Зеркальщик. Счастье из осколков

Всеволод крутенько повернулся на каблуках, схватил женщину за плечи, притянул к себе, выдохнул прямо в лицо, буравя тяжким взором:

- А на тебе самой тоже крови нет?

Дама сникла, обмякла вся, словно марионетка с оборванными нитями. Дознаватель усмехнулся одним уголком рта и тут приметил смутное движение в тени кособокого домишки, стоящего аккурат на границе Чародейного тупика. Резко оттолкнув женщину себе за спину, Всеволод плавно развернулся к промелькнувшему в тени силуэту, мысленно ругая себя на чём свет стоит за то, что не озаботился, выходя из дома, взять оружие. Да и то сказать, собирался-то он не на побоище, а на сватовство, а там шпага без надобности. Только вот судьба в очередной раз вдребезги порушила все его планы.

- А про то, сколько крови на руках у этой крали, не тебе, барин, спрашивать, - просипел грузный одноглазый мужик в порванном тулупе, медленно выходя из-за домишки и лениво покручивая в руках большую шишковатую дубину. – Ты сей миг сам на встречу с Создателем отправишься, так что лучше свои грехи вспоминай.

Зеркальщик привычно вскинул руку, пытаясь создать защитный купол, но из-за браслета смог выпустить лишь пару мелких стеклянных осколков.

«Чёрт, выберусь из этой переделки живым, заставлю Никиту снять этот клятый амулет к чёртовой матери, - пылко, словно жених в церкви, поклялся Всеволод, подхватывая с земли сломанную тележную ось. – И со шпагой даже во сне расставаться не буду! Али кинжалец заведу, всё не с голыми руками против разбойных идти».

- А ты смелый, красавец, - просипел мужик, качая кудлатой башкой, - ишшо вроде как магичить чего пытался? Да не вышло, на нас, сокол, мулеты защитные. Аккурат от таких вот умников чародейных сделаны.

Пока один отвлекал внимание Всеволода, подтянулись остальные разбойные, среди коих дознаватель с неприятным удивлением узнал щеголеватого помощника городского мага.

- Крепкого здоровья, Всеволод Алёнович, - чародей поклонился, издевательски шаркнув ножкой, - признаюсь, не рад нашей встрече. При прошлом Вашем визите к моему всемогущему, как он сам считает, магу, Вы произвели на меня весьма благоприятное впечатление. Жаль, что судьба свела нас вновь, да ещё и при столь печальных для Вас обстоятельствах… - мужчина покачал головой, вздохнул удручённо. – Кончайте его скоренько, братцы. Да дубинами забивайте, Зеркальщики горазды через блестящие ножички утекать.

Получив приказ атамана, разбойные разом вскинули дубины и бросились на дознавателя. Всеволод Алёнович отпрянул, не давая заключить себя в круг, из коего выбраться живым не представлялось возможным, и крутанул ось меленкой. Будь в руке Зеркальщика палка покрепче али вообще шпага, возможно, нападавшие и прониклись бы, а так лишь презрительно кхекнули и так яростно замахали своими дубинками, что поднялся самый настоящий ветер. От пары ударов Всеволод ещё смог отклониться, ещё один стоически приняла на себя тележная ось, но на втором ударе гнилое дерево не выдержало и с печальным треском рассыпалось в труху.

- Бей его, молодцы! – зычно гаркнул чародей, сам предпочитая оставаться в роли наблюдателя побоища. – Бей его, безоружен он теперь!

Дознаватель швырнул оставшиеся у него в руках от оси жалкие обломки, метко угодив ими в две бородатые перекошенные физиономии, от удара ставшие ещё более перекошенными, и лихо, словно заяц на охоте, прянул в сторону кособокого домишки. Да, негоже врагам спину показывать, но Зеркальщик всегда считал, что живая собака принесёт больше пользы, чем мёртвый лев. И вообще, ему помирать пока рано, его Варенька ждёт, обручение у них сегодня.

«Где же Никита с подмогой? Чего он медлит?!»

Всеволод Алёнович перемахнул через кучу мусора, бросил быстрый взгляд вправо, влево. Городовых, понятное дело, не было, они подобные места не жаловали и без надобности в них старались не соваться, праздношатающихся прохожих тоже заметно не было, как и крепких домов, готовых дать приют беглецу.

«В моём случае остаётся радоваться тому, что подмога к разбойным не спешит, - усмехнулся дознаватель, поспешно смахивая выступивший на лбу пот. – И где же, мрак его заешь, Никита?»

На миг Всеволоду помстилось, что спасение близко: дорога делала шальной крюк, словно её оса злая ужалила, и скрывалась в чём-то похожем то ли на небольшой лесок, то ли на разросшийся парк. Зеркальщик, привыкший более полагаться на милость природы, нежели людей, бросился туда, но едва миновал особо заковыристый изгиб дороги, как путь ему преградили разбойные. Злые, запыхавшиеся, но за время бега не утратившие ни пыла, ни, что особенно огорчало, своих дубин. Их атаман медленно и вальяжно, явно красуясь, вышел вперёд, укоризненно покачивая головой:

- Ай-яй-яй, Всеволод Алёнович, пристало ли дознавателю Сыскного Управления врагам спину показывать? Право слово, Вы меня огорчаете, не знал, что Вы, помимо того, что Зеркальщик, ещё и трус.

- Будь Вы один, сударь, я бы не стал бегать, - огрызнулся Всеволод, прекрасно понимая, что терять ему, по большому счёту, уже нечего. А так, возможно, появится призрачный шанс если не убить (вряд ли разбойные позволят), то хотя бы пару синяков поставить этому щёголю. Всё не так обидно помирать будет.

Чародей звучно прищёлкнул языком, покачался с носка на пятку, а потом лениво процедил, глядя не на дознавателя, а на кончики своих сапог, словно Всеволод Алёнович был столь мелкой и незначительной персоной, что даже взгляда не стоил:

- Нет уж, друг милый, на такие мальчишеские подначки я не поведусь. Убить его.

Разбойные кинулись всем скопом, самые ретивые даже дубины отбросили, чтобы была потом возможность хвастать, как они врагу голыми руками хребет ломали. Завязалась драка, треснул и отлетел в сторону оторванный рукав, брызнула кровь из чьего-то расквашенного носа.

- Все демоны ада тебя пожри, Всеволод, я тебя ей-же-ей на цепь посажу! – рявкнул появившийся из серовато-дымной воронки Никита, с двух рук выпуская в сторону разбойных тёмно-серые шары, в коих чародей с ужасом опознал смертоносные, растворяющие всё, чего коснутся, Туманы смерти.

Следом за доктором из той же воронки деловито выскакивали городовые под предводительством высокого и краснолицего околоточного. Стражи порядка, благоразумно стараясь не сталкиваться с Туманами смерти, заламывали руки разбойным, особо ретивых предварительно успокаивая могучими ударами в лицо либо в ухо.

- Какого мрака господнего ты вообще творишь?! - продолжал бушевать доктор, в этот миг меньше всего похожий на милосердного утешителя страждущих. – Неужели Варвара Алексеевна столь плоха, что ты ради избавления от неё готов даже с жизнью расстаться?! Чем она тебе так не угодила, позволь узнать?

Терпеть поношение любимой Всеволод Алёнович уже не смог, вспыхнул почище просмолённого факела:

- Варвара Алексеевна самая лучшая!

Никита устало потёр лицо, спросил почти мирно:

- Тогда скажи, какого беса ты тут делаешь? Почто один против целой ватаги попёр?

Зеркальщик насупился и опустил голову, чувствуя себя провинившимся школяром, коего отчитывает суровый учитель.

- Я случайно… подарок для Вареньки искал…

- Здесь?! – доктор огляделся по сторонам и потянулся к другу в намерении проверить его пульс. – Друг мой, по-моему, у тебя жар и ты бредишь.

Всеволод Алёнович зло отпрянул в сторону, метнул в зубоскала рой мелких колючих осколков.

- Ещё и магией пользуешься, вопреки моим строжайшим запретам, - устало вздохнул доктор. – И браслет-то тебя не останавливает, головушку бедовую. Ладно, нечего на меня глазищами своими сверкать, расскажи лучше, как тебя угораздило с разбойными схлестнуться. А я пока ссадины обработаю да кровь смою.

Всеволод прижал руку к правой щеке, с неудовольствием обнаружив, что шрам в очередной раз отворился, а выступившая кровь сухой коркой стянула щеку и шею. Да и левый глаз всё время норовил закрыться.

«Ещё и одёжу порвал, - мрачно констатировал Зеркальщик, оглядывая висящую клоками одежду. – Один рукав начисто оторвали, черти. И как в таком виде на обручение ехать? Вернуться к себе и переодеться? Так сколько времени уйдёт, а Варенька и так, поди, уж дожидается»

- Так какая дорога дурная тебя в эти края занесла? – на манер былинного песнопевца вопросил Никита, ловко смывая кровь.

Всеволод вздохнул, поняв, что отмолчаться не получится. Способностью вытряхивать душу в попытке дознаться правды Никита Васильевич мог поспорить с самыми наилучшими дознавателями Сыскного Управления.

Внимательно выслушав скупой рассказ друга, доктор коротко хохотнул и, окинув Всеволода Алёновича внимательным взглядом, покачал головой:

- Да уж, друг мой, в таком виде надо не на обручение ехать, а с дубиной в тёмном переулке стоять, в крайнем случае, на паперти соборной обосноваться.

Зеркальщик опять выпустил рой мелких колючек. А то он сам не знает, что выглядит для торжества неподобающе!

- Ладно, не серчай, - Никита мягко положил руку на плечо друга, - сейчас горю твоему пособим. Так-с, кто тут у нас ещё остался?

Доктор оглянулся, и маявшийся неподалёку городовой, получивший строгий приказ околоточного исполнять любой приказ доктора, а паче того господина дознавателя, поспешно вытянулся и втянул живот, всем своим видом демонстрируя служебное рвение. Никита неопределённо хмыкнул, но поскольку больше всё равно никого рядом не было, решил не привередничать и коротко приказал:

- Мухой лети на Малую Канавку дом десять, скажи барыне, к коей тебя проводят, что срочно нужен синий с белым мундир, коий она в дар Всеволоду Алёновичу приготовила. Да возвращайся скоренько, мы тебя у Викентия Захаровича, садовника, дожидаться станем.

- Будет сделано, Ваша Благроть, - оглушительно гаркнул городовой и припустил так, словно за ним волки голодные гнались.

- А мы пока подарок для твоей невесты поищем, - Никита Васильевич вспомнил, как, женихаясь к своей любушке, своей Жизни, готов был перевернуть небо и землю в поисках ДАРА, коий был бы хоть немного достоин самой лучшей девушки на свете. А весть о том, что в город прибыл ревизор, самолично проверяющий всех Зеркальщиков, может и подождать. Аркадий Акакиевич, дай ему бог здоровья и благоденствия на долгие годы, сказал, что часа два на личные нужды у Всеволода Алёновича точно есть. Чай, не единственный Зеркальщик в городе и другие имеются.