Академия Хаоса. Лабиринт стихий

Вокруг были радостные взволнованные лица, трепыхались на ветру цветные флаги, веселая мелодия лилась над накрытыми столами, где уже поднимали тост за удачное прохождение Лабиринта, но Родерику все это казалось картонной декорацией, прикрывающей изломанную сцену, платьем невесты, в которое обрядили труп.

Черные столбы дыма исчезли, но он все еще чувствовал запах гари, как будто въевшийся в кожу. Охота начнется сегодня. В патруле ждали лишь Моррена. Надо бы проследить, чтобы он не рванул к Стене раньше времени.

Родерик вынул из кармана портсигар, открыл и закрыл крышку.

Миранда наконец получит огонь. Или нет. Джаф станет анимагом уровня мастера. Или сорвется и превратится в тварь. Арнелла... За нее он волновался больше всего, хотя, объективно, какая разница, что за стихию она получит? Огонь? На это он и не надеялся. Воду? Джемма сказала, что нет. Анимагию? Очень может быть. В ней была природная сила и красота. Воздух? Не хотелось бы. Вокруг нее и так слишком много Тиберлонов. А может, Арнелла Алетт станет некроманткой? Тогда им с Изергастом вновь придется соперничать из-за женщины. Он прикрыл веки, пытаясь представить ее с белыми волосами.

— Это все из-за вас.

Родерик открыл глаза и увидел перед собой мать Арнеллы.

На розовой юбке грязь, волосы растрепаны, глаза опухли от слез. Кармелла покивала, некрасиво кривя рот.

— Это вы во всем виноваты.

Она ткнула его в грудь пальцем с острым ноготком.

Родерик выпрямился, оттолкнувшись от дерева, шагнул к женщине.

— Если бы вы не были таким упрямым ослом, то моя девочка осталась бы со мной! — выкрикнула Кармелла ему в лицо. — Вы должны были запечатать ее сразу же! Должны были!

— Дорогая, успокойся, — Энцо приобнял ее за плечи, пытаясь увести, но Кармелла разрыдалась еще горше.

Ее плач прозвучал фальшивой нотой во всеобщем веселье. Или был единственной верной?

— Подождите немного, и она выйдет, — сказал Родерик, но тяжелое предчувствие сжало его сердце.

Кармелла вырвалась из неуверенных объятий Энцо и кинулась на Родерика с кулаками.

— Это все вы! Вы! Вы виноваты!

На них стали оборачиваться, и Родерик перехватил ее запястья, легонько встряхнул.

— Скажите толком! — потребовал он. — Что случилось?

— Ее отец путник, — обронил Эммет, подходя к ним. — Вообще-то я обещал не говорить, но обстоятельства изменились.

Он попытался приладить оторванный рукав, провел пятерней по растрепанным кудрям.

— Как путник? — нахмурился Родерик. — Я видел ее дело...

— Ну, знаете, как это бывает. В деле одно, на деле другое, — пожал плечами Эммет, и дырка разъехалась шире, обнажив крепкое плечо. — Меня больше заботит подделка документов. Арья не оставляла заявку на запечатывание, однако ее едва не отволокли на него силой. Я возмущен до глубины души. Мастер Адалхард, этого нельзя оставлять просто так. Отец, — он повернулся к Энцо. — Я желаю тебе только счастья, но ты не найдешь его с Кармеллой Алетт.

— Путник? — повторил Родерик.

Губы отчего-то стали непослушными, и все вокруг словно поблекло. Он посмотрел на туман у ног богини. Оттуда должны выйти студенты, получившие стихию. Но она, значит, не выйдет? Глянул вверх, на лицо статуи, в котором однажды увидел черты Арнеллы. Бронзовые щеки блестели от недавнего дождя, и казалось, богиня плачет.

Родерик кинулся к зеленому холму, едва не сбив с ног Кармеллу Алетт.

Он бежал так быстро, как будто от этого зависела его жизнь, взлетел по траве на одном дыхании, надеясь увидеть у старой двери стройную девушку в белом платье. Однако там маячил один лишь Изергаст, в черном с головы до ног, как всегда.

— Всех запустил, ничего сложного, — пробормотал Моррен, водя пальцем по списку имен. — А ты куда?

Родерик распахнул дверь и кинулся в хаос.

— Арнелла!

Упругая волна подняла его и отшвырнула прочь.

— Она пошла в Лабиринт с остальными, — сказал Моррен. — Ума не приложу, как ее мамаше удалось подделать мою подпись.

Родерик повернулся к нему, схватил за рубашку.

— Ты знал?

— Не надо рвать на мне одежду, — попросил Изергаст, отцепляя его пальцы. — Это наводит меня на всякие нехорошие мысли, Родерик.

— Ты знал, что она путник? — спросил он еще раз.

— Она сказала перед самой дверью.

— Почему ты позволил ей уйти? — выкрикнул он, толкнув его в грудь.

— А что мне оставалось? — рассердился Моррен. — Я не собираюсь никого запечатывать против воли. Или ты сделал бы это сам? Всадил жучка в ее нежную шейку, увидел бы, как гаснут ее глаза?

Родерик отступил, с отчаянием посмотрел в хаос за дверями.

— Лабиринт все равно не пустит тебя, — сказал Моррен. — Иди к выходу и жди ее там вместе с остальными. Хотя мне казалось, ты должен ждать другую девушку.

Родерик покачал головой и поплелся назад.

Он должен был поцеловать ее перед Лабиринтом. Плевать на студентов, на любопытных, на ее дурацкую помолвку и договор с Мирандой. Куда важнее ее дыхание на его губах, желание в глазах, которое она пока не умела прятать, нежное тело, такое отзывчивое и податливое. А еще упрямый характер, честность и смелость... Королева хаоса забрала его огонь, а Арнелла Алетт — сердце.

Люди веселились и спорили, кто выйдет из Лабиринта первым. Кармелла Алетт, спрятав лицо в ладонях, плакала, сидя под деревом совершенно одна.

Вздохнув, Родерик подошел к столам, взял воды и отнес женщине. Кармелла сделала несколько глотков, стуча о стеклянный край стакана зубами и всхлипывая. Сев на траву рядом с ней, Родерик вновь уставился на хаос, клубящийся у ног богини. Отчаяние разъедало душу, но надежда все еще оставалась. Оттуда должны выйти студенты. Оттуда может выйти она.

***

Моррен Изергаст смял лист бумаги и швырнул его прочь. Надо было посчитать личинок по головам, как баранов.

— Кто не успел, то опоздал, — проворчал он, глядя на белый комок, покатившийся вниз по склону точно снежок, невесть откуда взявшийся на зеленой траве.

Все провожающие ушли к выходу, и он остался здесь совсем один. Теперь пора к Стене, пока Родерик не увидел. Моррен закрыл дверь в Лабиринт, проверил посох, прикрепленный к поясу, и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Душно, как перед грозой. Вдали раздался глухой бой барабанов, и поначалу он принял его за раскат грома. Охота вот-вот начнется.

Почувствовав холод, дохнувший в спину, Моррен обернулся и едва не наткнулся на женщину в белом, появившуюся перед ним.

— Джемма? — удивился он. — Я думал, ты уже у Стены.

Она улыбнулась краешком губ, посмотрела на него из-под длинных ресниц. Такая красивая, что дыхание перехватило.

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал Моррен. — Знаю, вы с Родериком уже не вместе. И я подумал...

Она молчала, глядя на него загадочно глубокими синими глазами, в которых ему так нравилось тонуть когда-то. Джемма неуловимо изменилась, и он не мог толком понять — в чем. Может, волосы отросли? Кожа такая неправдоподобно белая, что кажется вылепленной из снега.

— Лучше поговорим после Охоты, — сказал он, разглядывая ее с растущей тревогой. — Сейчас, наверное, неподходящее время. Пойдем вместе?

Откуда Джемма, кстати, здесь взялась? Только что на холме не было ни души. Она шагнула ближе, положила руку ему на грудь.

— Впрочем, можем и задержаться, — добавил Моррен. — На пару минут. Или дольше... Джемма...

Она запрокинула к нему лицо, губы алели на белой коже, как сочные ягоды на снегу. А потом от ее руки разлился холод, и Моррен судорожно втянул воздух, вглядываясь в синие омуты, в которых теперь вовсе не было дна.

— Бум, — сказала та, что была Джеммой, и вспышка боли взорвала его грудь.

— Ты разбила мне сердце, — прошептал Моррен перед тем, как упасть в траву.

***

— Тут что-то не так, — сказала я, глядя на ледяную дорожку, что стелилась нам под ноги.

Туман вокруг нее рассеялся, и стали видны остовы деревьев с ветками голыми, как обглоданные кости.

— Что не так? — радостно воскликнула Миранда, но я крепко держала ее за руку, не давая сделать шаг. — Арнелла, нам говорили, что в Лабиринте мы увидим дорогу — и вот она!

— Подожди, — упрямо повторила я. — Это подвох.

— Да какой подвох! — рассердилась Миранда. — Никто не говорил о подвохах. Ступи на дорогу — и иди. Такой был план.

— Но у тебя ведь должен быть огонь!

— Это отец у меня маг огня, — кивнула она, и ее волосы полыхнули в тумане. — А мама запечатанная. Как знать, какая у нее была бы магия, если бы она прошла лабиринт.

— Почему твои родные не приехали? — спросила я.

— С матерью мы не особо близки, — сказала Миранда. — А отец умер.

— На Охоте?

— Нет, — ответила она. — Его убили ровные. Знаешь эту секту, которые считают магов ошибкой богов?

Я кивнула, чувствуя ужасную неловкость от того, что вот так мимоходом коснулась ее трагедии.

— Прости, — сказала я. — Я очень тебе сочувствую...

— Да, я должна бы получить огонь, — размышляла вслух Миранда, — это куда вероятнее. Но если я унаследовала хаос от мамы? По ее линии был дед воздушник. Папу даже отговаривали на ней жениться из-за этого. Вроде как противоположный луч магии. А у нее, выходит, была вода. О, боги, спасибо, — с чувством произнесла она, глядя в небо, затянутое серой туманной дымкой, и занесла ногу над дорожкой. — Взять Джемму, неплохо устроилась! Маги воды обычно красивые. Пойдем.

— Но у меня такой вероятности нет, — возразила я, одергивая ее назад. — Подумай! Ты ведь любишь логику! Мой отец — путник. Мать — не маг. Прямая наследственность хаоса.

Миранда нахмурилась, глядя на блестящий лед.

— Я никак не могу стать водой! — продолжила я. — Это из другого треугольника. Анимагия, огонь — да. Вода — нет. Невозможно.

— Подвох? — задумчиво произнесла Миранда. — Странно все это. Но ты права.

— Пойдем?

Она кивнула, и мы пошли прочь от ледяной дороги, оставив ее позади.

— А вдруг ты увидела этот путь, потому что идешь со мной? — предположила Миранда.

— О такой вероятности бы знали, — буркнула я. — Думаешь, мы первые, кто пошел в Лабиринт вместе?

Туман опять сгустился, и теперь все вокруг словно исчезло. Осталась лишь ладонь Миранды в моей руке.

— В любом случае, мы ничего не теряем, — проворчала Миранда. — Пошатаемся тут немного. Если ничего другого не предложат, вернемся к сколькой дорожке. Хотя сейчас и мне как-то неспокойно. Что если ее и правда не должно быть? Что если ее видели вообще все? Куда она ведет? К чему?

Маленькая некроманточка Изергаста могла бы получить стихию воды. Воздух, вода, некромантия. Родственный треугольник. Я представила хрупкую Айрис в слишком большом для нее белом платье, шагающую по льду навстречу опасности.

— Мне страшно, — прошептала я.

— Тоже это чувствуешь? — тихо спросила Миранда. — Тут кто-то есть.

Туман плавал вокруг неоднородными комьями грязной ваты. Вот слегка колыхнулся, как будто от чужого осторожного движения. Миранда потянула меня за руку вниз, заставляя присесть.

— Может, там кто-то из парней, — предположила я. — Лабиринт — это стерильный хаос. Так Изергаст говорил.

Что-то со свистом пролетело над моей головой, едва не чиркнув по макушке.