Спасти эльфа 2. В плену. И после. История одного эльфа

Глава 9

Фай отца не послушал — решил сначала заглянуть домой, чтобы собрать одежду и добавить в мешочек, подаренный Леолом, еще несколько звонких золотых монет — все свое нехитрое состояние. Потом он опустился на кровать и перевел дух.

— Безумие, — прошептал Фай сам себе. — Бежать куда-то на ночь глядя — безумие.

Но оставаться в Троелевстве было безумием еще большим.

Фай подумал о том, что сейчас выйдет за дверь своего дома и назад уже не вернется. Впереди его ждала неизвестность. Другой мир, новое окружение, условия, к которым необходимо приспосабливаться. Справится ли он? Сможет ли устроиться в Сумеречных землях, в этом мрачном, убогом крае, где ему придется жить среди чужаков, мерзких людишек, таких же, как те, что его насиловали?

Со вздохом Фай поднялся на ноги, дошел до двери и шагнул за порог — в новое будущее.

Дождь зарядил с самого утра, но к вечеру достиг прямо-таки ужасающего размаха.

«Это и к лучшему», — подумал Фай, накинув на голову капюшон.

В первую очередь он спасался не от дождя — от любопытных взглядов. Сумрак и водяная завеса служили отличным прикрытием, но маскировка все равно не была лишней. О его планах не должны догадаться. Надо идти быстрее, пока никто его не заметил, не окликнул, не остановил. Пока ему не помешали.

Фай стыдился того, что собирался сделать, но выбора не было. Все надежды, которые он возлагал на возвращение домой, потерпели крах. Старая жизнь рухнула, а будущее скрылось в тумане. После случившегося на суде оставаться в «Воль’а’мире» было опасно.

«Эллианна, за что ты со мной так? Мало я страдал? Много ли хотел? Семью, любимую женщину, детей».

Его мечты всегда были простыми, незамысловатыми. Жить правильно, по законам Светлоликой, как и тысячи его сородичей, а вместо этого — плен, насилие, позор.

Чем он заслужил? Каким своим поступком разгневал богиню? Почему весь тот кошмар случился именно с ним? И почему он продолжается до сих пор — этот кошмар, этот страшный сон, и Фай никак, никак не может от него очнуться?

Дождь грохотал по листьям деревьев, по карнизам крыш, по капюшону, по плотной ткани плаща. Где-то вдалеке над лесом гремел гром. Небо то и дело озарялось яркими всполохами молний. Погода вторила настроению, повторяла бурю в его душе.

Фай взлетел по ступенькам крыльца и, собравшись с духом, трижды постучал в дверь чужого дома. Сначала тихо, неуверенно, потом все настойчивее. Три глухих удара кулаком по дереву, болью отозвавшиеся в висках. Он не хотел этого делать, но не видел другого выхода.

Шаги за дверью раздались почти сразу. Твердая, решительная поступь человека, знающего, чего он хочет от жизни, и, в отличие от Фая, уверенного в своем будущем.

Скрипнули, отпираясь, железные засовы. Дверь приоткрылась, и уютный желтый свет упал на крыльцо, на туфли Фая, на его фигуру в черном плаще, на ступеньки лестницы за ней. На пороге возникла женщина. Грид.

— Ты? — Ведьма в удивлении приподняла бровь, рассеченную тонким шрамом. Взгляд ее странных глаз — желтых, с узкими вертикальными зрачками — остановился на Фае, пригвоздил его к месту.

— Что ты тут делаешь? — Грид скрестила руки на груди.

Еще вчера Фай собирался держаться от нее подальше, обходить десятой дорогой, но вот явился к ней на порог с просьбой о помощи. К женщине, которой не так давно наговорил кучу гадостей. Которой прямо в лицо заявил, что она и в подметки не годится его невесте. Невесте, что его предала.

— Впустишь меня? — прошептал Фай, чувствуя, как потоки дождевой воды стекают по плащу и заливают доски крыльца у его ног.

О, Светлоликая, как неловко! Сначала он оскорбил Грид, а теперь униженно приполз к ней домой, потому что оказался в безвыходном положении и обратиться больше не к кому. Что, если она обиделась? Что, если прикажет ему убираться, проваливать восвояси? Что тогда ему делать? Куда идти?

Стоя в дверном проеме, Грид окинула Фая долгим, изучающим взглядом. Растерянность на ее лице сменилась кривой ухмылкой.

— А знаешь ли ты, какой сейчас час? — спросила она, в точности повторив его вчерашние слова, адресованные ей. — Что за мужчина напрашивается в гости к женщине ночью? Куда подевались твои высокие моральные принципы?

Пристыженный, Фай опустил взгляд.

— Их больше нет, — выдохнул он на грани слышимости, и, похоже, его ответ изумил ведьму настолько, что та растеряла все свое ехидство. Наверное, поняла: просто так, по собственной воле Фай бы к ней не пришел, а значит, привели его сюда серьезные проблемы.

— Так что, можно мне войти?

Хмыкнув, Грид посторонилась, пропустив его в дом.

Он вошел, заливая пол прихожей водой, стекающей с плаща. Коротким взмахом руки ведьма высушила его одежду и кивнула на крючок в углу рядом с дверью. В неловкой тишине Фай принялся сражаться с пуговицами дрожащими пальцами. Пальцы не слушались, пуговицы застревали в петлях, и в конце концов Фай почувствовал приближение истерики, ибо вот уже пять минут не мог расстегнуть чертов плащ.

На помощь ему пришла Грид. Ощутив ее руки на груди, Фай дернулся и едва поборол инстинктивное желание отпрянуть, но потом глубоко вздохнул и позволил ведьме себя раздеть.

— Спасибо, — прошептал он, когда Грид отстранилась, чтобы повесить его тряпки на крючок.

— Тебя всего трясет, — заметила она. — Замерз? Хочешь теплого рома, чтобы согреться?

Фай мотнул головой.

— Тогда, может, чай?

Он кивнул. Чай, каким бы горячим ни был, не мог растопить лед, сковавший грудную клетку, но Фай все равно позволил Грид за собой поухаживать. С его стороны это была малодушная попытка отсрочить нелегкий разговор. Просить помощи у того, кого недавно обидел, не самое приятное занятие. Что, если ведьма начнет злорадствовать или еще хуже — засыплет его вопросами?

— Присядь, подожди. Я сейчас.

Радушная хозяйка, Грид проводила Фая в гостиную, усадила на диван и скрылась за дверью — судя по всему, отправилась за чаем.

По оконным стеклам барабанил дождь. Напротив дивана горел камин, и свет из его распахнутой пасти разгонял царящий в комнате сумрак. Нервничая, Фай расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, затем подумал и застегнул ее опять.

— Лимон? — раздалось из-за двери. — Или молоко? А может, добавить ложку коньяка?

Кричать в ответ было неудобно, а по-другому ведьма бы его не услышала, в итоге Фай решил промолчать в надежде, что чай ему принесут обычный, без всяких извращенных добавок.

Обстановка казалась уютной и неуютной одновременно. С одной стороны, здесь, в полумраке гостиной, Фай ощущал себя отрезанным от внешнего мира и всех его проблем плотной стеной дождя, с другой — над ним по-прежнему висела необходимость разговора. Вне всяких сомнений, ведьма захочет узнать, почему он стремится как можно скорее покинуть родину. Придется объяснять свою просьбу, а сказать правду у него не найдется сил.

— А вот и я.

Грид вернулась спустя десять минут — возникла в дверях с подносом, на котором поблескивали фарфоровыми боками две чашки и пузатый заварочный чайник. Все это она опустила на низкий столик перед Фаем и уселась в соседнее кресло.

— Давай грейся. А заодно расскажи, зачем пришел. Явно ведь не для того, чтобы принять мое предложение.

Фай перевел взгляд с чая на дикарку и нахмурился.

— Предложение?

— О совместной ночи, — пояснила та, поиграв бровями.

Кровь прилила к лицу. Фай не заметил, как с испуганным видом вжался в спинку дивана, зато заметила ведьма и покачала головой.

— Расслабься. Никто тебя насиловать не собирается.

Фай вздрогнул. Щекам стало еще горячее. Развалившись в кресле, Грид невозмутимо попивала чай и болтала ногой в воздухе.

— Какие же вы эльфы шуганные. Было бы чего бояться. Неужели ты правда считаешь, что все кругом жаждут на тебя наброситься и обесчестить? Воины эйхарри не такие, тем более — воины-химеры. Не верь всем тем жутким слухам, что о них ходят.

Не верь слухам…

Может, воспоминаниям своим тоже не верить?

Фай опустил веки и медленно, глубоко вздохнул.

— И давно ты служишь Чудовищу? — тихо спросил он, спрятав пылающее лицо за чашкой чая.

— Нет. Не очень.

— Я так и подумал.

Грид вопросительно вскинула бровь.

— Ну да. Я ж не из Сумеречных земель. Из Ошиаса.

— Наемница, значит?

— Тип того.

Они замолчали. Шумел дождь, в дымоходах завывал ветер, за решеткой в камине трещали паленья.

— Зачем ты все-таки пришел? — спросила Грид, отставив чашку в сторону и наклонившись вперед. — За окном — гребаный конец света, на часах без пяти двенадцать, а ты здесь, со мной, пьешь чаек. Скажи честно, у меня бред? Галлюцинации? Те грибочки, что накануне я сожрала в вашем лесу, были с сюрпризом?

Фай покусал губы и тоже вернул кружку на стол. Его не покидало чувство, будто он собирается прыгать через широкую бездонную пропасть.

— Ты говорила, что скоро уезжаешь.

— Ну да. Зашел попрощаться? — Грид рассмеялась собственной шутке, а потом подавилась воздухом и закашлялась, потому что Фай сказал:

— Возьми меня с собой.

— Что? — Она вытерла рукавом слезы, которые выступили на глазах от кашля. — В смысле? Куда с собой? Зачем с собой? Задница бабуина, да это точно грибы!

— Я хочу, чтобы ты взяла меня с собой в Сумеречные земли, — терпеливо повторил Фай, и лишь богиня знала, чего ему стоило сохранять внешнее спокойствие.

Потянувшись к кружке, Грид залпом допила чай и посмотрела на собеседника круглыми от удивления глазами.

— Э-э-э… а сам ты грибов в вашем лесу не ел?

— Не ел. Итак, ты согласна мне помочь?

А вот сейчас обязательно начнутся расспросы. На миг Фая охватило острое искушение сдать Колтура и всех тех тварей, что советовали ему смыть позор в водах кипящего болота. Расскажи он Грид о суде, и вся та шайка высокоморальных извращенцев сама отправится в экстремальный заплыв, да только не было желания ни говорить, ни вспоминать о своем позоре. А еще Фай боялся подставить отца. Он-то уедет, а его родители останутся здесь. Сын-шлюха — одно, сын-предатель — совершенно другое. Донесет он на Колтура, а родственники последнего захотят отомстить его семье. Нет, лучше не рисковать и оставить обидчиков безнаказанными.

— Что-то я не врубаюсь, — Грид почесала висок. — Ты кругозор что ли захотел расширить? Мир решил посмотреть, приключений поискать на собственную задницу?

— Тип того, — ответил Фай в ее манере и внутренне сжался в ожидании ответа. Согласится? Потребует объяснений?

— А как же твоя невеста? — прищурилась Грид. — Красивая, добрая, светлая. Бросишь ее?

— У меня больше нет невесты, — опустил голову Фай.

— Нет невесты? — в голосе ведьмы явственно сквозил интерес. Слуха коснулся влажный звук, словно дикарка облизала губы.

Устав от разговора, Фай решился на крайнюю меру. Подняв на собеседницу умоляющий взгляд, он с чувством попросил:

— Грид, пожалуйста, когда будешь уезжать, возьми меня с собой.

— А что мне за это будет? — кокетливо улыбнулась ведьма.

Что будет…

Ватная апатия обрушилась сверху на его плечи и сдавила со всех сторон удушливым коконом.

Разумеется, за любую помощь надо заплатить. А он-то, наивный дурак, решил, что ему помогут просто так, по доброте душевной. Какая у воинов эйхарри душевная доброта? Смешно.