Спасти эльфа 2. В плену. И после. История одного эльфа

Глава 25

Горящий знак на поверхности столба Фай заметил сразу и прижал к нему руку, пока никто не помешал его планам. Внутренней стороной ладони он ощутил грубость старого дерева, и ровно в тот момент пространство вокруг артефакта озарилось ярчайшим голубым светом. Вспышка ослепила Фая, а еще привлекла внимание его спутников.

— Нет! — закричала Грид, бросившись к силовому полю, но купол, ставший после вспышки света прозрачным, не дал ей подойти к мужу. Преграда оказалась неодолимой. С лицом, перекошенным от ужаса, химера молотила о нее кулаками, будто о толстое стекло. — Что ты делаешь? С ума сошел? Отойди от артефакта! Немедленно отойди!

Фай увидел, как за спиной Грид остановилась темная, как само зло, эйхарри и воззрилась на него, склонив голову к плечу. Смотрела в удивлении, почти в шоке, явно не ожидая от столь презренного и трусливого существа, каким считала Фая, подобной самоотверженности.

— Поле его теперь не выпустит, — сказала она и покосилась на Грид с сочувствием, будто заранее считая ее вдовой. От этого взгляда эльфа пробрала дрожь и засосало под ложечкой.

Боли Фай пока не чувствовал, но понимал: легко не будет, просто пытка еще не началась. Однако начнется. И он выдержит ее с достоинством, чтобы любимая могла им гордиться, чтобы видела: Фай — настоящий мужчина и действительно ее достоин.

— Глупец, — выдохнула королева. Наверное, он и правда сбрендил, ибо в ее голосе ему почудилось восхищение. — Ты же умрешь.

Страх закопошился в животе клубком скользких змей, но Фай только крепче стиснул челюсти.

Не умрет. Он сделает то, что должен, а потом выйдет из купола живым и невредимым, и они с Грид поженятся. Сыграют настоящую свадьбу. Отправятся в Троелевство навестить его родителей. И Фай будет смотреть на своих старых обидчиков с высокомерием, без стыда. Он больше ничего не будет бояться. Ничего. И никого.

— Надо вытащить его оттуда, — плакала Грид по другую сторону силового поля. Фай видел, как ее большие золотисто-янтарные глаза наполняются слезами, как эти слезы бегут по бледным щекам, чтобы задержаться в уголках губ и повиснуть на подбородке. — Освободи его, сделай же что-нибудь! Пожалуйста, — всхлипывая, она осела на землю и теперь стояла на коленях, прижимая ладонь к разделявшей их преграде. Левую руку. Руку с лентой.

На эту алую ленту Фай смотрел со щемящим чувством в груди.

Его жена. Его любимая. Та самая, единственная.

Он все выдержит. Все-все выдержит, чтобы снова быть с ней.

— Я справлюсь, — шепнул он Грид.

Та в отчаяние мотнула головой.

— Не справишься, — и зашлась в рыданиях.

— Все будет хорошо, — возразил Фай.

— Нет, не будет, — она повернулась к эйхарри и, стоящая на коленях, с мольбой вцепилась в полу ее плаща. — Вытащи его, вытащи его оттуда, прошу.

Но королева лишь тяжело вздохнула:

— Теперь только после того, как ритуал будет закончен.

— Ты знаешь, чем он закончится, — заламывала руки Грид.

На секунду драконица прикрыла глаза.

— Будем надеяться на лучшее.

Вот только в ее тоне не прозвучало и толики надежды. Эйхарри в Фая не верила и всего лишь пыталась успокоить рыдающую Грид. Безуспешно.

— Неужели нет никакого способа снять силовое поле? — Эвер растерянно ходил вокруг купола, словно искал в нем дверь, которую можно отомкнуть или хотя бы вышибить плечом.

— Должен быть! Должен быть способ! — красная, заплаканная Грид смотрела то на Фая, запертого в ловушке, то на мрачно молчащую королеву.

Эйхарри покачала головой.

— Он прикоснулся к знаку. Ритуал надо завершить. Твой муж сделал свой выбор. Прими его. Дай своему супругу в кои-то веки поступить как мужчина.

Их взгляды встретились: Фай и Чудовище посмотрели друг другу в глаза. Эльф кивнул, эйхарри повторила его кивок, затем простерла руки к темным, грозовым небесам, и с ее губ сорвалось несколько коротких рубленных фраз на незнакомом языке.

Глубоко вздохнув, Фай приготовился к боли. Он твердо решил выдержать пытку молча, без единого стона — наивное, мальчишеское желание произвести впечатление на любимую женщину. Но первая же секунда испытания заставила его зайтись в крике, в чудовищном вопле.

Боль обрушилась гигантской волной. Завладела всем его существом, каждой клеточкой тела. Он весь стал болью, растворился в ней.

«Не готов», — первая мысль, пробившаяся сквозь красный туман в голове.

Не готов. Не готов. Не готов.

К такому — нет.

«Не выдержу», — вторая мысль, пришедшая вслед за первой.

Не зря эйхарри пугала Эвера болевым шоком. Фаю стоило помнить о том, что Чудовище не бросает слов на ветер.

Боль действительно была адской. Будто тысячу острых иголок одновременно загоняли ему под ногти, втыкали в каждый миллиметр кожи.

Он горел заживо, полыхал. Корчился в агонии, не в силах оторвать руку от столба, от магического знака, сверкающего под ладонью.

Его тело пронзали сотни мечей. Его голову сдавливали стальные жернова. Его руки и ноги выдергивали из суставов, а язык прижигали каленым железом.

Слезы, соленые, жгучие, бежали по лицу. Легкие горели от крика. Вскоре он понял, что сорвал голос и теперь может только хрипеть. И он хрипел, широко распахнув рот в беззвучном вопле.

Ноги подкосились. Дрожащий Фай врезался коленями в землю, продолжая прижимать руку к столбу. Ладонь приклеилась к артефакту намертво, спаявшись с горящим волшебным символом.

«Он меня убьет! Проклятый «Жезл» меня убьет», — понял Фай, и это была его третья мысль.

Он попытался сосредоточиться на ленте. На красной свадебной ленте на руке Грид. На ее изящном запястье, обмотанным куском алой ткани. Фай смотрел на него, на это запястье, сквозь пелену слез и пытался черпать силу в своей любви, но боль нарастала, вынуждала давиться хрипами, захлебываться в судорожных рыданиях.

Картинка начала терять четкость. Алая лента поплыла, как краска на холсте под каплями воды. Под носом, а потом и на губах Фай ощутил теплую влагу. Спустя секунду она осела на языке привкусом металла. Кровь. У него пошла носом кровь.

Фай дернулся, запаниковав. Попытался оторвать ладонь от столба, но артефакт крепко держал свою добычу и мучил, мучил, пил ее жизненные силы.

«Не могу, — думал Фай. — Не выдержу. Это слишком».

Настал момент, когда он пожалел о своем опрометчивом поступке, о том, что, трус и тюфяк, возомнил себя героем. И в эту минуту слабости в голове раздался тихий, вкрадчивый голос. Не мужской, не женский, даже не человеческий — безжизненный тон глиняного голема из древних эльфийских сказок.

«Прекратить? Это можно прекратить, — соблазнял и искушал голос внутри его воспаленного сознания. — Скажи мне остановиться. Просто прошепчи это вслух. Хватит. Хватит. Попроси и твои мучения закончатся».

Фай застонал. Тонко завыл на одной ноте, все выше и выше поднимаясь по спирали агонии. К самой верхней точке. К пику страданий. К вершине, с которой только и останется что сигануть в пучину безумия.

«Хватит? С тебя хватит? Скажи. Попроси остановиться».

Губы, искусанные до крови, разомкнулись, но пересохшее горло не дало издать ни звука.

А голос в голове все шептал, уговаривал, обещал избавление от мук.

И так хотелось сдаться этому голосу, этим обещаниям. Уступить, позволить агонии прекратиться.

— Что, если… — Язык скользнул по шершавым, потрескавшимся губам. — Что, если я… — Фай почувствовал, как от боли в глазах лопнули капилляры. — Если соглашусь…

«Все закончится», — отозвался голос.

Какое искушение. Одно слово — и железные тиски, сдавившие голову, разожмутся, алый туман рассеется, иглы и мечи перестанут раз за разом пронзать его тело.

Но если сейчас Фай проявит малодушие, если попросит артефакт остановить пытку, чертов дракон не получит желаемого, а значит, жертва Фая будет напрасной: эйхарри заставит Грид занять его место у пыточного столба.

Он не может этого допустить.

Но богиня, как же больно. Дико! Невыносимо!

Всхлипнув, Фай крепко стиснул зубы и приказал себе не слушать голос в голове.

Он пройдет свой путь до конца. Поднимется на вершину агонии, даже если там, распахнув объятия, его ждет безумие или смерть.

«Нет?» — вкрадчиво, в последний раз спросил артефакт.

«Нет», — твердо ответил Фай в мыслях.

И стало легче. Боль схлынула, словно наступил отлив. Так море уходит, обнажая песчаное дно, усыпанное ракушками.

Облегчение оказалось настолько резким, неожиданным, что Фай растянулся на земле у столба и разрыдался, а затем, истощенный морально и физически, потерял сознание.