Чёрная смородина

— Кошмар! Я не хочу так жить!

— У тебя нет выбора, пока не изменится твой статус. А изменить его может только Стах.

— Значит, никогда.

Серый не ответил, сидел некоторое время молча. Потом спросил:

— Хочешь остановить кошмар, в котором сейчас живешь? Подняться в стае с омеги до гаммы?

Да если бы я только могла!!! Гамма — это СВОБОДНЫЙ волк. Он может уйти из дома, из города, улететь в другую страну. О боги!!!

— Конечно!

— Не сопротивляйся. Прими Стаха. Не дрожи, как мышь перед котом, а встреть его улыбкой.

— Прости, я, наверное, не расслышала, — подняла глаза на Гриса.

— Слова не помогут, Люц. Стах не верит словам. Он верит глазам и поступкам. Переступи через себя, через свою гордость. Я знаю, что это трудно. По тем слухам, что дошли до меня, понимаю, что это уже практически невозможно, но… Попробуй, Люц! Что ты теряешь, в конце концов?

— Ян, ты не знаешь, о чем просишь, — я нервно засмеялась.

Мужчина грустно посмотрел на меня:

— Хотя бы попробуй, когда тебе в следующий раз соберутся ломать пальцы. И еще… пока ты омега — ты собственность Стаха. Когда станешь гаммой, сможешь поменять стаю, — Ян Грис поднялся со скамейки. — Люция, я буду рад видеть тебя в стае Серых.

… Не смей мечтать, Люц! Не надейся, чтобы потом не было больно!..

В тот же день коврик убрали и мне разрешили вернуться в свою комнату. А еще сняли ошейник. Ни Черного, ни Серого альф не было в поместье ни в эту ночь, ни в следующую, а где они, я не спрашивала.

…

Однажды Карнеро улетел на два дня: я слышала, как он говорил со своими бетами. Санторо ожидаемо полетел вместе с альфой. Галич тем же утром отправился на границу. В поместье остался только Маюров. Этого бету я опасалась меньше всего. Может, потому что уже несколько раз ловила его сочувствующие взгляды, может потому что когда-то помогла им с Эмирой и рассчитывала на ответную благодарность. Ничего ужасного я не замышляла, всего лишь решила взять несколько книг. Мне не хватало чтения, а библиотека в доме была хорошая. Я рассчитывала, что успею прочитать их до возвращения Карнеро.

Выполнив порученную экономкой работу, спустилась на первый этаж. Кабинет был закрыт на ключ, как всегда, когда альфа отсутствовал. Я, уже настраиваясь на худшее, тронула дверь в библиотеку. И, о чудо, она оказалась не заперта. Вошла и замерла, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. В библиотеке, помимо всего прочего, был тот особый запах книг, который ни с чем не перепутаешь: бумаги, кожи, клея. Я прошлась вдоль стеллажей, равнодушно скользнула по портрету первого Карнеро, лишь отметила, что ключа на поясе уже нет. Выбрала несколько книг и, прижимая их к себе, повернулась к выходу. Замерла, не поверив глазам: дверь, соединяющая кабинет и библиотеку, была приоткрыта. Осторожно заглянула. Мой взгляд зацепился за компьютер на письменном столе. Через окно видела Маюрова с охраной. Оборотни топтались у ворот, о чем-то разговаривали, смеялись. И я не утерпела. Торопливо подключилась к Сейпонету. Прочитала новости королевства Кхитл-э-ленге, потом империи Санос. Предвечная Тьма! Я словно вернулась с необитаемого острова! А когда зашла на свою почту, увидела несколько писем от Эрки Сетсоме. В двух последних он просил срочно с ним связаться. Я написала ответ.

Конечно, я сама виновата! Надо было догадаться, что в доме альфы отслеживается выход в Сейпонет. И, конечно, вернувшись, Карнеро узнал о моем самоуправстве. Он был в ярости.

— Ты из моего дома писала некру? Кто тебе позволил?

Сердце от страха грохотало уже где-то в горле. Судорожно сглотнула.

— Он написал, что это срочно!

— Что ему нужно так срочно? — Карнеро навис надо мной.

Вжалась в кресло.

— Я ничего не сделала! — голос дрожал. — Я только написала, что все в порядке!

— Да что ты?! А может, захотела любовничка на помощь позвать?

— Что?

— То! Думаешь, я не знаю, что Сетсоме был твоим любовником, причем первым?

Я отшатнулась. Как он узнал? Губы оборотня скривились в ядовитой ухмылке:

— Узнал. И про то, что под него ты легла с подачи папочки, тоже знаю. Ты хоть раз выбирала себе мужиков сама? Или все время папаша-отступник нужных подсовывал? А может он и сам был не прочь с тобой время скоротать, ты же так похожа на маму?

Я забылась, каюсь, но так меня еще никто не выводил из себя. Звук пощечины оглушил нас обоих. Карнеро посерел, отшатнулся. А я тряслась, как в ознобе, от возмущения, от ярости… и от страха. Ужас липкими щупальцами опутывал руки и ноги, потому что волк выглядел жутко. Началась неконтролируемая трансформация. Я видела когти, вцепившиеся в дубовый стол и выдирающие на нем белые борозды. Я видела, как дрожит, меняется человеческое лицо. Хриплым голосом оборотень выдавил:

— Ты зарвалась, Люция.

Я поняла, что сделала: я подняла руку на альфу. А это вызов… Клянусь, мне никогда не было так страшно. Я открыла рот, чтобы извиниться, а не вырвалось ни звука. Куда бежать? Где спрятаться?.. И я бросилась к своему главному кошмару, ища спасения у него. Карнеро оторопел, застыл, нелепо раскинув руки в стороны. А я… сжавшись комком оголенных нервов, плакала, уткнувшись ему в грудь, и кричала:

— Я не хотела!!! Я не собиралась!..

Что-то бормотала… про Эрки, про то, что это был единственный случай, когда меня умело уложили в нужную постель, что после осознания, что это была не любовь, а мастерская манипуляция отца, я месяц провалялась с лихорадкой, после чего моя личная жизнь была только моей…

Не знаю, сколько мы так простояли. Помню только, как пошатнулся мир вокруг, когда оборотень взял меня на руки и молча отнес в комнату. Я дышала через раз, боясь спугнуть этот чуждый волку порыв понимания. Теплые пальцы скользнули по лодыжкам, снимая с ног обувь. Одеяло коснулось плеч. И глухое:

— Спи.