Осел и морковка (СИ)

Глава 31

Да это не барон, а баран какой‑то. Да, он дворянин, а я простолюдинка, но это не повод так со мной разговаривать. Или он пришел меня покупать? С товаром обычно не церемонятся, если он не какой‑нибудь редкий и ценный.

Ну, если он думает, что я простой бытовой маг, пусть и остается в этом заблуждении. Только вот… При герцоге я была сама воспитанность, а с этим господином церемониться незачем. Я уже решила для себя, что он тут лицо временное, значит так тому и быть.

Погасила зеркало и спокойно спустилась в гостиную.

— Ну что ты орешь? Я уже иду. Кстати, нормальную еду принес?

Барон, который стоял посреди комнаты и в нетерпении барабанил пальцами по столешнице, от таких моих заявлений совершенно очумел и неловко плюхнулся, к счастью для себя, на стул. Я даже пожалела, что этих предметов мебели у мага в гостиной так много. С удовольствием полюбовалась бы, как он ползает по полу.

Что за человек такой? При взгляде на него вся моя ведьминская вредность просто лезет из всех щелей.

— Ты о чем, красотка?

— Как о чем? Если ты убедил бедняжку герцога, что он должен отказаться от еды, то я тут ни при чем. Я привыкла хорошо питаться и рассчитываю, что стол в замке будет достойным. А нет — контракт аннулируется и я дальше пошла.

— А почему ты с этим ко мне пристаешь?

— Ну милый, это же очевидно. Дурачок Мануэль слушает тебя как оракула, верит каждому твоему слову. Значит, это ты внушил пареньку глупые мысли. Но сам ты выглядишь холеным. Вывод: это только герцог валяет дурака, а ты отлично питаешься. Знаешь, где в этом доме водится еда. Я тоже хочу. Официальный ужин меня не удовлетворил.

Мужчина вдруг рассмеялся:

— Ты хочешь получить удовлетворение от меня, крошка?

Вскочил и попытался обнять. Разбежался! Губищи раскатал! Я оставила в его руках легкий фантом, а сама отступила вглубь комнаты. Где‑то тут есть черная лестница, которая ведет в угольный подвал. Еще утром ее нашла. Если гад попытается меня преследовать, лететь ему с нее головой вперед и я не обещаю мягкого приземления.

— Я говорю о еде. Если хочешь поговорить, цена — нормальный ужин. Кусок мяса, овощи, хлеб, сыр, вино. Понятно?

Фантом, развеявшийся прямо в руках, впечатлил мужика лучше всяких слов. Он стал смотреть на меня иначе: как на нечто могущее быть весьма полезным. Надо дать ему понять, что он имеет дело с меркантильной особой. Такой, которую он захочет купить ради своих целей.

Кажется, проняло.

— Хорошо, как там тебя, Летиция, уговорила. Принесу тебе поесть. Заодно и все обсудим.

Он встал и ушел, а я лихорадочно бросилась доставать амулеты, раскладывать их и развешивать.

И от яда, и от магии, и от физического воздействия. Мало ли что этот тип задумал. Колдовать напрямую я не рискну, это противозаконно, но теперь он не сможет причинить мне вреда даже если захочет. Вернее, не захочет. Нет магию, которая блокировала бы удар, но есть магия, которая блокирует ударяющего. А у меня на кресле, куда я усажу дорогого гостя, подушечка с иероглифами, напрочь отключающая все агрессивные мысли.

Успела до его прихода, да еще и свой походный чайный набор установила: чайник для воды, чайник для заварки, спиртовка, чашечки и куча мешочков с чаем и специями.

Барон вернулся с корзиной, полной всяких вкусностей. Ветчина, жареные колбаски, рулетики с паштетом, сыры нескольких сортов, горячие лепешки масло, сметана, мед! Есть же у них тут нормальная еда!

А еще две бутылки красного вина. Он меня споить решил? Поблагодарила, разложила припасы и зажгла спиртовку, намереваясь приготовить глинтвейн. Если в вино что‑то добавлено, то этим способом я сумею его попутно очистить.

Барон не стал меня отговаривать, наоборот. Порадовался, что холодным вечером у нас будет горячее питье. Выходит, вино настоящее, без фокусов. Ну хорошо, тогда фокусы добавлю я. Щепотку коры ясмии и пару лепестков миртиллы. Чтобы клиент расслабился, чувствовал себя как дома, проникся доверием и развязал язык. А я раздавлю во рту коробочку звездчатого бадьяна. После этого зелье на меня не подействует, можно пить спокойно.

В начале ужина Годфруа пытался меня разговорить. Расспрашивал о том, откуда я родом, о том, как живется магам в Кортале, о моем учителе… У меня все ответы были давно готовы, они быстренько сворачивали спрашивающего на его собственную жизнь.

Мы еще не прикончили колбаски и едва отпили глинтвейн, как он мне уже излагал в подробностях историю своей жизни.

На самом деле Годфруа был не барон, а третий сын барона из герцогства Ливерн. Не имея ни средств, ни желания содержать взрослого отпрыска, барон услал его ко двору своего сюзерена, где тот сумел себя проявить и сделать карьеру: из помощника письмоводителя стал доверенным секретарем старого герцога.

Это давало ему широкие возможности: герцог Ливерн был родственником короля, каким‑то номером в очереди на престол. Старику это было неинтересно, он довольствовался широким влиянием в обществе, но в дела государственные лез с неохотой.

Зато его сын с детства мечтал о короне. Близкий ему по возрасту барон постарался сдружиться с сыном своего благодетеля и быстро понял, что лучше всего на юного наследника действуют песни про его права и великое будущее. Тот приблизил к себе Годфруа, а его отец, свято веривший, что его доверенный секретарь — разумный и скромный молодой человек, стал поощрять эту дружбу.

Наконец практически друг за другом произошло важное событие: умер старый герцог Ливерн. Его сын принял титул и земли и отправился в столицу, чтобы присягнуть трону, и там задержался. Очень скоро барон узнал, что его друг связался с заговорщиками, которые были готовы способствовать его амбициозным планам.

Молодому Ливерну давно пора было отбыть в свой домен, но он все торчал в столице, болтался в свите короля, которого на людях называл дорогим дядюшкой, которого на самом деле презирал и ненавидел. Он желал быть как можно ближе к месту события, чтобы, когда трон освободится, успеть утвердить на нем свою задницу.

Время шло, король продолжал жить и здравствовать, зато в отдаленном герцогстве Верканском разразилась эпидемия, которая унесла тысячи жизней, а в их числе и практически весь герцогский род. Узнав об этом, король отдал два приказа: отыскать, поелику возможно, хоть какого‑нибудь наследника и послать в герцогство эмиссара, чтобы тот присмотрел за делами, пока наследник не отыщется.

Годфруа, которому уже надоело болтаться в столице без толку, упросил Ливерна замолвить за него словечко, пообещав, что в случае чего голос герцога Верканского будет на его стороне. Ливерн не возражал, а король проявил милость и прислушался к рекомендации троюродного племянника. Вскоре барон уже находился в Оджалисском замке, принимая дела в качестве королевского посланника.

Он собирался сдержать данное Ливерну обещание и обеспечить ему поддержку герцога, когда сам им станет. План его был прост и разумен. Никого из наследников, кроме трех старых дев (очень старых), в герцогстве обнаружено не было. Если подать королю правильно написанное прошение, то он может разрешить брак одной из древних дев и передачу счастливому молодожену герцогского титула, дабы фамилия не угасла.

Верканские герцоги никогда не были сильными магами, поэтому отсутствие у Годфруа дара не могло послужить препятствием.

Но пока он составлял прошение и выбирал, на какой старушке остановить свой выбор, в Кортале внезапно нашелся законный наследник.

Все труды барона шли прахом. Он радовался только тому, что не успел связать свою судьбу с одной из престарелых дам. Получить в его цветущих летах жену — старушку, но не получить герцогства было бы слишком.

Но… Он все еще являлся королевским эмиссаром. Ему следовало оставаться в Веркане, встретить наследника и ввести его в курс дела. Годфруа верил в себя. Он уже очаровал одного герцога, почему нельзя проделать того же с другим? А уж от того, что он за птица, этот наследник, будет зависеть дальнейшее. Вариантов масса. Извести доверчивого юношу ядом и все же жениться на его престарелой родственнице, но уже с благословения этого самого изведенного. Стать ему лучшим другом, найти невесту, женить, дождаться ее беременности, а затем опять таки извести и жениться на вдове. И так далее, и тому подобное.

Все это барон излагал мне без малейшей попытки скрыть, утаить то, что тянуло на несколько смертных приговоров. Расслабился. Зелье мое оказалось очень эффективным. Главное, чтобы он завтра обо всем не вспомнил и не попытался исправить собственные ошибки.

Ой, придется его заставить забыть, как он сам забылся передо мной, а то, неровен час, захочет и меня извести как нежелательного свидетеля своего душевного обнажения.

Я улыбнулась развалившемуся в кресле мужчине и влила в чайник очередную порцию вина. Задумалась на минутку: сейчас варить зелье забвения или погодить?

Да, наговорил он много, но главного не сказал: что он тут ищет и зачем ему маг. Ну что ж, пусть пока продолжает. А у меня травка лесной чупихи и корень марнии уже под рукой, добавить их в последний момент не составит труда.

Наводящими вопросами я заставила‑таки барона сказать, что ему от меня нужно.

Оказывается, когда он приехал в Оджалис, то нашел сокровищницу пустой. Хотел проверить по расходным книгам, куда все подевалось, Верканские герцоги не были нищими, это заметно по их замку. Но книги пропали вместе с богатствами. В кабинете герцога нашлись лишь текущие записи прихода — расхода на совершенно смешные суммы.

Одной из причин, почему он не попытался извести Мануэля до того, как тот доберется до Веркана, была надежда, что сокровищница заговорена на кровь герцогов и откроется настоящему наследнику. Фигушки! Помогло как мертвому припарки.

Он жалел лишь об одном: что рассказал юному герцогу про поиски сокровищ Веркана. Это пришлось сделать, потому что он надеялся на успех с родовыми амулетами, которые реагируют лишь на кровь. Сейчас ясно, что это было бесполезно, но Мануэль уже заинтересовался и тоже ищет.

Молодой герцог в детстве хорошо знал здешнего мага Берракана и уверен, что если кто и спрятал сокровища от чужих, так это он. А то, что один маг спрятал другой всегда сможет найти, надо только выбрать подходящего. Сильного и умелого.

И вот теперь он пытался меня уговорить ему помочь. Найти сокровища и убрать с дороги надоедливого юнца, как он назвал бедняжку Мануэля. Естественно, обещал мне золотые горы. Я буду жить в замке как придворный маг, он станет моим покровителем и осыпет меня золотом.

Ха! Так я и повелась, нашел дуру. Он ни с кем делиться не собирается. Использует и выбросит, да не на улицу даже, а в мир иной. Кто ему помешает извести сообщницу? Только я ею становиться не собираюсь.

Барон все пел мне про то, как мы с ним отлично заживем, когда избавимся ото всех конкурентов. Строил великие планы: на старухе герцогских кровей он женится, а любить будет меня, ведь мы и так повязаны. При этом глаза у него делались масляными, как блинчики моей бабушки Клотильды. Он еще и спать со мной планирует? А не жирно будет? Меня от его баронской морды с души воротит.