Спасти эльфа 2. В плену. И после. История одного эльфа

* * *

Фай до последнего не верил, что с ним может случиться нечто настолько чудовищное. Даже когда в лагере эйхарри — жестокой, кровожадной драконицы — с него и других пленников начали срывать одежду. Даже когда полуголых, связанных, их поставили на колени перед военным шатром. Даже когда королева, которую в эльфийских лесах называли Чудовищем из Сумрака, вышла из этого самого шатра наружу, пугающая, вся в черном, и принялась осматривать скованных мужчин, как лошадей на рынке.

Даже тогда он все еще надеялся: обойдется. Не верил. Не хотел верить. Не мог.

«Эллианна, Элианна», — шептал Фай свою молитву, свое главное заклинание, ощущая, как немеют руки, стянутые за спиной веревками. Воздух холодил обнаженную грудь, маленький острый камешек впивался в колено, ладонь, которой эльф до этого сжимал раскалившийся эфес меча, горела болью. Фай чувствовал, как надуваются на ней волдыри.

Краем глаза он косился на плененных сородичей — искал поддержку в том, что не одинок в своей беде. Эвер, Огласт — оба стояли на коленях с таким царским видом, словно именно они были хозяевами положения, а не окружавшие их варвары. Прямые спины, вздернутые подбородки, презрение во взгляде.

Фай был не таким. Он дрожал — с каждой минутой все сильнее — и никак не мог остановить эту нервную трясучку. Плечи его горбились, корпус наклонялся вперед, потому что иначе удерживать равновесие в унизительной позе, в которую его поставили, не получалось. Зато длинные волосы завесой закрывали пылающее от унижения лицо.

На коленях. С голой грудью. Перед толпой людей.

А толпа ревела, выкрикивая непристойности, и эти мерзкие, вульгарные словечки летели в Фая, словно комья грязи.

— Эй, жеребец, покажешь, что у тебя между ног?

— Эльфийские подстилки!

— Сорвите с них штаны!

Фай уже ничего не соображал: от страха подташнивало, в висках грохотала кровь. Этот грохот, ритмичный стук барабанов, в которые зачем-то били солдаты, треск костров, поднимающих горящие щупальца к темному небу, крики дикарей — мужчин и женщин — создавали какофонию и взрывали его несчастный мозг.

«Эллианна, Эллианна».

Он чувствовал себя моряком, чей корабль был разрушен во время шторма. Слабым юнгой, оказавшимся посреди сердитого океана, накрывающего его с головой гигантскими волнами.

Имя возлюбленной стало светом маяка, что пробивался сквозь шторм и мрак. Спасительным обломком павшего судна, в который он вцепился немеющими руками в попытке не уйти на дно. Не удариться в панику. Сохранить рассудок.

Неужели все, что происходит сейчас, происходит на самом деле?

Повернув голову, он заметил Чудовище из Сумрака. Из-за пота, бегущего по лицу и затекающего в глаза, королева варваров казалась ему размытым темным пятном. Она приближалась, шла мимо стоящих на коленях мужчин, ненадолго задерживаясь перед каждым. Вот она остановилась перед Эвером. А вот — перед Фаем.

Шум крови в ушах достиг апогея. За грохотом собственного пульса Фай уже не слышал ничего. Ни барабанов, ни пошлого улюлюканья толпы, ни слов, что говорила ему эйхарри.

«Если королева тебя не выберет, ты достанешься мне, красавчик. И не только мне. В лагере несколько десятков женщин, оголодавших без ласки».

«Может, сделать так, чтобы она выбрала меня? — вдруг подумал Фай и тут же покраснел от стыда за свое малодушие, за эту недостойную, трусливую мысль, но прогнать ее не смог. — Лучше с одной, чем со всеми. Что, если попытаться ей понравиться?»

Он презирал себя за то, что рассуждал таким образом. Прямо-таки ненавидел! Хотел бы он быть гордым, как его боевые товарищи. Как Эвер, от которого оскорбления варваров отлетали, словно от кирпичной стены. Как Огласт, с невозмутимым видом ожидающий своей участи и никогда бы не опустившийся до мыслей, что сейчас крутились в голове Фая.

«Ты омерзителен», — сказал он сам себе, а потом, когда длинный острый коготь драконицы коснулся его подбородка, заставив приподнять лицо, попытался изобразить на губах улыбку, заинтересовать угрюмую королеву.

Это было глупо. Унизительно. И, разумеется, ничего у Фая не вышло. Уголки рта дернулись, но не в улыбке — в кривой гримасе, в выражении то ли ужаса, то ли брезгливости, то ли и того, и другого одновременно.

Эйхарри его не выбрала. Она не выбрала никого. Назвала пленников худосочными уродцами и поспешила скрыться в своей палатке.

И как только полог шатра за ее спиной опустился, начался кошмар.