Отличница для ректора. Запретная магия

Глава 18

– Мне нравится, когда ты так меня называешь, – бархатистым голосом начинает Кристиан, но я не покупаюсь на его попытку съехать с волнующей меня тёмы.

– Лорд Натори, у нас с вами был уговор: я соглашаюсь на эту странную никому не нужную помолвку и дикий спектакль, а вы вводите меня в курс дела. Я ничего не путаю?

– Всё так, – он снова тянется поправить мою причёску, и я тут же вспоминаю всё, что произошло до появления императорского дознавателя.

Мне становится так неловко за своё поведение, что я, разозлившись, бью Кристиана по рукам. Сдув провоцирующую лорда на недопустимые действия прядь со лба, я продолжаю возмущаться:

– И я бы могла подумать, что намёки лорда Фаджио не имеют никакого отношения к событиям, которые происходят вокруг меня, однако, вы уж слишком скрытничаете. Я обратила внимание, как вы замяли тему, поднятую лордом. Так вот. Со мной это не пройдёт. Я слушаю.

Тяжело вздохнув, Кристиан уточняет:

– Что именно тебя волнует?

– Лорд Фаджио, несколько раз подчеркнул своё недоверие ко мне основанное на моей принадлежности к роду Гвидиче. В общем-то, это объяснимо, и я к такому привыкла. Однако, со слов лорда я поняла, что его подозрения связаны не с тем, что произошло больше ста лет назад. Лорд упоминает некие обстоятельства, связывавшие Гвидиче и Натори, в то время как я не припомню, чтобы истории наших семей пересекались. И пересядьте на стул, иначе пересяду я!

Меня откровенно нервирует близость Кристиана, который не только плюёт на этикет, он позволяет себе чересчур много для фальшивого жениха!

– Пересекались, – скривившись, Кристиан всё-таки внимает моему условию и пересаживается, но его насмешливый взгляд даёт мне понять, что он понимает, чем вызваны мои требования. – Что ты знаешь о своей прабабке?

– Видимо, не всё, – поджимаю я губы. Меня очень уязвляет то, что лорд Натори знает о ней больше, чем я, кровная родственница и наследница. – Именно поэтому я просила вас рассказать о ней. Очень интересно, где вы могли видеть её портрет. После тех событий, насколько мне известно, все изображения Дерины Гвидиче были уничтожены. Даже у нас дома остался только групповой портрет, где она запечатлена уже весьма в преклонном возрасте. Да и то, художник большее внимание уделил окружающим её родственникам.

– Давай ты расскажешь мне, что известно тебе, а я дополню.

– Род Гвидиче такой же древний, как и императорский, какое-то время мы даже правили, но это было давно, ещё до образования Империи. Мою прабабку Дерину Гвидиче обвинили в государственной измене. Будто бы она планировала свержение императорской династии, чтобы самой занять трон. Доказательств так и не нашли, но осадочек у императора остался. Поэтому Дерину сослали, а весь род подвергся опале. Членам семьи Гвидиче запрещено было занимать государственные посты и как-либо напоминать о себе. Нам было отказано от двора. Насколько я помню, в материальном плане мы тоже пострадали: был конфискован городской дом в столице и пара деревень на границе с Хвиссинией, полученных в благодарность от короны за прежние услуги, оказанные нами Империи.

Я озвучиваю факты спокойно, мне, разумеется, обидно текущее положение дел. Потому что после столетия забвения и откровенного игнорирования со стороны других родов, род Гвидиче потерял свои блеск и могущество. Впрочем, ни славы, ни богатства я не застала, но мы не бедствуем, так что роптать глупо. Однако, меня беспокоит моё будущее.

– Исчерпывающе, – хмыкает Кристиан. – Да только это то, что лежит на поверхности. То, что записано во всех летописях и учебниках. Корни той истории и её последствия многими уже забыты.

– Я само внимание, – дарю я поощряющий взгляд Кристиану, приготовившись слушать неизвестное о своей семье.

– Когда твоя прабабка Дерина Гвидиче овдовела и после положенного траура вернулась ко двору, она вскружила голову многим. Мужчины наперебой предлагали ей руку и сердце, устраивали дуэли под ее балконом, бросали к ногам драгоценности и меха, в общем, творили глупости. Одним из тех, кто пал жертвой прекрасных глаз, стал император Дарио.

– Но он же был женат!

– И что? – усмехается Кристиан. – Как связаны брачные узы и сердечная склонность? Его внимание в адрес Дерины было весьма заметным: он возвысил род Гвидиче, одаривал своей благосклонностью членов её семьи, делал всё, чтобы она оставалась рядом.

– Хотите сказать, что прабабка была любовницей Дарио?

– Доподлинно это не известно. Почти всё, что касалось Дерины Гвидиче, было уничтожено. Однако, придворные того времени были уверены, что связь имела место. Было много недовольных тем, какую власть получил род Гвидиче. Все успехи рода списывались только на увлечение императора. Впрочем, будь она даже официальной фавориткой, никто не рискнул бы её упрекнуть. Как можно отказать императору? Дерина пренебрегала даже герцогами, но император – совсем другой разговор. Подобный отказ мог грозить серьёзными проблемами. Тем более что Дарио был властным и бескомпромиссным правителем. Жёсткий был человек. Не колеблясь, отправлял на плаху неугодных и развязывал войну с соседями по малейшему поводу.

– А потом был тот донос.

– Не сразу. Высший свет бурлил, но все старались подобрать ключик к Дерине Гвидиче в надежде, что и им перепадёт императорское благоволение. В то время как раз вернулся из путешествия Габриэль Натори, мой прадед. Молод, хорош собой, обласкан императором, герой первой Верской кампании. Он пленился красотой Дерины и ухаживал за ней весьма дерзко. Поговаривали, что она ответила взаимностью на его чувства. И в тот момент, когда императора снедала злость и ревность, как раз и появились доносы. Дескать, род Гвидиче планирует вернуться на трон.

Прабабка, по словам матери, всегда отрицала своё участие в заговоре.

Даже несмотря на ссылку и опалу, лишение всех привилегий, Дерина всегда подчёркивала свою лояльность короне.

Но кто бы ни отрицал?

А всё, что я знаю о личности Дерины, говорит о том, что нервы у неё были железные, амбиций много, а влияния достаточно. Она вполне могла бы рискнуть.

– Учитывая характер императора Дарио, я всегда удивлялась тому, как мягко он обошёлся с заговорщиками, – задумчиво сказала я.

– Мужчины, обиженные и сжигаемые ревностью, способны на глупость. А наказать женщину за нелюбовь – глупость откровенная. Но иногда страсть берёт верх. Не поднялась рука императора на возлюбленную, да и доказательств кроме доносов не было. Но и оставить всё как есть, он не мог. Многие начали поговаривать, что Дерина стала его слабостью, а у императора слабостей быть не должно. Поэтому Дарио и отослал её от двора.

Однако смириться с тем, что она может устроить свою личную жизнь с другим не смог. Габриэль Натори был единственным, кто добился взаимности первой красавицы. Не прошло и месяца со ссылки Дерины, как для укрепления политического союза по настоянию императора Габриэль женился на указанной ему персоне. Противиться воле императора можно, но не в этом случае.

Разрывая связь с Габриэлем, Дерина на прощанье подарила ему портрет-миниатюру и кольцо, которое должно было его защитить во время новой Верской компании, куда отправлял его злопамятный император, не выносивший даже вида более удачливого соперника. Надо сказать, кольцо свою функцию выполнило. Прадеду чудом удалось вернуться живым.

– Какая романтичная и грустная история, – вздыхаю я.

Люди жили полной жизнью: взлёты и падения, любовь, ревность, дуэли…

– Так что кольцо хоть и принадлежит моему роду, изготовлено артефакторами Гвидиче. Мой прадед считал, что его сделала сама Дерина. Была ли она действительно артефактором тоже не известно, но я склонен верить Габриэлю. В своём дневнике он пишет, что в основу кольца лёг камень, вынутый из старой короны Гвидиче.

– Но вы говорите, что подозрения с рода были сняты.

– Да, выяснилось, кто совершал наговоры и по каким причинам.

– И кто же это? Очерёдной влюблённый лорд? – девичье сердце требует больше романтики.

– Нет, подсуетиться решил ближайший конкурент Гвидиче на место Главы палаты лордов. Дерина перешла ему дорогу, и чаша терпения переполнилась. Гвидиче ему мешали не только занять желанный пост, под угрозой оказались планы породниться с Натори.

– И кто тогда не мог унять своей жажды власти?

– Род Смионе.