Избранная для северного дракона

Глава 30

Первую минуту волкодав по инерции бежит за повозкой, затем начинает по чуть-чуть отставать. Пока затягиваю в телегу поводок вместе с ремешком, теряю с ним визуальный контакт.

Потом и вовсе отворачиваюсь.

Мне бы радоваться, раз пес возвращается к себе домой. Но при мысли о расставании даже не кошки — тигры скребут на душе. А вместо улыбки на щеках появляются дорожки слез.

Вот дурочка! Когда только успела привязаться к нему, как к родному?

Хотя что тут удивительного? Во дворце мы рука об руку ходили по кромке жизни и смерти. Я впервые опробовала на нем свою магию, а потом мы вместе сбежали. Как тут не привяжешься!

— Пес кхаров! Прилип хуже репья! — слышится недовольный рев Йемрена, заставляя меня обернуться.

За телегой по-прежнему бежит Серенький. Наши взгляды пересекаются, и мне кажется, в узком козьем зрачке виден упрек: «Думала, я оставлю тебя одну?!» Губы сами собой расплываются в счастливую улыбку.

— Смотри, он не хочет уходить! — радостно шамкаю Йемрену. — Давай его возьмем с собой! Он такой у-умный, хоро-ошенький!

Передать скрипучим голосом всю нежность, которую я испытываю к пепельному мальчику, так же непросто, как красиво сыграть Вивальди на расстроенной скрипке. Наверно, поэтому мой единственный слушатель не выглядит растроганным, когда поворачивается ко мне и жестко требует:

— Прогони его.

— Но он не будет нам мешать! Я за ним присмотраю…

— Прогони.

В его голосе нет ни капли сомнения, за которое можно было бы уцепиться, чтобы начать переговоры. Дистиллированный приказ, будто я солдат в строю, вставший навытяжку перед генералом. Самое неприятное не то, что у меня нет никакой информации о его планах, чтобы попробовать втиснуть туда Серенького, и не то, что я не знаю окружающего мира, а то, что он даже не считает нужным меня выслушать.

И все же, взглянув на бегущего за нами беднягу, пробую еще раз:

— Пожалуйста, позволь ему остаться.

— Вспомни наш договор. Доедем до леса — и пес уйдет.

— Я думала, что пес убежит, но он ведь не хочет, — тяну растерянно.

— Ты хоть иногда произносишь такие слова, которым можно до конца верить? — в прищуренных охровых глазах плещется злость.

Кажется, он сейчас не только о собаке говорит. Напоминает о моем недавнем вранье про забывчивость. Если вытащил этот свой козырь в качестве аргумента, значит, переубедить его точно не получится.

Вконец расстроенная, снова поворачиваюсь к псу:

— Спасибо, что ты был рядом последние дни. Я всегда тебя буду помнить. Ты прости, малыш, но здесь наши с тобой пути расходятся, — указываю на ближайшую лесную опушку метрах в трехстах. — Беги туда! Там бродит еда, а ты наверняка голодный! Поймаешь себе зайца или белку или еще кого-нибудь вкусненького! Поешь — и сразу настроение улучшится, вот увидишь! Ну? Давай, беги!

Серенький коротко блеет, будто что-то отвечает, — тоже прощается? — и вдруг резво припускает к указанной опушке.

Молчу, с тоской провожая животное взглядом. Серый силуэт быстро превращается в точку на опушке леса.

— Он бы нам помешал, ирэя. Ты поступила правильно, — тихо произносит принц.

Его теплый тон не помогает заполнить кусочек ледяной пустоты, внезапно возникшей в сердце. Ничего. Время все вылечит. Наверно…

Смотрю по сторонам в попытке отвлечься, и очень некстати начинаю подмечать детали, которые всерьез меня беспокоят.

Дорога, по которой мы едем, окружена полянами, густо усыпанными алыми и ярко-желтыми цветами. Растительность здесь красивая, ароматная, но очень уж коротенькая — даже до колена не дотянет. В такой не спрячешься.

Во дворце и ложатся, и просыпаются поздно, поэтому в теории у нас должна быть фора в несколько часов прежде, чем обнаружат наш побег. Но вдруг случится нечто непредвиденное, и за нами отправят погоню раньше?

До ближайшей опушки леса — минут десять бега. Быстро пересечь поле, чтобы спрятаться в лесу, у меня не получится. Я всегда на эстафетах прибегала одной из последних, а уж по неровной поверхности бегать — вообще не мое.

Мы здесь, как на открытой ладони.

Отсюда вывод: то ли мой спутник знает нечто, чего не знаю я, то ли мы совершаем огромную ошибку, оставаясь в повозке.

— Расскажи, куда мы направляемся! — прошу, в очередной раз диссонируя скрипучим голосом.

— На ярмарку в Межземелье.

— Разве нам не надо скрываться?

— От кого?

— Ну… От погони?

— Ты видишь погоню?

— Нет, но почему мы едем по дороге, вместо того, чтобы прятаться в лесу?

— Местный лес нам не нужен. Наша цель — добраться до Севера. Мы едем по самому короткому пути.

— Но… Разве за нами не отправят погоню?

— Даже если отправят, они будут искать красивую девушку и мужчину дальневосточной внешности. Причем тут мы?

— А вдруг с ними будут маги, умеющие…

Договорить не успеваю, потому что нашу повозку накрывает тень. Подняв глаза, в ужасе зажимаю рот, чтобы не заорать. Над нами летит дракон. Я видела этот силуэт во дворце в ночь нападения виедов, но тогда он не казался таким огромным и страшным.

Кейрон…

— Йемрен, гони! — тереблю его за плащ. — Нас догнал Кейрон!

Вместо того, чтобы припустить коней, мой возница сохраняет тот же темп, потихоньку нагоняя обоз. Да что с ним такое? Нас либо схватят когтистые лапы, либо сожрут, либо спалят, причем отнюдь не в переносном смысле!

— Вижу, — лениво отзывается принц. — Брат сегодня припозднился.

— Куда припозднился? — в груди громыхает отчаяние. — Я ничего не понимаю…

Внезапно Йемрен поворачивается ко мне и накрывает сморщенную, вспотевшую ладошку своей тяжелой пятерней. Ловит мой взгляд и обещает:

— Все идет по плану, ирэя. Кейрон патрулирует драконий переход. Его задача — уберечь торговый обоз от виедов. Он сопроводит нас до границ Межземелья и вернется во дворец.

Чувствую, как его спокойствие и уверенность потихоньку просачиваются мне под кожу через прикосновение и взгляд. Даже сердце начинает стучать тише, и дыхание выравнивается. А еще меня переполняет благодарность за ответы. Вроде мелочь, а теперь я уверена, что ему не безразлична.

— Вот и умница, — принц, будто почуяв, что я успокоилась, легонько сжимает мою ладонь и перед тем, как отвернуться, добавляет: — Самое время снова стать немой.

Мы уже вплотную подъехали к последней повозке обоза, с которой за нами наблюдает та же женщина лет сорока, что и на заставе. Она одета в холщовое, длинное платье темно-коричневого цвета, а на голове у нее — красный платок, полностью скрывающий волосы. Лицо самое обычное, только глаза вечно прищурены, словно камера папарацци, нацеленная на поиск сенсации.

Пока мы общались с Йемреном, его широкая фигура закрывала мое лицо. Она не могла заметить, что я говорю, но, кто знает, как мы выглядели со стороны… Еще не хватало, чтобы нас записали в нестандартную, любвеобильную парочку!

Внезапно женщина отрывает от меня взгляд и поворачивается в другую сторону. Лоб морщится, лицо хмурится, словно мозг столкнулся с неразрешимой задачкой. Смотрю в ту же сторону и замечаю… Козу, что со всех ног несется наперерез к обозу со стороны леса!

Животное пепельно-серое, как и мой бывший питомец. Вот только из морды у него торчит что-то большое и светлое.