Цвет магии - чёрный. Книга 2

Он был прав. Я перестал считать демонов мерзостью уже после третьего занятия с Руаданом: он всего-то объяснил мне, как выглядят в глазах демонов люди. И это перевернуло мои убеждения с ног на голову. Я теперь даже на деревья смотрел иначе. То есть, представляете, как мы выглядим с точки зрения дерева? Хм… Ладно, это тема отдельного разговора.

Но хладнокровно разделать труп, как Адель, я бы точно не смог.

- Наставницу попрошу, - проворчал я тогда, хорошо понимая, что Шериада, скорее всего, пошлёт меня к чёртовой бабушке. Или лениво поинтересуется: «А что мне за это будет?» Это в её духе.

Но Криденс поверил.

- Принимается. Не хочу отдавать свою голову в коллекцию Повелительницы.

- Голову? – Мы же, вроде, говорили о сердце.

- Ну да. А, так ты ещё не видел её знаменитую коллекцию заспиртованных голов? Исключительное зрелище. Все принадлежат магам – врагам Сиренитти или её ненаглядного брата. Повелительница любит показывать её волшебникам, в верности которых сомневается.

Я бы, пожалуй, усомнился, если бы речь шла не о Шериаде. Её эксцентричность действительно поражала воображение.

- Поэтому не бойся, - закончил Криденс. – Тина в безопасности. Между прочим, она точно твоя сестра? Вы совсем не похожи.

Да, ни внешностью, ни характером. Тина шла на риск легко, словно танцевать на лезвии судьбы было её призванием.

А когда я случайно увидел портрет Криденса, нарисованный её рукой, то понял, что к Ворону она вовсе не равнодушна…

Боже ты мой! Иногда мне кажется, у моей сестры в голове опилки.

Встречались эти голубки только в поместье, как мы и договаривались. Криденс сначала посылал за Тиной карету, потом понял, что в карете к сестре еду я, а потом целый час, а то и два до поместья объясняю, какой Криденс на самом деле опасный… Тогда Виета стал открывать порталы.

На четвёртый день сестра явилась в библиотеку, где я занимался, и с порога объявила:

- Хватит подглядывать.

Я еле успел «погасить» карманное зеркало и постарался принять насколько возможно невинный вид.

- Тина! Я и не знал, что ты здесь. Но как? Я не слышал кареты.

- Иди к чёрту, Эл! Ты никогда не умел лгать. Всё ты знаешь. И подглядываешь. Говорю тебе: прекрати. – Она подошла ближе и буквально вырвала у меня из рук зеркало. – Ага! Я так и знала!

- Знала? Криденс тебе сказал, не так ли? Тина, ты помнишь, что он очень, очень опасен?

Первый раз о новом ухажёре я рассказал сестре в первый же день – навестил маму, заодно забрал семью в поместье. Якобы Тина рисовала парадный портрет Шериады. Да, каждый день на этой неделе.

Маме не стоило знать всей правды.

Тине же я тогда рассказал – в сильно сокращённой версии, но тем не менее – всё, что о Криденсе знал. Что он, вообще-то, презирает людей. Что он может убить походя, для развлечения (тут я палку, конечно перегнул – никогда при мне Криденс ничего подобного не делал). Что он просто желает удовлетворить своё любопытство, а Тина для него не более чем забавная игрушка…

- Чудесно, - сказала тогда, в карете, сестра. – Он для меня тоже.

У меня волосы дыбом встали от таких слов.

Моя дорогая беспомощная сестра – интриган. Мир уже не станет прежним.

Как подобные отношения смогли перерасти в любовь – бог знает. Вот у нас с Алией всё понятно: мы насмотреться друг на друга не можем. А эти двое только мёрзнут в зимнем парке и постоянно хохочут. Постоянно! Никогда не думал, что Криденс такой весёлый.

Сейчас Тина смотрела на меня, пылая праведным гневом.

- Во-первых, он чуткий и добрый. Ты его просто не знаешь.

- Я-то? Мы вместе учимся, и я точно знаю, что на него не просто нельзя положиться – он предатель. И его семья предатели, их даже казнили недавно за государственную измену.

Тину это нисколько не впечатлило. Я и не знал, что моя сестра настолько упрямая.

- А во-вторых, - продолжила она, – я его люблю. И мне всё равно, что ты об этом думаешь. Слышишь? Всё. Равно. Это моё дело. Не твоё.

Ненавижу, когда она так говорит. Как будто мы больше ничем не связаны. Как будто меня не существует.

- Тина, я твой брат и обязан защища…

Она вмиг оказалась рядом и закрыла мне рот ладонью.

- Эл, ты же хочешь мне счастья?

Я кивнул. Она отняла руку и отступила на шаг.

- Тогда не вмешивайся. И, кстати, Криденс ничего мне не говорил. Я сама догадалась. Серьёзно, твой взгляд в спину невозможно не почувствовать.

Я сделал мысленную пометку проверить заклинание: наверняка где-то ошибся. Иначе Тина бы ничего не заметила.

- Тебе шестнадцать, - напомнил я.

Она застонала.

- Да! Да мне шестнадцать! А через два года восемнадцать! И…

- Вот через два года можешь делать всё что угодно. А сейчас…

- А сейчас, дорогой брат, - улыбнулась Тина, - я говорю, что хочу поцеловать твоего одногруппника, который совсем не друг. И если честно, как я уже сказала, мне плевать, что ты об этом думаешь.

По комнате пронёсся ледяной ветер, и только побледневшее лицо сестры утишило мой гнев.

- Тина, пожалуйста!

Она со вздохом села на подлокотник моего кресла, заглянула в книгу и тут же отпрянула.

- Боже, что это за образина?.. Эл, не превращай заботу в тюрьму. Я люблю тебя. Но поверь, я знаю, что делаю.

Я не смог возразить, когда она вот так сидела рядом и смотрела на меня ожидающе. А что следовало? Настаивать? Требовать благоразумия? От шестнадцатилетней девушки, бывшей школьницы? Я боялся, что если продолжу, а она снова заупрямится… Рая я уже потерял. Если и Тина от меня отвернётся, я… Меня это сломает.

Точку в этом споре неожиданно поставила Шериада, которая как обычно свалилась нам на головы, как первый снег. Однажды вечером она просто вышла из стены библиотеки, пошутила, что «я только проверить: ты, Элвин ещё без печати Руадана или уже с ней». Конечно, заметила зеркало, в которое я бессовестно подглядывал. Забрала, посмотрела, хмыкнула. И вызвала потом Криденса в библиотеку.

- Знаешь что, Виета, эта девочка мне тоже нравится. Из неё вырастет та ещё стерва, прямо как я. Так что говорю прямо: пальцем её тронешь, и жемчужиной не отделаешься, ясно?

Криденс посмотрел на меня и с непроницаемым лицом ответил:

- Да, миледи.

Шериада усмехнулась.

- Насчёт пальца я буквально. Элвин, когда у вас возраст согласия?

- Что, миледи?

- Совершеннолетие когда?

- В восемнадцать, миледи.

Шериада задумчиво разглядывала Ворона.

- Целоваться ты им разрешаешь, Элвин?

Я не стал удивляться, откуда она знает, что всё происходит с моего молчаливого согласия. Или, скорее, нерешительного бездействия.

- Нет.

- Жестоко. Ладно, Виета, можете целоваться. Но не более. Девочка ещё глупенькая, если за два года не поумнеет и будет не против, тогда пускай, её проблемы. А пока я лично запрещаю. Это понятно?

- Да, миледи. - Криденс казался истуканом. Одному богу известно, сколько сил ему требовалось, чтобы сдерживаться.

- Ну и прекрасно. Весело у вас тут, как я посмотрю. – Шериада вздохнула. – Не то что у меня.

Она пробыла ещё каких-то два часа, изучила мой блокнот, отужинала с нами и счастливо убралась, надеюсь, к той самой чёртовой бабушке. Удивительно, как эта женщина умудряется ставить всех в неловкое положение.

- Она имеет право вмешиваться в частную жизнь? – поинтересовался я потом у Криденса.

То есть, понятно, почему такое право в данном случае имею я, ставший после смерти отца главой семьи. По правилам что Острова, что Нуклия, Криденс обязан спросить моего позволения, прежде чем начать ухаживать за Тиной. Конечно, мог и обойтись, как я уже говорил, он сильнее. Вдобавок он лорд, а я… Я пока никто. Но если всё делать честно и по правилам, то да, обязан.

Однако Шериада здесь причём?

- Она же королева, - пожал плечами Криденс. – Ей можно всё.

- Всё? – На Острове король тоже обладает колоссальной властью. Но вмешательство в семейные дела сочли бы дурным тоном.

- Всё, - повторил Виета.

Мы сидели в библиотеке – наше место встреч по вечерам, исключая оранжерею и сад, которые использовались только для физических упражнений. Третий этаж оставался под запретом (кроме лаборатории), в спальни друг другу мы, естественно, не лезли. Библиотека же была нейтральной территорией, во-первых, потому что здесь нельзя завязать магическую дуэль – заклинания, вплетённые в стены, гасят любую агрессивную магию (ладно, почти любую); во-вторых, потому что книги нас обоих успокаивали. Даже повышать голос в этом месте казалось кощунством.

- Что тебя так удивляет, Элвин?

- Кроме того, что тебе нравится моя сестра?

Криденс закатил глаза. Он сидел на медвежьей шкуре у камина с древним трактатом по теоретической магии и, как и я, время от времени что-то выписывал в блокнот.

- Сиренитти королева. Как бы к ней ни относился, она сильнейшая из нас. Конечно, ей позволено всё. Почему тебе это кажется странным?

Я помедлил. Странная философия, согласитесь: каждый нуклийский маг, своего рода, бог – повелевает мыслями, чувствами и, в зависимости от специализации управляет, например, мёртвыми. Или, наоборот, живыми, если это целитель. Впрочем, нет, неудачный пример. Целители равнодушны к власти. Может, потому Сиренитти не отказалась поделиться ею с братом.

- Что будет, если она прикажет тебе, например, жениться на моей сестре?

Криденс закрыл книгу и улёгся на спину.

- Подумаю: «Ого, как мне повезло». Она, знаешь ли, может женить меня на Адель.

- Адель ведьма. И довольно красивая.

Криденс усмехнулся и перекатился на левый бок, чтобы оказаться со мной лицом к лицу.

- Ты так считаешь? Ты ей, кстати, нравишься. Адель. Ты знаешь?

- Знаю.

- И вместо этого ты бегаешь к какого-то человеческой девчонке. Даже не заколдованной.

- Сам-то, - не выдержал я.

- Да уж, правы древние поэты, любовь зла… Я понял, что ты хотел сказать. Конечно, я бы исполнил приказ. Элвин, любой приказ Повелительницы должен быть исполнен. Любой.

За окном шумел ветер и время от времени скрипел снег под ногами лакея. Очень часто невидимого. И тяжёлого. Демоны весят немало.

- То есть, если она прикажет тебе умереть…

- Я умру, - спокойно закончил Криденс.

Вот тогда и я отложил книгу. Согласитесь, это уже из ряда вон.

- Ты даже не задумался.

- Элвин, ты не понимаешь. Любой приказ Повелительницы – настоящий приказ, а не угроза или пожелание – становится единственным, о чём ты можешь думать. Считай это высшей формой ментальной магии, если желаешь. Это даже сильнее печати. Повелительница связана с Источником, и у неё более чем достаточно сил, чтобы сломить твою волю.

Я покачал головой. Криденс прав: понять это сложно.

- Брось, она не станет этого делать. Умереть? Кто же отдаст такой приказ?

- О, Элвин, ты по-прежнему наивен. Однажды я наблюдал казнь мятежных нуклийских лордов. Сиренитти просто вышла перед ними и приказала умереть. В течение минуты все до единого были мертвы.

Я поёжился. Перед глазами встала Шериада во время поединка с лордом Виета. Получается, она играла? Пожелай королева, и мятежник давно был бы мёртв? Но к чему тогда всё это?

Понятно, к чему. Эпатаж. Лучше прикончить мятежника самой, показать, что сильна, что не боишься. Да ещё и с таким количеством зрителей.