Безымянный. Созидающий башню: книга III

Глава 23

В каком-то смысле Семён правильно проинтерпретировал сцену уставившегося в пустые небеса ангела, как сцену прощания. В тот момент Кира действительно прощалась, однако не со своим ангельским домом, а с этим неласковым миром, в котором ей больше нечего было делать. Нет, никакого отчаяния она не испытывала, напротив, счастье близких людей сделало немного счастливее и её саму. Но так уж случилось, что Кира оказалась лишней на этом празднике жизни, её любимые отлично устроились тут и без неё. Ни Семёну, ни Тиночке, ни даже Мартину она больше не была нужна, все трое нашли своё счастье и совершенно не страдали без её общества. Наверное, впервые в жизни Кира почувствовала себя совершенно свободной, она не была связана никакими обязательствами и могла делать, что пожелает. Даже обидно, что ей уже ничего не хотелось, разве что покоя, причём желательно вечного.

Кира вернулась к дому Кейтиля и ещё из предбанника лаборатории услышала звон стаканов и пьяные голоса исповедника и его очередного клиента. Похоже, с появлением Джарета кабинет психоаналитика начал возвращать свою былую популярность среди алатской публики.

— Это какое-то дежавю, — возмутилась путешественница, зажимая нос от едкого запаха сивухи.

— О женщины, вам имя вероломство, — донесся из приоткрытой двери трагичный голос хозяина заведения, — правда, в нашем случае вероломство следует заменить на чёрную неблагодарность. Ты приютил её дочь, заботился о девочке как родной отец, а эта вертихвостка явилась на всё готовенькое, когда наша Кристинка уже стала взрослой, и вместо благодарности, начала сыпать обвинениями. А что ты должен был сделать? Выгнать ребёнка на улицу?

— Вообще-то, Кира не по своей воле бросила дочь, — вступился за обвиняемую Рис, который со всей очевидностью и был нынешним клиентом исповедальни.

— Ну конечно, как я могла подумать, что он оставит меня в покое? — Кира мысленно чертыхнулась и на цыпочках направилась к выходу, поскольку ещё раз встречаться с Рисом ей совершенно не хотелось.

— Всё равно, — Кейтиля ничуть не убедили аргументы защиты, — она должна быть тебе благодарна за дочку. С Тиночкой ведь всё в порядке? — видимо, смущённый вид клиента насторожил закусившего удила обличителя женского вероломства. — Рис, что ты от меня скрываешь? — в голосе исповедника послышались тревожные нотки.

— Кристинка ждёт ребёнка, — покаялся клиент, — от меня, — добавил он после небольшой паузы. — Но я ведь думал, что Кира погибла, — Рис жалобно вздохнул, и из исповедальни раздалось смачное бульканье, видимо, кающемуся грешнику срочно потребовалась новая доза анестетика.

Собственно, слушать и дальше пьяные излияния бывшего мужа Кире не было никакой нужды, она и так знала всё, что тот скажет. Женщина решительно взялась за ручку входной двери, но тут в её голову пришла новая мысль, которая заставила её вернуться.

— Ну ты, брат, даёшь, — услышала она огорошенный голос Кейтиля, — она же твоя дочь. Так Кирюша из-за этого на тебя окрысилась?

— Нет, Кит, опять ты попал пальцем в небо, — а вот в голосе Риса на этот раз прозвучала такая обречённость, что невольной свидетельнице покаяния даже стало его жалко, — у неё есть другая и гораздо более весомая причина меня ненавидеть.

— Я вовсе не испытываю к тебе ненависти, — Кира распахнула дверь исповедальни и брезгливо сморщилась, оглядывая грязный стол с остатками трапезы и длинную шеренгу использованных стаканов. Похоже, Кейтиль трудился без выходных, поскольку клиент пошёл косяком.

— Кирюша, а мы тут с Рисом отмечаем твоё возвращение, — пьяным голосом затянул старый пройдоха, — присаживайся за стол, ты ведь, наверное, ещё не завтракала.

— Ты бы лучше проветрил помещение, — Кира демонстративно закрыла нос ладонью, — тут даже не обязательно пить, и так словно находишься под общим наркозом. Рис, пойдём на свежий воздух, нужно поговорить.

Кейтиль обиженно пробурчал что-то про понаехавших со своими порядками, но всё же закупорил бутыль с самогонкой и пошёл открывать окна. Рис с готовностью вылез из-за стола и вслед за Кирой вышел на лужайку. Некоторое время они молчали, каждый собирался с духом, чтобы начать разговор. Первым решился только что исповедовавшийся грешник.

— Кирюш, ты когда-нибудь сможешь меня простить? — жалобным голосом промяукал он.

— Некого и некому прощать, — голос Киры прозвучал отрешённо, словно она говорила сама с собой. — В тот день ты погубил не одну, а две жизни. Меня тоже больше нет. Но и сам ты перестал существовать, по крайней мере, для меня. Так что счёт три — ноль в пользу смерти.

— Я понимаю, тебе пришлось пережить много горя, — Рис сочувственно вздохнул, — но жизнь ещё не кончена, ты вернулась, и все мы ещё можем быть счастливы.

— Все? — в голосе Киры было столько горечи, что Рис невольно съёжился, как обвиняемый в ожидании приговора. — Ты всерьёз надеешься, что я снова стану твоей женой?

— Я совершил ошибку, — едва слышно промямлил обвиняемый, — но я сделал это из любви к тебе. Ты только дай мне шанс загладить вину.

— А как же Тиночка? — Кира скептично ухмыльнулась.

— Она поймёт, — принялся уверять её Рис, — Тиночка молода, она ещё найдёт своё счастье. Скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила. Я на всё готов.

— Точно готов? — в голосе Киры зазвучал метал. — Ладно, тогда дай мне одну из твоих волшебных пилюлек, а то Ксантипа прикарманил весь мой запас.

— Кира, что ты такое говоришь? — ошарашенно прошептал Рис. — Ты не можешь снова нас всех покинуть. Даже если на меня тебе плевать, то ты нужна дочери и сыну.

— Нет, не нужна, — женщина равнодушно покачала головой. — Для Тиночки я теперь не поддержка, а угроза её семейному счастью, ну а Мартин наконец нашёл своего отца. Не тебя, — она презрительно фыркнула, видя, как засияли глаза обрадованного папочки, — его настоящим отцом сделался Семён.

— Что?! — Рис от неожиданности аж присел. — Семён жив?

— Жив, — спокойно подтвердила Кира, — и у него теперь новая семья. Не знаю, как ему удалось выжить, но это явно не твоя заслуга. И всё же теперь ты можешь больше не считать себя убийцей.

— Семён отказался к тебе вернуться? — Рису показалось, что он нащупал истинную причину Кириной депрессии, и отставной муж тут же проникся уверенностью, что ему привалила небывалая удача. Ну ещё бы, он ведь и раньше спасал Киру от одиночества, когда та рассталась с Семёном. Похоже, ситуация повторилась. — Ты поэтому хочешь покончить с собой? — осторожно поинтересовался доброхот с намерением сразу перейти к предложению своей помощи в деле восстановления душевного равновесия страдающей от мужского произвола женщины.

— Я с ним не говорила, — пожала плечами Кира, обломав спасательский порыв доброхота, — просто полюбовалась на своих мальчиков и ушла. Они очень счастливы, понимаешь? А я — последний человек, который захочет разрушить счастье Семёна.

Дело приняло не совсем тот оборот, на который рассчитывал Рис. В отличие от прошлого раза, сейчас Кира вовсе не считала себя обиженной, а потому сыграть на её оскорблённых чувствах вряд ли получится. Впрочем, Кириной обиды и раньше хватило ненадолго, своему любимому Семёну она готова была простить буквально всё, даже измену. А вот о прощении законного мужа, который хотел только одного — спасти свою женщину от плена, она даже думать не желала, вычеркнула его из своей жизни как прочитанную книгу с непонравившимся концом. И тут Рису пришло в голову, что возвращение Семёна, которое он всегда считал триггером, запустившим фатальные события в его жизни, таковым вовсе не являлось.

— Ты бы меня всё равно бросила, — догадка его буквально ошеломила, — потому что всегда любила только своего Семёна. А я? — от недоумения и боли его голос сорвался. — Кем я был для тебя? Просто спасательным кругом?

— Так же, как я для тебя, — спокойно подтвердила Кира. — Ты ведь тоже любил только свою Рину.

— Ты ошибаешься, — Рис горько усмехнулся, — если бы мы встретились до смерти Рины, я бы её бросил ради тебя.

— Я тоже отказалась от своего любимого из-за бабской обиды, — повинилась Кира, — вот и осталась ни с чем. И поделом, нельзя сомневаться в том, кого любишь. Я хочу уйти, — она устало вздохнула и посмотрела на Риса жалобным взглядом. — Меня тут больше ничего не держит, понимаешь? Ты мне поможешь?

— Нет, я не дам тебе яд, — Рис отчаянно замотал головой.

— Ладно, — равнодушно согласилась Кира, — просто хотела избежать боли, но это не обязательно.

— Если ты себя убьёшь, то я уйду вместе с тобой, — губы Риса сжались в тонкую полоску, демонстрируя решимость исполнить угрозу.

— Нет, не уйдёшь, — голос Киры звучал всё так же отстранённо, словно они обсуждали прогноз погоды, — ты будешь жить очень долго, если, конечно, ни найдёшь способ избавиться от своих молодильных вирусов.

— Это ещё почему? — Рис в отчаянии сжал кулаки, уже догадываясь, каков будет ответ.

— По той же причине, по которой Семён не позволил мне уйти вместе с ним, — покладисто пояснила Кира, — хотя и понимал, что для меня это был лучший выход.

— Из-за Кристинки, — в голосе Риса зазвучали нотки обречённости. Он и раньше понимал, что, согласившись принять любовь Кириной дочери, отрезал себе путь к отступлению, но надеялся, что возвращение жены всё изменило. Ан нет, оказалось, что этот фарш невозможно провернуть назад.

— Да, из-за неё и вашего будущего ребёнка, — Кира удовлетворённо кивнула. — Ты уже потерял двух сыновей, постарайся сохранить хотя бы третьего.

— Какого чёрта Семён присвоил себе моего сына? — Рис скрипнул зубами от злости.

— Считай, что вы поменялись сыновьями, — усмехнулась Кира. — Ты ведь растил Алика, не так ли? Правда, не похоже, чтобы он питал к тебе тёплые чувства. Если бы не вмешательство Мартина с его Творцовскими приёмчиками, твой воспитанник зарезал бы своего непутёвого папашу.

— Это из-за Кристинки, — нехотя пояснил Рис. — Парень втемяшил в свою дурную башку, что должен защищать свою сестричку.

— Настоящий сын бессмертного, — Кира впервые с начала разговора улыбнулась. — Для Семёна семья тоже всегда была на первом месте. Думаю, испытание последним словом Алик прошёл бы с лёгкостью.

— Его я не потеряю, — сквозь зубы процедил Рис, — и плевать, что Семён является его биологическим отцом. Ты права, мне есть для чего жить, — с этими словами он достал из кармана куртки маленькую коробочку и протянул Кире. — Лучше бы ты не возвращалась, — Рис резко развернулся и быстрыми шагами направился к припаркованному у лаборатории трикару.

Через минуту взревел мотор, и раздолбанная каракатица рванула вниз по склону как раненый носорог. Кира проводила долгим взглядом ревущий транспорт и улыбнулась от ощущения какого-то тотального облегчения. И дело было даже не в том, что человек, разрушившего её жизнь, наконец убрался восвояси, её душа наконец исполнилась покоя от того, что решение было принято, и больше не нужно было искать причин и оправданий. Кира открыла коробочку и нежно погладила маленькую белую пилюльку, эдакий золотой ключик от дверцы, за которой исчезнут все страдания. От этого яда, когда-то давно синтезированного Рисом, не было противоядия, он действовал мгновенно, неся лёгкую и безболезненную смерть. Достойный прощальный подарок от бывшего мужа.