткого колебания он сел на край стула, поставил локти на колени, ссутулил спину, став похожим на просителя в чиновничьем кабинете. Сайкин посмотрел в окно и зевнул. Под появившимся из облаков солнцем деревья отбрасывали на снег голубые тени. Семен сосредоточенно разглядывал заусенец на указательном пальце.

— Может быть, рюмку коньяку? — спросил Юсупов, когда общее молчание показалось ему нестерпимым.

— Можно, — ответил Сайкин. — Коньяку можно.

Юсупов разогнул спину, поднялся и вытащил с полки, заставленной книгами, бутылку и два деревянных, раскрашенных петухами стаканчика.

— Сейчас Веру позову, закусить…

— Поставь бутылку и сядь, — сказал Сайкин. — Нечего тут разыгрывать пьесу «Гостеприимный хозяин».

Шамиль поставил перед Сайкиным бутылку и стаканчики, снова занял свое место на неудобном жестком стуле с прямой спинкой.

— Ладно, Шамиль, расслабься, — сказал Сайкин. — Ты понял, почему мы приехали?

Юсупов почесал затылок и ничего не ответил.

— Понял, говно собачье? — спросил с дивана Семен, перестав разглядывать заусенец на пальце.

— Не совсем, — Юсупов кашлянул в кулак.

— От тебя воняет, педрила сраный, — сказал Семен. — Не хрена тут дрочить. Говори нормально, а не сопли жуй.

— Семен, мы же в приличном доме. — Сайкин покачал головой. — Мы же интеллигентные люди, в конце концов.

Сайкин вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.

— Мы долго работали вместе. Хорошо друг друга знаем, коллеги, так сказать. Вот даже под елкой на Новый год фотографировались. Потом ты всем своим родственникам фотографии показывал. Вот, мол, какие мы друзья. Так что у нас с тобой полное доверие. Полное, Шамиль?

— Полное, — выдавил из себя Юсупов.

— Полное, — передразнил с дивана Семен. — Что с этим пидрилой разговаривать, заколотить его в доме и сжечь.

Сайкин стряхнул пепел на желтый шерстяной ковер.

— Вот что, Шамиль, приехали мы, чтобы тебя огорчить. Ты уж сам, видно, догадался, что у тебя не все ладно. Все ваши дела кончились. Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сказать. Здорово вы все придумали. Простота — признак совершенства. Сперва доводите меня до банкротства. Сжимаете мои яйца в своих руках потихоньку, без лишней спешки. Ты информировал Лазарева, Аронова и иже с ними буквально обо всем: о моих инвесторах, о финансовом положении. Но почему ты им главного не сказал? Почему ты не объяснил им, что нельзя вырвать из моего горла мой кусок? Как сказано на твоей калитке, это опасно для жизни.

Сайкин внимательно смотрел на Юсупова, сгорбившегося на стуле.

— Я согласен на все, на любые условия, — Юсупов провел ладонью по влажному лбу. — Они заставили меня.

— Не лги, — протестуя, Сайкин выставил вперед пятерню. — Лазарев твой друг, однокашник. В этом деле он был генератором идей, он готов был финансировать предприятие в дальнейшем. Обо всем вы договорились полюбовно, по-дружески. Никто тебя не заставлял, не принуждал. Ничего такого не было. Лазарев нашел компаньонов. Того же Грищенко, известного спекулянта металлами. В его деле обозначился некоторый застой, Грищенко думал, куда бы перекинуть часть свободных денег. Ваше предложение, в общем-то, довольно солидное, его устраивало. Правильно?

— Да, — кивнул Юсупов.

— А Якова Григорьевича Аронова, владельца станции техобслуживания, вы использовали для грязной работы. Через него нанимали людей особого рода, тех, что за копейку мать родную удавят. Если на следующей неделе я отказался бы заключить с вами сделку через то подставное лицо, того придурка с дефектами речи, которого вы прислали ко мне в последний раз, что бы со мной случилось? Меня бы зарезали в подворотне? Или расстреляли из автомата?

— До этого бы не дошло, клянусь.

— Врешь, опять врешь, — Сайкин покачал головой. — Расстраиваешь ты меня.

— Я этого не знаю, честное слово.

Юсупов испытывают странное ощущение, будто от внутреннего напряжения у него занемел кончик языка. Чтобы проверить язык на чувствительность, он провел им по пересохшему нёбу. Потом сильно сжал кончик языка зубами и не почувствовал боли. Юсупов молчал, ему показалось, что в голове в области виска лопнул кровеносный сосуд.

— Я правду говорю насчет вас, Виктор Степанович, это… Решение еще не принималось.

— Решение не принималось. — Семен заскрипел зубами.

— Не нервничай, Шамиль, все уже в прошлом, — сказал Сайкин. — Не нужно так бурно переживать. Вижу, до тебя никак не дойдет, что все кончено. Во всяком случае, кончено для твоих компаньонов. Ты, наверное, хочешь спросить, что случилось с твоими друзьями? Ведь хочешь?

— Не надо, я уже все понял.

Юсупов сцепил кисти рук так, что пальцы побелели.

— Ладно, обойдусь без наводящих вопросов, — Сайкин пригладил волосы. — Аронов, сделавший для вас столько благодеяний, сегодня утром вознамерился купить ворованные «Жигули». Этими делишками он давно грешил. Понятное дело, своя мастерская. Надо с толком использовать свободные мощности. Так вот, сегодня он хотел натянуть двух ребят. А получилось наоборот, они его натянули. Там есть река, совсем рядом.

Сайкин замолчал, щелкнул зажигалкой и сладко затянулся.

— Надели на твоего друга цементные башмачки, и будет он теперь в родной речке до весны плавать, — продолжил Семен, криво усмехаясь. — Такая вот незадача.

Сайкин посмотрел на Юсупова. Семен хмыкнул на диване. Юсупов промолчал.

— Хорошо, тогда еще одно неприятное сообщение. Сегодня утром скончался Петр Максимович Грищенко. Скорблю вместе с родными и близкими. Впрочем, близкие пока пребывают в сладком неведении. Он, как ты знаешь, выходные проводит в пансионате в обществе себе подобных бизнесменов. А тут с утра дела какие-то в Москве появились, нужно человеку в Москву, и все тут. Он садится за руль, а едет, оказывается, на собственные похороны. Грищенко займет свое место в списке без вести пропавших граждан. Конечно, какое-то время его будут искать. Но, увы, безуспешно. Тело исчезнет в отстойнике вагонов на станции Бирюлево-товарная.

— Товарная? — переспросил Юсупов.

— Да, в цистерне с концентратом кислоты. За три-четыре дня тело превратится в прозрачный гель, этакий жидкий студень. Когда кислоту используют для промышленных нужд, отстой со дна цистерны просто сливают. Считается, отходы производства.

Сайкин раздавил окурок о крышку стола и бросил его в угол комнаты.

— Да, кому охота превращаться в отходы производства? — вздохнул он. — Обычно люди связывают со своим будущим более радужные планы. Баню поставить на своем участке, дом перестроить? Так, Шамиль?

— Так, — Юсупов шмыгнул носом. — Поэтому я согласен на все ваши условия, абсолютно на все.

Сайкин залез рукой под пиджак и незаметно поправил пистолет под ремнем, чтобы ствол не упирался в левое бедро.

— Не волнуйся, в тюрьму ты не сядешь. Сядет Валерий Станиславович Лазарев. Вчера Лазарев явился домой поздно после приятного банкета. Спешить домой и не стоило. Жена на курорте, прелести Средиземного моря, все такое. А утром его разбудил звонок в дверь. На пороге потрясающая девушка, то есть такая девушка… В руках у нее торт. Выясняется, что давняя подруга жены нагрянула без приглашения, хотела сделать сюрприз. Лазарев объясняет, что жена на курорте. «Ах, ах, как жалко, что Иры нет дома, в кое-то веки выбралась», — поет ему девочка. Но разве мог Лазарев выпустить ее из своей мышеловки? У каждого своя слабость. «Куда же вы с тортом пойдете, неужели не дадите мне попробовать хоть кусочек?»

Юсупов вздохнул с тихим стоном.

— Сели в кухне пить чай с ликером, с тортом. А минут через двадцать Лазарев отключился. Девушка помогла Лазареву дойти до кровати. А еще минут через десять его кровяное давление упало настолько, что он и вовсе отрубился. На следствии он не вспомнит ни девушки, ни торта. А если что и вспомнит, значения это иметь уже не будет. За те полтора часа, пока Лазарев спал, произошло многое. Подозреваю, что проснулся он от холода. Руки, рубашка, майка, постельное белье — все в крови. На кухонном полу лужа крови, битая посуда, тарелки, словно там было побоище. Лазарев гадает, что же произошло, пока он спал. И ничего не может понять. Идет в ванную. И там, в джакузи, лежит его свояк, Саша Климов. Мелкий фарцовщик, он ведь был у вас на побегушках. Саша Климов, брат жены Лазарева. Помнишь такого?

— Помню, — выдавил из себя Юсупов, казалось, онемевший язык совсем перестал ворочаться во рту.

— Климову вечно не везло, всю жизнь. Сашино горло было перерезано от сих, — Сайкин ткнул себя пальцем сперва в правое, потом в левое ухо, — до сих. Я могу предположить, что Лазарев бросился к телефону вызывать милицию. А может, он смекнул, что проблему нужно решать другим способом. Как-никак, все улики против него, тут и прокурором быть не надо, чтобы это понять. Но ничего путного придумать, уже не успел. Даже кровь, наверное, с рук не смыл. Милиция уже ломилась в его дверь. Бритву, которой совершено преступление, естественно, с отпечатками Лазарева, найдут в спальне, под подушкой.

Юсупов был совершенно подавлен.

— Значит, Валерия Станиславовича теперь будут судить, сказал он.

— Выкрутиться будет затруднительно. Тем более что в решающий момент следствия может появиться свидетель, да-да, та самая девушка, что кормила Лазарева с ложечки тортом. Она сможет подтвердить, что ссора между Лазаревым и его свояком возникла на почве ревности. А потом господин Лазарев совершил жестокое, хладнокровное убийство. Так или иначе, Лазарев уже не игрок. Длительное время ему предстоит решать собственные проблемы, а не портить жизнь другим людям.

Сайкин поднялся с кресла, подошел к подоконнику и присел на него. Он распахнул пиджак так широко, что Юсупову стала видна ручка пистолета под брючным ремнем. С минуту Юсупов смотрел на эту ручку как зачарованный, потом опустил потухшие глаза. Никто не прерывал затянувшееся молчание.