Время между нами

Глава 7

Беннетта не было на уроке испанского в понедельник. И во вторник. Я потихоньку начинаю сходить с ума от беспокойства, а вот мисс Доусон из администрации, кажется, совсем этим не обеспокоена.

— Может быть, просто дадите мне его номер телефона? — умоляю я. — Я только хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Напускаю на себя самый серьезный вид, чтобы казаться очень ответственной, но это не производит нужного эффекта.

Рассказывая мисс Доусон о Беннетте, я, конечно же, упустила большую часть истории – ничего не сказала о парке, о поте, стекающем по его лицу, и о том, что он постоянно твердил, что ему нужно кого-то найти. Уж не знаю, какую часть всего происходящего имел в виду Беннетт, говоря «только не рассказывай об этом никому», но я решила, что речь точно была не о мигрени, потому что никакой другой причины, чтобы попытаться выяснить в администрации его личные данные, придумать я не смогла.

— Мисс Грин, я понимаю, что у вас благие намерения, но вы же знаете, что сообщать конфиденциальную информацию об учениках – это против правил. Мне очень жаль.

Она говорит все это весьма поучительным тоном, и ничуть не похоже, что она сожалеет.

— Уверенна, завтра он появится.

Да откуда ты, черт возьми, можешь это знать? Вот, что мне хотелось выкрикнуть ей в ответ, но вместо этого я лишь бормочу: — Спасибо, — и выскальзываю за дверь. Ну зачем я оставила его там одного! Он всего лишь хотел, чтобы я посидела рядом, а я ушла, оставила его на холодной скамейке в темном пустынном парке, задыхающегося и всего в поту.

Я направляюсь в раздевалку, переодеваюсь, но услышав веселую болтовню друзей по команде, вдруг прихожу в ужас от того, что сейчас придется бегать по треку полному людей. Поэтому, не долго думая, решаю улизнуть из раздевалки, пока никто не заметил меня и не заставил передумать, отправляюсь на холод бегать по пересеченной местности. Бегу и стараюсь слушать звуки ветра и деревьев, слушать, как мои ноги шлепают по грязной дороге, но вместо этого слышу лишь его голос у себя в голове: «Просто посиди со мной, Анна. Пожалуйста». Чувствую себя ужасно.

***

Как потом выяснилось, мисс Доусон ошиблась. Беннетт не появился в школе в среду. И в четверг его тоже не было. Пятница. Вторая половина дня, где-то между пятью и шестью часами. Иду по Пончику – уже почти прихожу в отчаяние от того, что впереди выходные, а я так и не выяснила, что случилось с Беннеттом – и тут решение само возникает у меня в голове, словно ниоткуда. Да! Это мой единственный шанс!

Бегу к шкафчику Эммы, жду ее – ну куда же она запропастилась! Звенит звонок, вырываю лист из тетради и второпях царапаю: «Мне нужно с тобой поговорить». Сворачиваю бумажку и кидаю в одно из отверстий шкафчика, бегу в класс.

Заканчивается урок, и я со всех ног снова бегу к шкафчику Эммы. Вот она! Читает мою записку.

— Эм, мне нужна твоя помощь, — выпаливаю я. — Сможешь достать для меня кое-что из офиса администрации?

— Возможно.

— Мне нужен номер телефона Беннетта Купера. Я пыталась выпросить его у Доусон, но она мне отказала. Она же так любит, когда ты приходишь к ним в офис и расспрашиваешь о планируемом аукционе, может быть, тебе она скажет?

Она начинает что-то говорить, но я останавливаю ее. — Пожалуйста, не спрашивай зачем. Но мне очень нужен этот номер.

Эмма сжимает губы и поднимает брови. И теперь смотрит на меня этим своим «давай же расскажи мне все» взглядом.

— Послушай. Я наткнулась на него в прошлое воскресенье, и он выглядел…очень больным. А теперь вот уже неделю не появляется в школе. Я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Ну вот я сказала. Теперь стою, облокотившись на ее шкафчик, и жду, что меня будут пытать, но на лице Эммы мелькает лишь ухмылка.

— Да ты хочешь закадрить его! — Смеется она так громко, что тут же начинает озираться – не слышал ли ее кто-нибудь. — Ну, давай, расскажи же. Он тебе понравился, так ведь?

Мы стоим и смотрим друг на друга в упор. Я молчу. Она повторяет:

—Так ведь?

Шумно выдыхаю, выпуская воздух, который сжимает мои легкие.

— Я просто о нем беспокоюсь.

Она смотрит на меня своими большими глазами. И я не выдерживаю.

— Ну ладно, пусть так.

Она ухмыляется.

— Первый шаг – это признать, что ты бессильна, — говорит она, перевирая первый из двенадцати шагов для анонимных алкоголиков.

— Посмотрим, что я смогу для тебя сделать. Встретимся возле машины после занятий.

— Как ты собираешься его достать?

— Еще не знаю, но что-нибудь придумаю.

Час спустя, в уютном тепле Сааба, Эмма с воодушевлением рассказывает о проведенных ею хитрых манипуляциях.

— Не могу сказать, что в том, как все пошло с самого начала, была именно моя заслуга. Мне просто повезло, — рассказывает она, выезжая с парковки. — В общем, я вошла. Доусон как раз в этот момент разговаривала по телефону – с Арготтой, как я поняла – она говорила о том, что на этой неделе будет работа по испанскому, и поэтому ей нужно завезти ее домой Беннетту Куперу сегодня вечером. — При звуке его имени бабочки запорхали у меня в животе. Боже, кто-нибудь пристрелите меня.

— Ну, естественно, я вызвалась отвезти это задание.

— Так она дала тебе его домашнее задание?

— Нет. Она сказала, что я тут ничем помочь не могу – ей не позволено отдавать домашние задания других учеников. Даже вам, мисс Аткинс. — И она очень точно изображает голос мисс Доусон.

— Ну. Так ты достала его?

— Конечно, достала.

— Здорово. И где же?

— Я уже почти до этого дошла. — Она выруливает на улицу и тут же подрезает проезжавшую мимо машину, та громко ей сигналит.

— Итак, я начинаю задавать ей вопросы об аукционе – это же и было нашей легендой, так ведь? Доусон начинает рассказывать мне о чудесном домике Алленсов в Висконсине.

— Ой, ну брось. Не мучай меня. Давай уже ближе к делу.

— Ладно, ладно. Ну ,так вот, мы разговариваем об аукционе, и тут входит сеньор Арготта и оставляет на стойке пачку бумаг. Она благодарит его, он уходит, она подходит к монитору – а сама все рассказывает мне об антикварных фотографиях, которые кто-то там жертвует для аукциона — хватает бумаги, пишет адрес и приклеивает его на пачку.

— Ну и?

Тут она делает драматическую паузу.

— 282, Гринвуд.

— А номер телефона? Ты его достала?

Она поворачивает ко мне голову.

— Ты шутишь? Никаких тебе «Спасибо, Эмма»? Никаких - «Эмма – ты просто потрясающа»?

И она снова переводит взгляд на дорогу, качая головой.

— Я хотела лишь позвонить..

— Ну, номер телефона на бумажке она не написала, а экрана монитора, я не увидела. Но разве я не заполучила кое-что получше, чем просто номер телефона?

— Да. Но тогда мне придется туда ехать. — От этой мысли я вздрагиваю.

Эмма довольно улыбается, она всегда так улыбается, когда все происходит так, как она рассчитывает.

— Вот именно.

***

Не могу поверить, что все-таки пошла на это.

В который раз выглядываю из-за высокой изгороди и смотрю на дом. Впечатляюще. Два, или даже три этажа. В Тюдоровском стиле. И есть сарай на заднем дворе, если я правильно разглядела с этого расстояния за те три раза, что подходила, но каждый раз, испугавшись, снова пряталась за изгородью.

Боже! Что я вообще здесь делаю?

Тяжело вздыхаю, выхожу из-за изгороди и опять иду к дому – на этот раз уже боле уверенно – подхожу к недавно расчищенной дорожке. Еще только 17.30, но уже почти стемнело, а я дрожу, взбираюсь по ступенькам крыльца. Ну вот, я и наверху, берусь за дверное кольцо в виде головы льва, и делаю глубокий вдох перед тем, как постучать.

Жду.

Ответа нет.

Стучу снова, поплотнее закутываясь в пальто от ветра и радуясь тому, что догадалась сменить юбку и колготки на джинсы.

Так и не дождавшись, уже поворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг слышу шаги.

— Кто там? — спрашивает голос из-за двери, мне кажется, что он принадлежит пожилой женщине.

— Извините. Думаю, это не важно. — Отступаю назад и направляюсь к ступенькам. — Наверное, я ошиблась домом.

Но дверной засов издает глухой стук, и дверь медленно открывается. Я вижу женщину. Она не молода, но и пожилой ее назвать трудно, яркая, у нее длинные седые волосы и голубые, с поволокой, глаза. Она в темной, свободного покроя одежде, сверху наброшен красный шелковый шарф, она улыбается мне, на лице у нее явно читается любопытство.

— Привет, — она открывает дверь еще шире, приглашая меня пройти.

— Привет. Я ищу парня по имени Беннетт, но видимо я ошиблась адресом, — отвечаю я и снова поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Нет, ты не ошиблась. Беннетт живет здесь. Проходи, согрейся. — И она чуть отходит в сторону, чтобы я могла войти.

— Я Мэгги, — говорит она и протягивает мне руку.

— Анна. — Я пожимаю руку, попутно гадая, кем она может приходиться Беннетту.

— Ты должно быть его подруга из школы.

— Да. — Не уверена, что вправе называть себя его подругой. Но в данной ситуации это самый подходящий ответ.

— Извините за беспокойство, мэм. — Какая же я идиотка, что пришла сюда, и, к сожалению, только сейчас это поняла.

— Никакого беспокойства, дорогая моя. — И она жестом приглашает меня пройти в соседнюю комнату, расположенную по другую сторону широкой арки. — Присаживайся, я сейчас поднимусь наверх и приведу его.

Она поворачивается и начинает подниматься по лестнице, а я проскальзываю внутрь. Гостиная с массивными окнами, очень красивая, она со вкусом обставлена темной антикварной мебелью, которая делает ее довольно уютной – никогда бы не подумала, что такое может быть. Огонь в камине теплый и создает мягкий свет.

Вместо того, чтобы сесть на диван, я хожу по комнате и стараюсь повнимательнее ее рассмотреть. Стена, в которой расположен камин, снизу доверху уставлена окрашенными в темный цвет книжными шкафами, полными коллекций классики, которым позавидовал бы любой книжный магазин. Помимо одной черно-белой свадебной фотографии Мэгги и ее мужа, все остальное место занимают фотографии маленькой девочки с темными волосами и ровно подстриженной челкой, зачесанной набок. На некоторых она изображена с матерью. И уж совсем трудно пропустить снимок, занимающий центральное место на каминной полке – все та же маленькая девочка сидит в кресле, улыбается в объектив и сжимает в руках крошечного малыша с пучком темных волос.

— Это мои внуки, — произносит тихий голос у меня за спиной, от неожиданности я подпрыгиваю. Не слышала, как она вернулась. — Это Брук. Ей два года. А это мой младший внук. — Она берет фотографию и проводит пальцем по стеклу.

— Они милые, — говорю я.

Она возвращает фотографию на полку и берет в руки другую.

— А это моя дочь. — Она указывает на фото женщины, держащей маленькую девочку на коленях.

— Они живут не в Иллинойсе?

— Нет, в Сан-Франциско. — И она печально вздыхает. — Я пытаюсь убедить их вернуться домой, но из-за работы ее мужа они вынуждены оставаться в Калифорнии. Я еще даже не видела их новорожденного малыша.

Внезапно у меня возникает ощущение, что мы больше в этой комнате не одни. Осматриваюсь и, взглянув поверх плеча Мэгги, замечаю Беннетта, он стоит в дверях и наблюдает за нами. Его волосы свисают прядями, лицо неравномерно покрыто щетиной, а огромные круги под глазами такие, будто он уже не спал несколько дней. Отсутствующее выражение на его лице сменяется суровостью.