Зеркальщик. Счастье из осколков

- Ишь ты, Зеркальщик. Сия персона, что вода, – форму примет любую, а содержание не изменить, хоть ты что делай. Ну да ничего, Варюшке он в самый раз, она покладистая да неперечливая.

- Так ты же сама говорила тётушка про то, что девица может наравне с мужчиной стоять, - надула губки Юленька.

- Может, - легко согласилась тётка, и не успела Юленька возликовать, как ехидно добавила, - с обычным молодцем запросто, а в случае с Зеркальщиком, только ежели он сам позволит. Уж больно они упрямые, сказались годы травли, когда на них словно на волков целыми деревнями ходили.

- За что же такая неприязнь? – удивилась девушка, доверчиво присаживаясь рядом с тёткой и для прикрытия беря рукоделие, мол, тётушка ей сказку бает, чтобы работа веселее шла и докукой не казалась.

Катерина усмехнулась, покачала головой:

- Умные они больно, а это не каждому нравится. Непокорные, что тоже не шибко приятно. Опять-таки видят чувства и помыслы, а за такой дар и головы лишиться можно.

Юленька решила, что пришло время блеснуть прочитанной однажды фразой:

- А не надо мыслить ничего такого, что скрывать было бы необходимо!

- Так-то оно так, касатка, только иному проще зеркало разбить, чем на свою кривую рожу пялиться. Вот что, девонька, принесу я для Вареньки книгу одну про Зеркальщиков и не только. Ты её тоже почитай, там и про то, что промеж супругов происходит, написано. Тебе сие тоже знать не повредит, чай, не сегодня-завтра замуж выскочишь.

Юленька хихикнула, кокетливо взмахнула ресницами. Под венец её звали неоднократно, почитай, три кавалера решения дожидаются, только вот как выбрать, который любее?

- А про то, как понять, какой кавалер больше глянется, там написано?

Тётка фыркнула смешливо:

- А про то сердце своё спрашивать надобно. Иного советчика нет и быть не может, так-то, девонька. А книгу я принесу, непременно принесу.

Тётка Катерина отличалась от других дам ещё и тем, что слово своё держала крепко и даже в сердцах произнесённые обещания выполняла ревностно, пуще клятв, пред иконой данных. И про книгу, барышням обещанную, не позабыла, принесла. И вот сейчас Юленька с гордостью демонстрировала Аннушке тёткин подарок. Только вот сестрица не оценила, носик наморщила:

- Фи-и-и, книга. У нас таких полна библиотека, читать не поспеваем!

Старшая сестрица хотела было сказать, что книга особенная, не чета романам иноземным, да смолчала. Аннушка уж больно любопытна, всенепременно до книги доберётся, коли заинтересуется, а сие произведение ей читать рано ещё, малая пока, хоть и кружит головы кавалерам точно опытная кокетка.

- Главное, чтобы Варенька оценила, - Юленька завернула фолиант в ткань, одёрнула платье, окинула себя быстрым взглядом в зеркале, хороша ли, и чинно выплыла за дверь, как и подобает благовоспитанной барышне.

Аннушка церемониться не пожелала, козочкой резвой заскакала рядом, негромко напевая под нос какую-то легкомысленную песенку, безжалостно фальшивя и путая слова. Музыкальный дар у младшей Изюмовой отсутствовал напрочь, но она об том нимало не заботилась и частенько мурлыкала себе под нос какую-нибудь песенку.

Вареньку сестрицы перехватили по дороге в столовую, и Юленька тут же поспешила передать подарок, уж больно сестрица средняя печальной была.

- Варенька, тётушка Катерина нынче заходила, вот, подарочек тебе передала.

- А что за подарок? – моментально насторожился Алексей Петрович, не понаслышке знающий, сколь эпатажными могут быть дары родственницы.

Юленька беззаботно дёрнула плечиком:

- Да так, ничего особенно. Там про Зеркальщиков: кто такие, да откуда, ну, и всё такое. Варюше нашей почитать полезно будет.

Услышав про Зеркальщика, Варвара Алексеевна вспыхнула вся словно маков цвет и уже собралась было сдёрнуть ткань, как отец мягко остановил её:

- После, Варенька. Маменька гневаться будет, коли к ужину запоздаешь.

Пришлось девушке подчиниться и отправиться в столовую. Весь ужин Варенька была рассеянной: лежащая рядом книга манила её, словно блуждающий огонёк неосторожного путника. Хотелось как можно скорее сдёрнуть шёлк, открыть книгу и погрузиться в чтение, за каждой строкой видя Всеволода Алёновича, его серые глаза: то насмешливые, то сердито-колючие, то нежные, но неизменно проницательные, всевидящие и всепрощающие.

- Варенька, - раздражённо окликнула дочь Софья Васильевна, - да что же это, право слово, с тобой такое делается-то? Дозваться не могу!

- А это, матушка, любовь, - Алексей Петрович подмигнул жене, ласково погладил её по руке. – Способность лицезреть предмет обожания даже в тарелке.

Аннушка прыснула, Юленька поперхнулась и раскашлялась, представив, как на неё с тарелки взирают сразу три кавалера. Ужас какой, так и кушать не захочется, зачахнешь, словно цветок без солнца!

- Ну уж, может, хоть не в тарелке? – усмехнулась Софья Васильевна, заботливо похлопав старшую дочь по спине. – У тебя, помнится, в пору жениховства аппетит отменный был. Да ты и сейчас на него не жалуешься.

- Потому и не жалуюсь, что наслаждаюсь светлым твоим обликом, - Алексей Петрович игриво ущипнул жену за щёку. – Даже в тарелке.

Софья Васильевна улыбнулась, кокетливо взмахнула ресницами и заботливо подлила мужу ещё чаю. Дочери, безошибочно угадав, что родители жаждут уединения, спешно отставили чашки и заявили, что они сыты и благодарствуют за трапезу. Аннушка благодарила несколько неразборчиво, так как левая щека у неё оттопыривалась из-за большого куска фруктового сахару, до коего младшая сестрица была превеликой охотницей. Ещё один кусочек сладости торчал из крошечного кармашка на платье барышни, к великому неудовольствию Юленьки, которая тоже любила сладкое, но поспорила с подружками, что целых десять дней не прикоснётся ни к сахару, ни к мёду, ни к пряникам, ни к любому другому сладостному искусу. Сейчас старшая сестрица корила себя за глупый спор и даже обещанная в случае выигрыша поездка на весенний бал-маскарад в столицу ни капли не радовала. Подумаешь, бал, коли надо будет, папенька их и так свозит. И с князем Беркутовым молодым сможет познакомить. А не папенька, так Варенькин Зеркальщик. Чай, вхож в светское общество.

Юленька потянула Вареньку за поясок и шепнула:

- Варюша, а Зеркальщик твой в столице часто бывает?

Сестрица пожала плечами:

- Не знаю, не спрашивала. А тебе зачем?

- Да так, просто, - неопределённо ответила Юленька и отважно отвернулась от увлечённо грызущей сахарок младшей сестры. Пожалуй, ради знакомства с молодым князем стоило потерпеть. Да и весенний бал-маскарад в столице чудо как хорош.

Допытываться Варенька не стала, ей не терпелось добраться до комнаты и погрузиться в чтение, а потому она спешно поцеловала сестёр и вихрем метнулась к себе.

- О, барышня, раненько Вы сегодня к себе-то поднялись, - удивилась Малуша и сердобольно покачала головой. – Видать, совсем измаялась, голубка.

- Малушенька, ты как меня ко сну приготовишь, лампу не гаси, я ещё почитаю, - прощебетала Варвара Алексеевна, едва ли не приплясывая на месте от нетерпения.

«Эк её разбирает, словно на свидание торопится», - удивилась горничная, но спрашивать ничего не стала, проворно помогла барышне облачиться в просторную ночную рубашку, старательно причесала волосы, чтобы они заблестели и густой волной заструились по плечам, и взбила подушки.

- Доброй ночи, барышня. Долго-то не засиживайтесь, чай, завтрема опять на службу.

- Да-да, конечно, - рассеянно откликнулась Варенька, открывая книгу и жадно разглядывая пожелтевшие от времени страницы и украшающие каждую страницу крохотные миниатюры. Яркие, несмотря на то, что сама книга выглядела очень и очень старой. Чернила, коими была написана книга, тоже не выцвели, сохранив насыщенный сине-фиолетовый перелив, особенно заметный в свете лампы.

Девушка ласково погладила причудливую вязь букв, щедро украшенных неведомым переписчиком всевозможными завитушками, и погрузилась в чтение. Название первой же главы заставило Вареньку густо покраснеть и стыдливо оглядеться по сторонам, не видит ли кто, ибо оно гласило: «Описание любовного пыла мужей, наделённых разными магическими талантами, а также оборотней, Зеркальщиков и Некромантов. Составлено на основе познаний дам, весьма преуспевших в любовных утехах». Барышня повозилась, накинула на ножки пуховое одеяло и с головой погрузилась в книгу.

Через час Варвара Алексеевна приобрела бесценные сведения о любовном пыле мужчин, средствах разжигания и укрощения пламени страсти, а также малейших признаках, по коим наличие даже потаённой искры будущего пожара чувств определить можно. Девушка прикрыла глаза, вспоминая до мельчайших деталей каждый миг рядом с Всеволодом Алёновичем. Если верить книге, то страсть Зеркальщика была нешуточной. Варенька польщённо хихикнула, повыше натянула одеяло и нахмурилась. Странно это как-то, в книге такие жаркие страсти, а ей с каждой минутой всё холоднее и холоднее, вон, даже руки посинели, и ноги почти не чувствуются. А ведь не мерзлявая, да и в комнате не холодно, Малушенька, как всегда, позаботилась, чтобы барышне приятственно было. Варвара Алексеевна бережно положила книгу, решительно отбросила одеяло и встала, чтобы достать тёплые чулочки. На миг глаза словно застило густым туманом, барышня пошатнулась и поспешно ухватилась за прикроватный столик, чтобы не упасть. Ноги подгибались, сердце то заходилось безумным галопом, то замирало, словно птичка, почуявшая ястреба.

- Да что это со мной? – пролепетала барышня, неверной рукой нашаривая серебряный колокольчик, коий предназначался для вызова слуг.

Варвара Алексеевна затеребила ворот ночной рубашки, ставший неожиданно жёстким и тесным, подаренный Зеркальщиком медальон выскользнул наружу и закачался, тревожно поблёскивая в неверном свете лампы.

- С Севой что-то?! – ахнула девушка, подхватывая медальон и с тревогой всматриваясь в него, словно в магическое зерцало, способное, согласно легенде, предрекать судьбу. – Что? Что происходит?

Медальон дёрнулся, потянулся в сторону висящего на стене зеркала. Варенька послушно шагнула к зеркалу, которое, словно только того и дожидаясь, засияло призывным серебряным светом, увеличилось в размерах и пошло кругами, точно водная гладь от брошенного в неё камня.

- Господи, помоги мне, - прошептала барышня, перекрестилась и решительно шагнула в зеркальный портал, точно в омут с головой кинулась.

Холодная волна выбила дыхание из груди девушки, грудь пронзила острая боль, Варвара Алексеевна вскрикнула, прижала руку к груди и буквально выпала из зеркального хода, больно ударившись об пол. Ссаженную на коленках кожу моментально защипало, запекло, но девушка даже не заметила этого, во все глаза глядя на разбитую, словно по ней ураган прошёлся, кровать. Больше всего Вареньку испугала не скомканная, словно её старательно и долго пережёвывали, простынь и не сбитое одеяло, а торчащая из-под него рука Зеркальщика. Такая слабая, безвольная и бледная, словно принадлежала не живому человеку, а бездыханному телу.

- Сева! - ахнула Варенька и бросилась вперёд, путаясь в длинном подоле своей ночной рубашки. – Сева, Сева, что с тобой?!