Спасти эльфа 2. В плену. И после. История одного эльфа

Глава 7

Ночь прошла спокойно, без кошмаров, и это был лучший подарок за всю неделю: Фай как следует выспался и утром чувствовал себя отдохнувшим.

Завтракая сыром и салатными листьями, он вспоминал разговор с Эллианной, и с каждой минутой его настроение стремительно ползло вверх. Любимая его не отвергала. Просто взяла время, чтобы прийти в себя после оглушительной новости, и с ее стороны это была абсолютно нормальная и естественная реакция. Сейчас Эллианна все обдумает, оправится от первого шока и пошлет Фаю письмо с приглашением в гости.

Куда, кстати, подевалась его красная помолвочная лента? Кажется, Фай потерял ее в лесу, когда к нему пристала эта некультурная дикарка.

Вспоминая, как нагрубил Грид, он ощущал легкие угрызения совести. Нет ничего благородного в том, чтобы обидеть женщину, пусть даже та упорно испытывает твое терпение на прочность. Впрочем, мучиться чувством вины из-за человеческой дикарки Фай не собирался и с легкостью освободил голову для других, более приятных мыслей.

Эллианна. Вскоре они поженятся и заведут детей. О, богиня, как же он хотел подержать на руках собственного ребенка!

Во второй половине дня Фая навестили родители. Встреча с отцом всегда была для него стрессом, а теперь — особенно, ведь появилась тайна, которую следовало тщательно скрывать, а скрыть что-то от проницательного взгляда Леола Пилигримма было непросто. Окружающих тот, казалось, видел насквозь.

Наверное, поэтому последние две недели Фай избегал встречи с родителями — из-за страха, что отец заподозрит неладное. В глубине души он боялся, что Леол посмотрит на сына и с первого же взгляда поймет, что творили с ним в плену. Увидит грязь, осевшую на его душе и теле.

Отношения с родителями у Фая не ладились. Особенно напряженными они стали после загадочной смерти Элари, его любимой младшей сестренки. Мать замкнулась в себе, завернулась в свое горе, как в саван, и вот уже который год выглядела так, будто заживо легла в могилу. Отец же сделался еще более требовательным. Он и раньше был строг, даже суров, но смерть дочери его ожесточила.

Оба родителя словно забыли, что у них остался сын, пусть взрослый, самостоятельный, но по-прежнему нуждающийся в их любви, поддержке и одобрении.

О, как же он в них нуждался! Безумно!

С самого детства Фай отчаянно боялся разочаровать отца и все время ему казалось, что родительских ожиданий он не оправдывает. Теперь, после плена, Фай оставил всякую надежду завоевать уважение Леола. Все, о чем он мечтал сейчас, — чтобы отец никогда не узнал правду. Фай примкнул к «Несогласным», чтобы стать героем, а вместо этого опозорил свой род.

— Ты уже сделал предложение Эллианне? — спросил отец, едва переступив порог дома. Уж очень ему хотелось породниться с семьей старого приятеля.

Мать с привычным выражением равнодушия на лице вручила Фаю крошечную корзинку с лесными ягодами. Это была древняя эльфийская традиция. В гости никогда не приходили с пустыми руками, а чтобы не попасть с подарком впросак, использовали специальную декоративную корзинку, которая помещалась на ладони. В нее насыпали ягоды или сладости.

— На днях я отправлюсь к уважаемому Меливингу, чтобы просить руки его дочери. — Фай заварил родителям чай и сел напротив них за маленький круглый столик.

— А разве ты не собирался к нему вчера?

Чашка в руке Фая дрогнула, и горячий напиток едва не выплеснулся на колени. Волна ледяной дрожи пробежала по спине, потому что Фай понял: отец знает о его недавнем визите и неудачной попытке заключить помолвку. Меливинг все ему рассказал.

В комнате повисло напряженное молчание. Под отцовским взглядом Фай низко опустил голову и поерзал в кресле. Он не знал, что ответить.

Пока Леол взглядом прожигал в нем дыру, мать сидела, погруженная в свои мысли, и отрешенно вертела чашку чая в руках.

— Посмотри на меня, — приказал отец.

Фай поднял лицо, уговаривая себя не паниковать. Ему казалось, что Леол обладает даром телепатии, что он без труда вскроет его черепную коробку и все постыдные тайны откроются ему как на ладони.

— Мы так и не обсудили то, что происходило с тобой в плену.

Фай вздрогнул. На миг ему почудилось, что мир с треском раскололся пополам. А потом он и правда услышал треск, вернее, стук дверного молоточка.

— Ты кого-то ждешь? — нахмурился отец.

Фай помотал головой. После вопроса, ударившего его наотмашь, он просто не мог выдавить из себя ни слова.

В дверь продолжали стучать, с каждой минутой все настойчивее, и Фай поднялся из кресла, чтобы впустить незваных гостей.

На пороге стоял, пряча взгляд, Огласт, а по обе стороны от него — двое незнакомых эльфов в серых мантиях с капюшонами.

— Фай Пилигримм? — произнес один из незнакомцев, протянув ему конверт, скрепленный сургучной печатью с изображением пера и дерева.

— Да, — тихо отозвался Фай, слыша за спиной отцовские шаги.

Эльф в серой мантии оглядел дождливую улицу и, заставив Фая попятиться, вошел в дом. Он говорил шепотом, но смотрел так, что от его взгляда подкашивались ноги.

— Тайная служба порядка при Верховном совете. Вы обвиняетесь в нарушении общественной морали. Прошу последовать за нами.

Внутри у Фая все оборвалось.

Знают. Его тайна раскрыта, безжалостно вытащена на свет. Не пройдет и дня, как о его позорном прошлом станет известно каждому эльфу в городе. Каждому мужчине, каждой женщине, каждому подростку. Такие слухи смакуют, они разносятся со скоростью ураганного ветра.

«А вы слышали, что Фая Пилигримма в плену изнасиловали?»

«Это того, который вернулся с войны? Сына Леола Пилигримма?»

Растерянный Фай остро почувствовал за спиной присутствие отца — его уважения он добивался много лет, так хотел, чтобы Леол им гордился! А теперь… Теперь, думая о нем, родители будут сгорать от стыда. Они будут стесняться того, что Фай их сын.

Предали. Его доверие предали. Кто выдал его тайну? Эллианна? Огласт?

Пошатнувшись, Фай тяжело оперся о стену и с болью посмотрел на бывшего боевого товарища. Встретив его взгляд, Огласт покраснел и едва заметно мотнул головой. Его губы разомкнулись, беззвучно выдохнув: «Это не я».

Значит, Эллианна, его невеста. Девушка, которую он любил, перед которой обнажил душу. Он стоял перед ней на лесной поляне и со слезами на глазах рассказывал историю своих страданий. Эллианна видела его мокрые щеки, видела, как он дрожит, как тяжело ему дается каждое слово, слушала, а дослушав, побежала выбалтывать его тайны всем подряд.

Больно. Как же больно! Словно ножом ударили в сердце, да не один раз, а несколько.

Что теперь с ним будет? Какой позор!

— Нарушение общественной морали? — прогремел за спиной отец.

Повернуться к родителям, посмотреть им в глаза не было сил — слишком страшно, слишком стыдно. А вдруг там осуждение, отвращение, укор?

— Что все это значит? — Нетерпеливым жестом Леол отодвинул Фая в сторону и встал напротив незнакомцев в серых мантиях. — Какое такое нарушение? Что сделал мой сын?

«Не говорите, не говорите, не говорите…»

— Мы не имеем права разглашать информацию до суда.

— Суда? — А это очнулась от оцепенения его мать. Слушая ее голос, Фай крепко-крепко зажмурился.

— Но ведь… вы ведь не говорите о… об этом? — она перешла на шепот. — Кипящие болота запрещены. Вы ведь не собираетесь… — Ро́нафэль подбежала к сыну и вцепилась в его локоть. — Новый закон. Чудовище из Сумрака…

— Наш враг, — отрезал эльф в мантии. — Ее законы идут вразрез с нашей культурой.

— Но я уверена, что Фай ни в чем не виноват. Это ошибка. Правда ведь, милый? Почему ты молчишь?

Фай почувствовал прикосновение холодных пальцев к щеке. Ронафэль дотронулась до его лица и заставила сына повернуть к ней голову. Пришлось открыть глаза и посмотреть на мать.

— Я ни в чем не виноват, — твердо сказал он, но его слова для эльфов в сером ничего не значили. Считал Фай себя виноватым или не считал — обществу, в котором он жил, было плевать.

«Тот, кто упал, никогда не поднимется. Порок — болезнь, и эта зараза будет распространяться, как чума, если ее вовремя не искоренять. Однажды запятнавший свою честь навсегда встанет на путь разврата. Поранил палец — руби руку по локоть», — так им завещала богиня, такое мнение разделяло большинство. На снисхождение можно было не надеяться.

Но болота… Нет, нет, он не верил, что Владыка и Совет рискнут нарушить волю эйхарри. Она ведь отправила сюда наблюдательниц.

Стараясь не смотреть на отца, Фай позволил стражникам вывести себя из дома. Он шел под дождем, зажатый между двумя надзирателями, яро следящими за тем, чтобы обвиняемый не сбежал. Пошатываясь, шагал по узкой тропинке из гравия, и мелкие камешки тревожно хрустели под его ногами. А соседи высовывались из окон своих домов, глазели, шептались.

— Куда вы меня ведете? — спросил Фай, после того как дважды прочистил пересохшее горло. Ему не ответили, только крепче взяли под руки.

— Если Кипящие болота под запретом, то каким будет наказание за потерю чести?

Стражники промолчали, и Фай окончательно убедился, что задавать вопросы бесполезно.