Мой слуга Тень

Глава 29. Кукла-обличитель

Ирис вошла в малый салон, терзаясь сомнениями. Ее даже потряхивало от нервозности.

За время отсутствия хозяйки гости времени даром не теряли. Тарелки опустели, пунш плескался в чаше на самом донышке. Разговоры стали громче и несвязнее, манеры – свободнее. Ожидание подогрело публику, что само по себе было неплохо.

Когда Ирис извинилась за отсутствие, ей тактично, не нетерпеливо намекнули, что пора бы уже начать спектакль, ради которого все собрались.

– Разумеется, разумеется… Прошу в гостиную: там все готово для представления, – пригласила Ирис, широко улыбаясь.

Гости начали подниматься, и, прихватывая с собой тарелки и бокалы, двинулись в гостиную.

Ирис настороженно вглядывалась в толпу. Нашла глазами доктора Моргана: тот шел рядом с журналистом, не прерывая беседу. Эрми врал что-то интересное, потому что доктор охал и изумлялся, как ребенок. В одной руке он держал бутерброд, в другой – нож, и увлеченно размазывал по хлебу паштет толстым слоем, не переставая восхищаться рассказами журналиста.

У девушки сжалось сердце. В этот миг ей хотелось оставить свою сомнительную затею.

Конечно, она ошиблась! Все ее догадки яйца выеденного не стоят. Доктор Фальк не может быть преступником. Вон он какой – добродушный, дружелюбный гигант. Наивно увлеченный оккультизмом. Защищал ее и помогал ей, когда она прибыла в Альсинген. Не раз спасал ее, давал ценные советы. И он убил ее отца?

Или все-таки это сделал кто-то другой? Майор Зейц, например…

Ирис глянула на майора, который рыскал глазами по столу, не находя крепких напитков, чтобы захватить на спектакль.

Майор ловко карабкается по деревьям, он кровожаден и наверняка уже убивал людей, когда был на войне.

Или это Лара Хунтер? Хитрая, громогласная, жадная, себе на уме. Прекрасно обращается с ружьем, любит охоту – и не исключено, что ей все равно, на кого охотиться, на зверя ли или на человека.

Или же есть кто-то еще, кто умело запудрил им всем мозги, отвел от себя подозрения?

Ирис стояла в углу, а мимо нее проходили люди, которых она пригласила в свой дом, чтобы развлечь и напугать. Чтобы вывести одного из них на чистую воду…

– Значит, все же доктор? – прозвучал рядом негромкий голос.

Ирис глянула на дворецкого.

– Все указывает на него… но я не уверена, Арман. Не хочу, чтобы это был доктор Фальк.

– В день смерти барона он обещал повторно наведаться к нему вечером. Но не пришел; его привезли позднее уже к покойнику. Надо думать, он все же вернулся в дом раньше, и барон сам впустил его.

– Зачем он это сделал, Арман?

– Три причины могут толкнуть человека на убийство. Деньги, жажда власти и любовь. Последнее отбросим. Первые две причины дают массу поводов.

– Арман… ты одобряешь то, что я хочу сделать?

Дворецкий внимательно посмотрел ей в лицо. Удобнее перехватил поднос – он собирался отнести в кухню грязные тарелки.

– Можешь рассчитывать на мою поддержку, Ирис. Я уже говорил тебе об этом.

– Значит, все же не одобряешь, – она забрала у него из рук поднос и поставила на ближайший столик, чтобы их не разделяла преграда в виде стопки засаленных тарелок. Взяла его за рукав и выложила, что тревожило ее.

– Арман, ты со мной, но в то же время не со мной. Ты всегда держишь мысли при себе. Лишь изредка высказываешь их прямо – но убийственно. А потом жалеешь о своей вспышке и еще больше замыкаешься. Поступаешь, как считаешь нужным, не посоветовавшись со мной. Мне это не нравится.

Он молчал, уголок губ дрогнул – не то в улыбке, не то в печальной гримасе.

– От меня не укрылось, что тебя огорчает мое поведение, Ирис. Но послушай… – он прикрыл глаза, подыскивая нужные слова, а когда опять глянул на Ирис, его взгляд был тверд. – Ты уже знаешь, что по натуре я властный и резкий человек. Много лет я учился усмирять свой нрав. Привык быть тенью. Молчать, но следить и действовать. Мне сложно отказаться от этой привычки за короткое время.

– Знаю, – сердито прервала его Ирис. – Ты – профессиональный дворецкий, а вы своеобразные люди. Ты всегда рядом – но все же на расстоянии.

Она печально вздохнула.

– Ирис, но ведь любовь – это всегда поиск расстояния, – негромко произнес Арман. – На котором двое составят одно целое, но все же останутся собой. За всю жизнь они то сближаются, то отдаляются, то вновь сближаются – но идут по одному пути, потому что не могут друг без друга. А мы с тобой лишь в самом начале этой дороги.

Ирис вздрогнула.

Любовь! Он сказал «любовь»? Ирис ошарашенно глотнула воздуха. Моргнула. В груди разлилось тепло, а голова лихорадочно пыталась осмыслить то, что услышали уши.

– Верно, я долго был тенью. Но, пожалуй, не хочу быть тенью с тобой, и не хочу, чтобы ты была моей тенью. Мы – личности со своими привычками и желаниями. У каждого есть мысли и планы, которые могут вызвать неодобрение другого Но ты продолжаешь любить этого человека и признаешь его право быть собой.

Ирис, зачарованная его словами и силой, с которой они звучали, кивнула.

– Но ты… недоволен, что я требую от тебя откровенности?

– Я понимаю, почему тебе этого хочется. Постепенно я научусь давать тебе больше, Ирис. Мне нужно время.

– А пока мне не стоит слишком давить на тебя и вмешиваться в твои дела, – признала Ирис с легким огорчением.

– Признаться, мне нравится, когда ты вмешиваешься в мою жизнь, – Глаза Армана весело вспыхнули. – Мне это на пользу. Пожалуйста, продолжай.

– Арман, и ты вмешивайся в мою жизнь сколько хочешь, – растерянно вымолвила она. – Мне это тоже нравится. Как правило. Если не понравится, я тебе сразу скажу. Я не даю людям собой помыкать. Но тебе можно. В известных пределах…

– Учту, – он серьезно кивнул. – Спасибо.

У Ирис перехватило дыхание, когда она лихорадочно подбирала следующие слова.

– Рекстон, заберите у меня эту чашку! Ее некуда поставить, не могу же я взять ее с собой на спектакль, – капризно позвала дворецкого Дамарис Ойген, и тот, легко вздохнув и незаметно пожав плечами, поспешил исполнить приказ.

***

Ирис зашла в гостиную последней. Гости уже заняли приготовленные кресла и сдержанно переговаривались, обмениваясь впечатлениями. Они бросали настороженные взгляды по сторонам и не знали, чего им ожидать.

В гостиной царил мистический полумрак – плотные шторы не пропускали свет, горели лишь свечи возле места, отведенного под сцену.

Там стоял один-единственный стул, покрытый белой простыней. Под ней угадывались очертания крохотной – в половину обычного роста – человеческой фигуры. Этот таинственный предмет и вовсе ввел гостей в ступор. Ирис знала: зрители сейчас волнуются и гадают, что же на самом деле спрятано под покрывалом.

Она вышла на пустое пространство, встала перед стулом и прикрыла глаза, настраиваясь на представление.

Ее идея не была новой; Ирис заимствовала ее из старинной пьесы про несчастного, но изобретательного принца, который решил отомстить убийцам своего отца.

Чтобы получить подтверждение вины злодея – собственного дяди, – он пригласил бродячих актеров и велел им разыграть на спектакле сцену убийства. Принц знал, что порой преступники в театре оказывались под таким впечатлением от пьесы, что тут же каялись в своих грехах, утирая слезы программкой. Такова сила искусства!

И принц не ошибся. У его дяди сдали нервы. В итоге все кончилось плохо для всех героев*.

Ирис же надеялась на другой исход – без дуэли на шпагах, отравленного вина и длинных монологов о смысле жизни. Узнать правду – вот что она хотела. Это поможет ей закрыть темную страницу истории усадьбы «Черный дуб» и начать его новую, светлую главу.

Тревожно жить с чувством, что рядом бродит убийца. Кто знает, что он еще замышляет? Вдруг еще кого захочет стукнуть по голове? Говорят, убийство входит в привычку.

Она открыла глаза и увидела перед собой полные любопытства и ожидания лица.

– Дорогие дамы и господа, сегодня я приготовила для вас особый спектакль, – начала Ирис низким, грудным голосом, добавив в него потусторонней вибрации. В комнате сразу же все замолчали.

За окном, как по заказу, ударил раскатистый гром – словно гонг перед началом представления. На окна налетел порыв ветра. Зрители вздрогнули. Свечи трепыхнулись, на стене заплясали тени.

– В нем будут участвовать необычные артисты, – продолжила Ирис еще более низким голосом для усиления эффекта. – Обычно вместе со мной на сцену выходят мои куклы. Сегодня они обретут душу. Оживут.

– Что это значит? – озадаченно пискнули в публике.

– Вам всем знаком этот дом и его история, – Ирис плавно повела руками по сторонам. – Когда-то здесь останавливался известный гений и злодей мастер Жакемар. Согласно легенде, он спрятал в доме зачарованный изумруд, в котором оставил часть своей ауры. Таким образом, дух Жакемара продолжает жить в этом доме и хранить его тайны. Об этом мне поведал наш гость, почтенный мэтр оккультизма Вальдемар Кроули, – Ирис поклонилась в его направлении.

Бакалейщик, внезапно возведенный в ранг мэтра, выглядел польщенным, а его спутницы-духовидицы заерзали от восторга. Журналист Эрме, почуяв интересный материал, мигом выудил блокнот и приготовился записывать.

Зрители почтительно и недоуменно глянули на оккультистов.

– Также вы знаете, что мой отец, безвременно почивший барон Гвидобальдо цу Герике, и десятки его предков владели сверхъестественным Даром в разных его проявлениях. До недавнего времени я считала, что лишена подобного таланта. Доктор Морган даже провел некоторые исследования, но увы, безрезультатно.

Ирис впервые позволила себе глянуть на доктора Моргана. Он сидел во втором ряду кресел и казался полностью поглощенным ее речью. Он легко кивнул, подтверждая сказанное.

Ирис стиснула зубы, перевела дыхание и продолжила:

– Но проживание в этом доме не прошло для меня бесследно. Недавно я открыла, что все же наделена редким Даром. И этот дар… – она сделала паузу, чтобы подпитать всеобщий интерес, – … позволяет мне видеть энергетические следы людей, обитавших в этом доме и общаться с ними.

– Так вы тоже духовидица? Что же вы раньше-то молчали! – возмутилась госпожа Гекуба, а Кроули посмотрел на Ирис очень заинтересованно.

– Нет-нет! Мой дар иного рода. Я биогност и некрогност. Могу одушевлять неживые предметы. А именно, моих кукол. Обитающие в доме…кхм… призраки с моей помощью вселяются в них и говорят их устами.

– Никогда о таком не слышала, – раздраженно сказала госпожа Гекуба, сердитая из-за появления конкурентки.

– А я слышал и не раз, – заявил Кроули. – Статуи-прорицатели известны с древних времен, как и одержимые духами куклы. Госпожа Диль, если вы говорите правду, это сенсация!

– Искусство не знает разницы между правдой и выдумкой, – ответила Ирис туманно, но с большим достоинством. – Смотрите, слушайте и потом делайте выводы. Начнем же представление! Точнее, наш театрализованный спиритический сеанс.

С этими словами она медленно прошлась вдоль стен и затушила половину свечей, оставив лишь те, что горели подле задрапированного стула. Мрак стал гуще, а тени зловеще затанцевали.