Отличница для ректора. Запретная магия

Глава 65

Гортанным голосом распевает Катарина ритуальные слова.

Звучит впечатляюще. Только…

Я могу перевести всё, что она произносит, и это напоминает бессмыслицу.

Смесь древнелидванских и древнехвиссинских заклинаний.

Все они по отдельности известны каждому древнику, который закончил хотя бы третью ступень, но вместе друг другу только противоречат.

И первая моя мысль, что кто-то жестоко разыграл Катарину, но, сощурившись, я вижу, что крупицы силы, оставленные мной Кат, всё же реагируют.

У меня внутри всё холодеет: неужели у неё получится?

– Да вернётся в род сила, – торжественно провозглашает Катарина и срывает пробку с флакона в её руке.

Выпущенная на свободу магия закручивается небесно-голубой спиралью вокруг Кат, а потом, развернувшись в искрящийся жгут, ударяет её в грудь, проходя через неё мощным потоком.

Простирая руки, Катарина принимает её, но лицо её искажено болью. Очевидно, что чужая сила причиняет ей мучения.

Чужеродная магия не собирается укореняться в ней и вылетает, превращаясь в грязно-серый дымок, цепляя за собой жизненные силы Катарины, заблокированная мной магия которой не может защитить её от этой атаки.

И Кат не выдерживает. Она срывается на душераздирающий крик, роняя опустевший флакон, который катится к моим ногам, теряя немного золотистого порошка.

Но на донышке кое-что ещё остаётся, и я, повинуясь наитию, подбираю его, уже не скрывая, что руки у меня свободны.

Вижу, что Ранзо наблюдает за моими действиями, но это уже не имеет значения. Или нас спасут, или мы не выберемся отсюда живыми.

Пытка Катарины заканчивается, когда она уже осипла от крика.

Дрожа, она старается ощутить в себе утраченные силы и зажигает в руке светляк, и у неё даже получается, но огонёк выходит маленький и тусклый, и через пару секунд он гаснет со слабым хлопком.

Кат неверяще смотрит на свои ладони, снова и снова пытается снова зажечь светляк, но ничего не выходит.

Она ничего не приобрела, кроме седой пряди в волосах, но всё ещё не верит в крах своих надежд.

Молясь, чтобы у меня получилось, сжимая в руке флакон, я призываю освобождённую магию, пока она окончательно не рассеялась в этом мире. Мысленно обещая ей, что я постараюсь вернуть её в прежнее вместилище. И когда она нехотя отзывается и устремляется во флакон, подчиняясь моим заклинаниям, произнесёнными шёпотом, почти одними губами, я отрываю от лифа платья самую крупную бусину и затыкаю горлышко со словами: «Форца кон пресса», надёжно запечатывая его.

Осознавшая провал Катарина впадает в бешенство. Она с воплем отчаяния хватает один из стульев и замахивается, собираясь расколотить все оставшиеся флаконы.

И в этот момент стены нашего вместилища начинают дрожать, пол под ногами гудит и будто ходит волнами. Откуда-то снаружи раздаётся громкий мерный стук.

Тук-тук-тук.

Вспомнив о предостережении Кристиана, я со всей силы толкаю Дельтиго в плечо и валюсь рядом с ним на пол, чувствуя, как он пытается защитить мою голову руками от сыплющихся с потолка штукатурки и мелкого каменного крошева.

Краем глаза успеваю заметить, что Ранзо следует нашему примеру.

В отличие от Катарины.

Ослеплённая гневом, она не сразу реагирует на уже знакомое шипение, открывающихся в стене проходов. И топот ног застаёт её стоящей посреди этой заброшенной лаборатории.

Чуть повернув голову, я вижу, что подол платья Кат колыхнулся от её разворота, и ожидаю чего-то вроде крика «Именем императора!», но без всякого предупреждения комнату со всех сторон прошивает парализующие заклятие. С шорохом пышных юбок падает Катарина, и в моём поле зрения появляется её искажённое злобой лицо.

–Так, так, так, – слышу я голос Николаса. – А я думал тут больше народа.

Я отвлекаюсь на звук быстро приближающихся шагов и хруст каменных крошек под сапогами слева.

Мне не страшно.

Я знаю, кто это. Я его чувствую.

Несколько секунд, и меня поднимают на ноги.

Впечатывая меня в широкую грудь, Кристиан молча прижимает меня к себе, не позволяет даже поднять голову. В кои-то веки я не сопротивляюсь, а просто наслаждаюсь знакомым ароматом кедра, слушаю оглушающий стук его сердца.

Я так рада моему лорду, что меня бы устроило даже услышать: «Эй, и ты, кудрявая». Словно читая мои мысли, Кристиан бормочет мне в макушку:

– Кудрявая, ты меня с ума сведёшь…

– Адептка Смионе, – голос главного императорского дознавателя возвращает меня в реальность. – Можете не притворяться. Это парализующее заклинание короткого действия. Неужели вы мне не рады?

За спиной слышится какая-то возня, и я всё-таки разворачиваюсь в кольце рук Кристиана, чтобы видеть происходящее.

– Молчите? – наигранно удивляется Николас, когда поднявшаяся на ноги Кат, просто от него отворачивается. – Тогда, может, Ранзо хочет излиться?

Он подходит к блондину, но тот, разумеется, не говорит ни слова. Для меня его молчание объяснимо, и я шепчу Кристиану:

– Отберите у неё браслет. Это удавка.

Кристиан озвучивает мою просьбу как приказ, и один из гвардейцев сдирает артефакт с руки Катарины. Лицо её белеет. Не понимаю, на что она надеется? Даже если не Ранзо, то наверняка есть ещё свидетели её преступлений, соучастники… Да, они сейчас сбежали, но их найдут. Я ёжусь, прижимаясь спиной к горячей груди Кристиана, понимая, что дни Кат сочтены.

Николас равнодушно деактивирует ментальный артефакт, брезгливо отдавая его парнишке в форме адъютанта.

– Я всё скажу, – надсадно прокашлявшись, хрипло шепчет Ранзо.

– Разумеется, – усмехается Кассиан, выходя из-за спины адъютанта и снимая иллюзию. – Мне не лгут. Ложь императору – тюрьма, а измена – плаха.

И без того выглядящий плохо блондин, бледнеет, как мел, и падает на колени перед подошедшим к нему Кассианом.

Катарина тоже не остаётся равнодушной.

При виде императора краска отливает от её лица, но, взяв себя в руки, Кат выпрямляется с достоинством. И отряхнув юбки и оправив оборки, она усмехается:

– Что ж. Я проиграла. И моя жизнь в ваших руках, мой император, – Катарина опускается в реверансе. – У меня осталось лишь одно незаконченное дело.

И в этот миг я замечаю, что в её правой руке, что-то блеснуло.

Я холодею, догадавшись, что, поправляя наряд, она достала из юбок свой кинжал.

Впрочем, её незаконченный жест, которым Кат хотела метнуть оружие, успеваю увидеть не только я. И гвардейцы, заполняющие комнату, разом бьют по ней боевыми. Естественно, никому не приходит в голову подождать, чтобы проверить, в кого она целится: в бывшего подельника или в императора, стоящего рядом с ним.

Без единой кровинки в лице Катарина оседает на пол.

И в то же мгновенье я вижу, что из кольца направленной на меня левой руки летит белый сноп смертельного заряда. Но прежде чем я успеваю попрощаться с жизнью, мир стремительно переворачивается, и я вижу белое лицо Кристиана, заслонившего меня собой.