Осел и морковка (СИ)

Глава 35

Капитан Жером Удиар встретил нас настороженно. Когда я сбивчиво стала объяснять, что нам нужно, он обрезал:

— Мои галеры в Кружево королевы не пойдут. Точка. Если вам больше ничего не нужно, то прощайте.

Я уже хотела закричать, затопать ногами и возмутиться, но вдруг представила, как выглядит наша история со стороны, и только глупо хлопнула ртом. Действительно, все, что я могу сказать, это лишь слова. Мои ментальные переговоры с Армандо к делу не подошьешь. У меня нет ни одного доказательства, что это не бред сумасшедшего.

И я бы пошла искать другую галеру и другого капитана, и не факт, что нашла бы, если бы не Мануэль. Он гордо поднял подбородок, прищурился и произнес:

— Вы боитесь за свою галеру, милейший? Не волнуйтесь, я внесу за нее депозит. Если что‑то случится, вы не останетесь внакладе.

А он не погорячился? Сколько стоит галера? Уж не меньше тысячи золотом. А у нас с собой лишних денег нет. задумавшись, я пропустила свою реплику и картина поменялась.

Так как до этого Мануэль в разговоре не участвовал, стоял сзади, то Жером спросил его заносчиво:

— А вы, собственно, кто такой?

— Я Мануэль Оджалис, герцог Верканский, друг и покровитель этой достойной дамы.

Никогда не думала, что титул произведет такое впечатление на жителя вольного города. У них тут нет ни графов, ни герцогов, почему же Удиар, услышав имя моего сопровождающего, стал меньше ростом? Теперь он держался подобострастно.

— Ваша Светлость, простите, я не знал кто вы? Так что вам угодно?

Мануэль снова повторил практически все, что я сказала: нам нужна галера для путешествия к Кружеву королевы, где находятся спасшиеся из плена моряки. В частности жених вот этой дамы (меня) и родной отец господина Удиара.

Я думала, что пиетет перед знатью сделает моряка покладистым? Ха! Держи карман шире. Он продолжал быть крайне любезным, но твердо стоял на своем. Галеры не даст, и не просите.

Да, он бы мечтал спасти отца, который пропал более полугода назад. Но Жером уверен: если бы отец был жив, он давно подал бы знак, нашел, как связаться с семьей. А значит его уже нет на этом свете.

Попытка намекнуть, что ему выгодна гибель отца, вызвала такую бурю возмущения, что Мануэль тут же сдал назад.

В общем, все возражения сводились к тому, что других доказательств того, что в архипелаге Кружево королевы находятся несчастные, спасшиеся из плена у графа Дешерна (еще одна несуразица: граф — известный борец с пиратами, а не бандит) кроме моих слов, не существует. Если бы он, Жером Удиар, брал на веру сны женщин, то давно по миру бы пошел.

А если она, то есть я, решила, что с помощью сказочки об отце смогу большего добиться, то ошиблась.

Мануэль, до этого веривший мне безоговорочно, вдруг смутился. Затем снова задрал нос повыше и обратился ко мне:

— Армандина, ты сможешь представить какие‑нибудь доказательства того, что все твои слова — правда? Я тебе верю, так как у меня нет причины в тебе сомневаться, ты мне ни разу не солгала и всегда выполняла свои обещания. Но этот господин выразил недоверие.

Я задумалась, затем спросила, не обращаясь к Удиару напрямую:

— А если я смогу привести подробности из жизни его отца, которые не мог знать никто, кроме него и господина Удиара — младшего? Мне на это нужно два дня, вернее, две ночи. Одну — чтобы задать вопрос, другую — чтобы получить ответ. Тогда он мне поверит?

Мануэль всем корпусом повернулся к Удиару.

— Вы слышали? Что вы на это скажете? Такой вариант вас убедит?

Тот и глазом не моргнул.

— Убедит, если ваша девица будет все это время у меня на глазах. А то мало ли как она станет добывать информацию…

Он думал, мы встанем и уйдем? Не тут‑то было. Удача поворачивалсь наконец лицом, надо было ее хватать и держать. Я тут же вклинилась в разговор.

— Отлично, господин Удиар! Тогда давайте подпишем соглашение. Мы проведем в вашем доме два дня и две ночи, потребные на то, чтобы получить ответ вашего батюшки. Все это время не будем ни с кем, кроме вас, встречаться и разговаривать. Если результат вас удовлетворит, вы снаряжаете галеру к Кружеву королевы за обычную плату. Также его Светлость оставляет вам расписку на сумму, равную стоимости вашего судна, которую вы сможете получить в случае его гибели. Если же я не смогу удовлетворительно ответить на вопросы, мы заплатим вам за беспокойство, как будто останавливались не в вашем доме, а на самом дорогом постоялом дворе, а затем покинем ваш дом и больше никогда не станем вас беспокоить.

Для Удиара моя речь оказалась настоящим потрясением. Мужик смотрел на меня как на заговорившую статую. А что я такого сказала? Или он не ожидал разумных речей от женщины, еще недавно путавшейся в словах? Сейчас я на своем поле и сбить меня уже не удастся.

Постояв пару минут в оцепенении, Жером пришел в себя. Подтвердил, что готов взять на себя такие обязательства, затем на листе бумаги быстро набросал договор по моим словам. Мы с Мануэлем его перечитали, я внесла пару правок, после чего Удиар захотел вызвать секретаря, чтобы перебелить документ и составить второй экземпляр. Затем передумал:

— Нет, пожалуй, я сделаю это сам. Лишние свидетели мне ни к чему.

Я одарила его своей лучшей улыбкой:

— Отлично, призовем в свидетели магию.

Он с ужасом посмотрел на спокойного и даже беззаботного герцога.

— Магию?

— Конечно. Армандина — маг. Мой придворный маг. А договор ведь заключаем мы, мужчины, так что она вполне способна его засвидетельствовать.

Тут уже речи о том, чтобы идти на попятный двор, не было, и Удиар это понял. Придется согласиться на магию, и тогда обратного пути не будет. У него на лице возникло выражение, какое бывает у очень упрямых мальчиков. Ему уже показали его ошибку и доказали, что он неправ, а он все стоит на своем. Сейчас он явно придумывал вопросы потруднее. Пришлось оторвать его от этого занятия.

— Давайте наконец подпишем договор, я засвидетельствую его и пошлем наконец за нашими вещами в пансион, где мы остановились.

Мануэль сразу понял, что от него требуется, взял перо и поставил на обоих экземплярах свой лихой росчерк. Пришлось и Удиару — младшему сделать то же самое. Затем я прочла заклинание и приложила к обоим экземплярам защитный перстень. Они в таких делах отлично работают. После вспышки зеленого света на бумаге остался отпечаток рисунка: магия скрепила договор. Теперь если кто‑то попробует увильнуть, наказание будет жестоким и неотвратимым.

После этого Жером вызвал коляску, чтобы отвезти нас из конторы к себе домой. По дороге мы заехали в пансион и забрали вещи. Я немного пожалела: там было уютно, да и оплатили мы вперед за целую декаду. С другой стороны, дело есть дело, оно прежде всего.

Самым сложным оказалось переправить в дом капитана моего осла. В коляску Бака, разумеется, никто сажать не собирался. Нанимать для него телегу? Пойди еще его туда погрузи. Он чужим не дается. Пришлось привязать его за коляской, а мне взять с собой мешок моркови и выстилать ею ослику путь: мою знаменитую удочку еще надо было найти, а время поджимало.

Дом Удиара — младшего стоял на окраине: большой, окруженный садом, но немного заброшенный. Сразу становилось ясно, что хозяин не женат: дому не помешала бы женская рука. Общий вид был унылым и неухоженным.

Конюх, стоявший у ворот, сразу увел и лошадей, и Бака в конюшню. Мой любимец так растерялся, что даже не протестовал.

В доме нас встретила пожилая тетка с мрачным лицом. Если она ведет хозяйство, то я не удивляюсь, почему оно кажется лишенным заботы хозяйки. Такие особы отличны в роли цепного пса, но в красоте, уюте и комфорте они ничего не смыслят. Зато в экономии, если не в скупости — просто профессионалы. Значит и еда тут дерьмовая.

Жером распорядился:

— Люно, посели моих гостей в комнаты, которые занимали тетя Ро и дядя Адриан. Им там будет удобно. Они поживут у нас пару дней.

Ой, кажется, спасение моего Армандо обойдется нам дороже, чем мы думали. Тетенька нас оглядела оценивающим взглядом мясника, затем спросила хозяина:

— Что, и кормить их тоже придется?

Тот смущенно рассмеялся:

— Люно, а ты представляешь себе людей, которые готовы двое суток воздухом питаться? Конечно их надо будет хорошенько угостить.

И, обращаясь к нам, добавил:

— Познакомьтесь, это Люно, моя бывшая нянька и здешняя домоправительница.

Затем поторопился объяснить тетке, кто мы такие.

— А это мои гости: Его Светлость герцог Верканский Мануэль и его придворный маг госпожа, если мне не изменяет память, Армандина.

На что старая грымза ответила:

— Обеда все равно нет, я не готовила. ты не должен был сегодня возвращаться до ночи.

Ага, я почти угадала, но не совсем. Еда тут не дерьмовая, ее просто нет. Мануэль ответил великолепным жестом, сопровождаемым словами:

— За обедом пошлите в лучший трактир, я оплачу. Мы не собираемся вас объедать, тем более что я привык к хорошей кухне.

Врет, и не краснеет, но получается это у него на диво. Ишь, как усовестил хозяина! А тетка стала зыркать на него не только злобно, но еще и расчетливо: надеется поживиться, когда обед принесут?

В конце концов нас поселили в двух довольно приличных комнатах. Сначала, правда, пришлось дожидаться, пока там уберут: в отсутствии гостей здесь экономили и на этом тоже. Чисто убранной выглядела только гостиная, она же столовая. Но обставлена была откровенно убого: хорошая, дорогая мебель была закрыта суровыми чехлами, которые никто и не подумал снять. Герцог удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Ну и правильно, выражение его лица говорило лучше всяких слов.

Удиар — младший чувствовал себя униженным и явно уже жалел, что связался, но магический контракт не позволял отказаться.

Обед принесли на троих и Мануэль оплатил его широким жестом. Меня же вся ситуация злила: мне не нравился Жером, не нравилась его бывшая нянька, не нравился дом и вообще все не нравилось. Одно грело: если все пройдет по плану, через два дня мы выйдем в море.

Вечером Мануэль точно так же заказал из трактира ужин. Его остатки утащила Люно. Караулила, когда мы кончим трапезу, все сгребла и поволокла куда‑то в свою нору. На месте Удиара — младшего я бы назначала ее своей домоправительницей, а пригласила бы к ней целителя душ. Но хозяин барин. После ужина настало время огласить вопрос, ответ на который я должна была узнать у Удиара — старшего.

Жером начал с того, что выдал:

— Я передумал. Вопросов будет три. Так вернее.

Три так три, мне‑то что. Главное — все их запомнить, чтобы задать. Так что возражать я не стала, а Мануэль, ждавший от меня сигнала и не получивший его, вообще остался невозмутим.

— Хорошо, задавайте ваши вопросы. И лучше запишите их на бумажку, чтобы я могла их выучить наизусть прежде, чем лягу спать.

Вместо ответа он подсунул мне бумагу, перо и чернила: мол, записывай сама, если хочешь. Ну, что ж, мне нетрудно.

— Первый вопрос: какие обои были в моей детской до пяти лет?

Я кивнула, как только все записала.

— Второй вопрос: как звали того человека, у которого мой отец купил свою первую галеру?