Безымянный. Созидающий башню: книга III

Глава 6

Сказать, что Вард бежал к дому ведьмы изо всех сил, было бы явным преуменьшением, он буквально летел как на крыльях, поскольку ведьмино жилище уже натурально напоминало пылающий факел. И всё-таки он припозднился со своей спасательной операцией. Когда Вард уже преодолел половину расстояния, крыша дома с громким треском провалилась, выстрелив в равнодушные небеса сноп алых искр и ошмётков горящей дранки. Обрушение перекрытия, как ни странно, слегка притушило пожар, поэтому Вард весьма легкомысленно сходу ломанулся в дверь, посчитав сие мероприятие безопасным. Увы, видимость ослабления огня оказалась обманчивой, из утробы дома на спасателя дохнуло таким жаром, словно это была печь для плавки металла.

Стало очевидно, что проникнуть внутрь этим путём не получится, и Вард бросился к чёрному ходу. Тут тоже было жарко, хотя огонь пока не охватил подсобные помещения целиком, и оставалась надежда, что Нарьяне всё же удалось избежать огненного погребения. Очень кстати рядом с чёрным ходом обнаружилась бочка с дождевой водой. Недолго думая, Вард разделся до пояса и намочил куртку и рубашку. Мокрую куртку он снова надел прямо на голое тело, а рубашкой обмотал голову. Дверь в хозяйственную пристройку оказалась запертой, причём изнутри, и Варду пришлось потратить пару лишних секунд на то, чтобы снести её с петель. Когда он наконец проник в дом, пожар снова разгорелся, и пламя, вырвавшись на свободу, рвануло к небесам, подобно гигантской алой птице.

К счастью, в пристройку огонь пока не добрался, зато от дыма тут почти невозможно было дышать, и видимость снизилась практически до нуля. Тем не менее это было единственное место в доме, где у обитателей оставался хоть какой-то шанс выжить. Соваться на чистую половину было бессмысленно, там царил настоящий огненный ад. Вард опустился на карачки и принялся наощупь обшаривать заполненное дымом пространство. Вскоре видимость стала немного лучше, поскольку дым потянулся прочь через открытую дверь, однако через ту же дверь в помещение начал поступать кислород, и пламя из комнат принялось быстро просачиваться сквозь щели в пристройку. Дольше оставаться в горящем доме было опасно, да к тому же и бессмысленно. Очевидно, что выжить в пожаре смог бы только тот, кто успел отсюда выбраться до обрушения кровли, а таковых, судя по всему, не оказалось.

Выругавшись сквозь зубы, Вард поднялся на ноги и направился к двери. Наверное, он бы так и ушёл, но в последний момент что-то заставило его обернуться, и сквозь дымную пелену он заметил торчавший из-под повалившегося стеллажа лоскут яркой материи. Откинув в сторону стеллаж, Вард к собственной радости обнаружил на полу пребывающее в отключке женское тело. Пламя как почувствовало, что намеченная жертва ускользает из его когтей, и рванулось из всех щелей. Но Варда уже было не остановить, он быстренько подхватил на руки свою бесчувственную находку и выволок её на свежий воздух. Однако, когда он уложил спасённую женщину на землю, то обнаружил два весьма странных обстоятельства. Во-первых, женщина была связана по рукам и ногам, причём довольно профессионально, а во-вторых, это была вовсе не Нарьяна.

В отличие от скрюченной тощей ведьмы, спасённая обладала прекрасными формами и моложавой внешностью, по крайней мере, насколько позволяли рассмотреть следы копоти на её лице и одежде. Назвать её молоденькой было бы, пожалуй, неправильно, это была зрелая женщина, явно за тридцать, но вряд ли старше самого Варда. Если бы не толстый слой пепла, то её длинные прямые волосы, скорее всего, были бы иссиня-чёрными. Высокие скулы, нос с горбинкой и немного грубоватые черты лица выдавали в женщине принадлежность к горским племенам, населявшим все долины Бескайской гряды. Иначе говоря, пленница была из местных, вот только было непонятно, кто её пленил: Нарьяна или её защитник-бессмертный, да и зачем.

Впрочем, разбираться в разыгравшейся тут драме было явно не место и не время, и Вард легкомысленно забил на столь явные признаки конфликтной ситуации. Он освободил от пут руки и ноги жертве насилия и осмотрел её тело на предмет травм. Женщина не была ранена, если не считать пары синяков, которые оставил упавший стеллаж, похоже, обморок был просто следствием отравления дымом. Немного поколебавшись, спасатель приступил к реанимационным процедурам, типа дыхания «рот в рот». Губы женщины были мягкими и пахли вовсе не дымом, а малиной.

Увлечённый своим захватывающим занятием Вард напрочь забыл про остальных участников этой огненной драмы, которые, вообще-то, тоже могли выжить. Для столь опытного вояки это, конечно, было непростительно, уж путы-то на руках и ногах женщины однозначно должны были его насторожить, но не насторожили. Наверное, его беспечность в какой-то мере оправдывал недавно пережитый шок от общения с орденскими боевиками, когда события начали происходить с такой головокружительной скоростью и полным отсутствием логики, что бедолага напрочь утратил чувство реальности.

— Замри! — властный мужской голос грубо опустил разомлевшего от аромата малины реаниматора на грешную землю, напомнив ему, что погружаться с головой в спасательский угар может быть небезопасно. — Если шевельнёшься или хотя бы глубоко вздохнёшь, получишь пулю в башку.

Вард послушно застыл, враз сообразив, что за его спиной находится не простой человек, а бессмертный. Наверное, не будь он в этом уверен, то не преминул бы убраться с линии огня. Скорость реакции, которой обладало его тело, позволяла рассчитывать на успех подобного приёма, но от пули бессмертного ему было не увернуться. Тот факт, что этот парень, выбравшись из горящего дома, хладнокровно бросил связанную женщину умирать, однозначно свидетельствовал о его моральных качествах, вернее, об их отсутствии. Однако само по себе это ещё не делало его врагом Варда, в конце концов, у этого морального урода могли иметься личные мотивы, чтобы так поступить с несчастной. В любом случае, прежде чем начинать военные действия, стоило попробовать договориться.

— Не горячись, парень, — Вард постарался, чтобы его голос звучал миролюбиво, — я тебе не враг.

— Я знаю, кто ты такой, Магистр, — процедил бессмертный сквозь зубы, — видел, как ты разделался с этими орденскими шавками. У тебя мощный ментальный пресс, я чуть было сам ни упал перед тобой на колени.

— Это просто недоразумение, — попытался оправдаться Вард, — повезло, что я оказался похож на Магистра.

— Зачётная попытка, — голос бессмертного так и сочился ядом, — из тебя бы вышел превосходный актёр. Возможно, я бы даже тебе поверил, если бы ни видел, как ты раздевался. Или забыл, что во время ритуала посвящения все бессмертные удостоились чести лицезреть Магистра голышом со всеми его, вернее, твоими шрамами. Я стоял совсем близко, когда ты трахал свою синюшную бабу, и хорошо тебя разглядел.

Когда орденские боевики, приняв Варда за своего повелителя, подобострастно ползали перед ним на коленях, тот отнёсся к сему инциденту, как к забавному анекдоту. Он был, конечно, доволен, что случайное сходство дало ему шанс прекратить осаду ведьминого дома, но даже помыслить не мог, чтобы принять сей каламбур за чистую монету. Шрамы на теле, конечно, являлись уже более весомым аргументом в пользу данной версии, чем просто внешность, но всё же не настолько весомым, чтобы сразу в неё уверовать.

Сама мысль о пусть небольшой, но всё же ненулевой вероятности того, что в прошлой жизни он действительно мог быть Магистром Ордена, оказалась для Варда настолько неприемлемой, что на несколько секунд он словно бы завис. Однако стоило ему только допустить такую возможность, как тут же на ум пришло пророчество Нарьяны двухлетней давности, о котором Вард легкомысленно забыл, как только покинул дом ведьмы. А ведь та предупреждала, что через два года он встретит в этом месте людей, знавших его раньше.

— Так что же получается? — мысли, одна другой депрессивнее, вихрем закружились в голове Варда. — И те боевики, и этот свихнувшийся бессмертный действительно знали меня как Магистра? Выходит, это именно я был тем самым подонком, который гнобил целый мир на протяжении многих лет, и которого ненавидели все жители этого мира, за исключением разве что бывших братьев Ордена. От такого, пожалуй, и свихнуться недолго.

Несмотря на то, что версия выглядела непротиворечивой, Вард инстинктивно отказывался в неё верить, потому что совершенно не ощущал себя злодеем. Представить, что он смог бы сознательно превратить миллионы людей в рабов, оказалось далеко за пределами его воображения. Тот, кем он стал после воскрешения, на такое не был способен ни при каких обстоятельствах. Неужели потеря памяти могла изменить натуру человека на её полную противоположность? А если действительно могла, то правомерно ли карать такого человека за преступления, о которых он ничего не знает? Вард почувствовал, как в его душе поднимается волна протеста, вызывая острое желание не оправдываться, а ответить ударом на удар. Увы, такой возможности бессмертный ему не предоставил, оставалось только продолжать никчёмные переговоры.

— Вижу, что у тебя ко мне имеются претензии, — мрачно процедил обвиняемый, — может, расскажешь, какие именно.

— Претензии?! — в голосе обвинителя прозвучало неподдельное возмущение. — Это из-за тебя Орден распался, ублюдок. Если бы ни твои фокусы, никто бы не считал бессмертных врагами и не охотился на нас, как на диких зверей.

При всей нарочитой грубости бессмертного он явно был искренен. Похоже, Магистр реально где-то накосячил, и его косяк сделал бессмертных врагами Ордена. Хотя нет, этот парень вовсе не утверждал, что они действительно являются врагами, он сказал только, что их таковыми считают. Вард сразу же ухватился за эту ниточку, которая теоретически могла привести его к раскрытию тайны его прошлой жизни.

— Значит, на самом деле бессмертные вовсе не враги Ордену? — в его вопросе вовсе не было коварного подвоха, но прозвучал он всё же несколько провокационно, и бессмертный вполне ожидаемо вскипел.

— Мы никогда не предавали своих братьев, — выпалил он на одном дыхании, — даже когда ты сам нас всех предал.

Вард сразу сообразил, что ему следует осторожнее выбирать выражения, иначе пуля в затылок быстренько преподаст ему урок дипломатии, даром что воспользоваться этим уроком он уже не сможет.

— Я искренне не понимаю причин, из-за которых бессмертные подвергаются преследованиям, — Вард добавил в свой голос нотку сочувствия, — мне жаль, что так вышло.

— Не понимаешь?! Серьёзно? — на сей раз слова бессмертного прозвучали презрительно, как ругательство. — Да после твоего ритуала они теперь нас боятся, причём всех, а не только тех, кому понравился твой так называемый подарок. Можешь радоваться, тебе таки удалось расколоть наше братство.

Слушая запальчивую речь бессмертного, Вард невольно пытался примерить на себя его обвинения, но хоть убей, не почувствовал за собой никакой вины. Разумеется, ни о каком ритуале он не помнил, хотя это ещё ничего не значило, ведь о том времени у него вообще не осталось никаких воспоминаний. Так что огульно отрицать обвинение Вард не мог, но даже если, будучи Магистром, он и совершил что-то фатальное для бессмертных, то это была ошибка, а не намеренный вред. Как же можно ставить ошибку в один ряд с преступлением?