Обман

Глава 6

Нокс

Нужное количество оживленности висело в утреннем воздухе, чтобы добавить холодок, когда мы вошли в фойе здания, где располагалась квартира Патрика на Пятой авеню. Так как я провел прошлую ночь в отеле, один, я не получил ежедневного прогноза погоды от Хадсона, швейцара в моем доме. Несомненно, будь я там, он поприветствовал бы меня сегодня утром словами: "Доброе утро, мистер Деметрий. В воздухе чувствуется легкий запах осени. Одевайтесь теплее."

Эта мысль вызвала улыбку на моем лице, когда Чарли застегнула куртку, прежде чем снова вложить свою руку в мою.

Я не хотел отпускать ее ни вчера вечером, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Когда речь зашла о Джо и воспоминаниях о ее смерти, я почувствовал себя беспомощным, как и в ту ночь. Я еще крепче вцепился в руку Чарли.

Леннокс Деметрий не был беспомощным. Этого не было в моей ДНК. Мне нужно было оставить все это позади.

Когда мы направились к парку, я сжал ее теплую руку, но не потому, что хотел встретиться взглядом с ее прекрасными золотистыми глазами, хотя и хотел. Не потому, что мне нужно было знать, что она здесь, рядом со мной, хотя и знал. Я сжал руку Чарли, чтобы почувствовать тепло, которое убедило меня, что она жива.

Прошлой ночью, оставшись в одиночестве в гостиничном номере, я вспомнил, как держал Джо за руку, вспомнил ее холодную бледную кожу. Я вспомнил ее губы, их неестественный цвет. Я сделал это с ней. Если бы не я, она была бы теплой, а ее губы — розовыми.

— Почему ты не бегаешь?

Голос Чарли вернул меня с края пропасти и моя хватка ослабла, без сомнения восстановив кровообращение в ее маленькой руке.

— Бегаю. Ты же знаешь.

— Ты бегаешь на беговой дорожке. Это не то же самое.

— Безусловно, — ответил я, радуясь, что ввязался в бессмысленную дискуссию ни о чем важном. Это был один из непрекращающихся даров Чарли. Она напомнила мне, что жизнь не всегда была чрезвычайной ситуацией пятого уровня, угрозы не были за каждым углом. Банальность занимала важное место. Это добавляло равновесия. Делорис увидела это в "Дель-Маре" задолго до меня. Это была часть моей жизни, о которой я даже не подозревал, пока не нашел ее снова.

— Ну…, — ее голос пробивался сквозь городской шум, уличное движение и шум других пешеходов, пока мы шли на Запад. — …Думаю, ты занимаешься.

Я притянул ее руку ближе, заставив врезаться в меня.

— Хочешь сказать, что я не в форме.

Она рассмеялась.

— Я говорю, что мы должны бегать по утрам в парке, а не в твоем спортзале. Я имею в виду, посмотри на это.

Ее золотистые глаза изучали открывающуюся перед нами панораму. Ландшафт был усеян оранжевыми, красными и желтыми пятнами. Зелень, царившая все лето, уступала место неизбежности перемен.

Мой спортзал был безопасен. Этот парк нет. Но вместо этого я представил ей другое оправдание.

— У меня есть мониторы в тренажерном зале, где я могу следить за новостями и изменениями на рынках. Кроме того, ты не бегаешь каждое утро.

— У тебя только одна беговая дорожка.

— Я куплю вторую, — предложил я.

— Прекрати. Тебе не нужно ничего покупать. — Ее улыбка стала застенчивой. — Кроме того, все в порядке. Я соглашусь на нашу обычную утреннюю тренировку.

Мои губы дрогнули, а скулы приподнялись.

— Я пропустил утреннюю тренировку.

— Я тоже, — ответила она еле слышным шепотом, как будто боялась, что остальные вокруг нас могут услышать нашу тему разговора. А потом я увидел розовые щеки Чарли и рассмеялся. Судя по выражению ее лица, любой, кто смотрел в нашу сторону, мог понять, о чем мы говорим.

— Нокс, — она повернулась ко мне со всей серьезностью. — Я позвоню Брайсу и скажу, что ничего не вышло.

— Нет.

Я не хотел, чтобы она говорила, писала или посылала ему дымовые сигналы. Если письмо пришло от него, значит, он знал о "Деметрий Энтерпрайзис" больше, чем следовало бы, слишком много.

Ее улыбка и румянец исчезли.

— Я уважаю твое мнение, правда, но не спрашиваю. Я же тебе говорю. Я уже думала об этом и звоню ему.

— Принцесса, я вовсе не чокнутый, — я не собирался позволять ей забыть титул, который она дала мне в "Дель-Маре" после нашего бурного соединения на заправке. — Прежде чем ты позвонишь, позволь Делорис сделать свое дело. Давай убедимся, что это он написал записку. А если нет, то он и понятия не имеет, о чем ты говоришь.

Она нахмурилась, обдумывая мой аргумент.

— Не понимаю, как она могла подумать, что это может быть кто-то другой. Кто бы мог знать такие вещи?

У нас было достаточно времени до ее занятий, а свидетельские показания должны были начаться только после перерыва на обед. Я потянул ее за руку, чтобы она остановилась, и повел нас к скамейке в парке. Когда мы остановились и сели, впервые с тех пор, как покинули квартиру Патрика, я увидел свою охрану. Это были не Айзек и не Джерред. Они оба припарковались возле библиотеки Колумбийского университета. Это были люди, которых Делорис держала рядом. Я знал имена, но наше взаимодействие было минимальным, или, по крайней мере, так должно было быть.

— Чарли, — я искал нужные слова.

Ее золотистые глаза расширились, сверкнув на солнце, пробивающемся сквозь листву.

— Вчера вечером ты сказала позвонить, если я буду готов поговорить.

— Да.

Я выпрямился, не выпуская ее руки.

— Я не готов.

Прежде чем вернуться, она отвела взгляд.

— Наверное, поэтому ты и не позвонил?

Мои щеки непроизвольно вспыхнули.

— Не позвонил, не так ли?

— Нет.

— Пожалуй, я буду более откровенен.

Она кивнула.

— Да, мистер Деметрий, я заметила это в тебе.

Я глубоко вздохнул.

— Делорис говорила тебе, что "Деметрий Энтерпрайзис" связана с какими-то сомнительными сделками. В основном я могу винить в этом Орена.

— В основном? — спросила она.

— В основном, — подтвердил я. — Но "Измена", например, это я. Я узнал об этой компании. Я тот, кто инвестировал в эту компанию. Некоторые люди, с которыми мы ведем дела, могут быть вовлечены в откровенную проституцию. Я не знаю. Я не хочу знать. Так что, было ли это письмо связано с "Изменой" или менее организованным бизнесом, факт в том, что "Деметрий Энтерпрайзес", скорее всего, может быть связана с проституцией. Что же касается обвинений в адрес Джослин, я уже говорил, что не могу говорить об этом. — Я снова сжал ее руку и коснулся губами ее губ. — Будь терпеливой со мной. Когда я буду готов, то поделюсь с тобой. Мне просто нужно найти правильные слова.

— Ты с кем-нибудь разговаривал?

Я отвернулся, пытаясь забыть образы, которые преследовали меня в эту бессонную ночь.

— Я говорил с полицией, когда…

Ее глаза расширились, когда она услышала мои слова.

— Когда это случилось, — продолжал я. — В письме говорилось, что я что-то скрываю от ее семьи. Это не совсем правда.

Чарли промолчала, предоставив мне свободу рассказать все, что мог.

— Джослин не была близка с ними, особенно после того, как мы встретились. Они не хотели, чтобы она была со мной. — Я пожал плечами. — Очень похоже на твою семью.

— Нокс, дело не в том, что моя семья не хочет, чтобы я была с тобой. Они даже не знают тебя. Моя мать зациклена на Брайсе. Сколько я себя помню, так оно и было.

— Мэтьюсы меня не любили. Это была типичная семья Среднего Запада. Джослин не была такой независимой, как ты. У нее никогда не было высоких карьерных устремлений. Мы познакомились, когда были еще совсем молоды, они хотели для своей дочери больше, чем я.

Голова Чарли медленно покачивалась из стороны в сторону.

— Что?

— Я изо всех сил стараюсь не перебивать тебя. Пожалуйста, продолжай.

Мои губы дрогнули.

— Теперь ты просишь?

Ее щеки вспыхнули.

— Я собираюсь проигнорировать это. Ладно. Мне интересно, в каком смысле, они хотели больше, чем ты?

Я сдвинулся, позволяя коленям еще больше раздвинуться, сжав кулаки и изучая землю возле своих ботинок.

— Они сказали, что я всего лишь сын мелкого мошенника из Бруклина. Я был тем, кем был лишь потому, что использовал преступную протекцию отца.

— Ты ведь не видишь себя таким, правда?

— Я пытаюсь не видеть.

Чарли взяла меня за руку и переплела наши пальцы.

— Я не знаю, чем ты занимаешься, — сказала она. — Знаю, что много работаешь. Я не знала, что ты из Бруклина. Ну и что с того? Ты отвез меня в дом в Вестчестере. Но, Нокс, я даже не знала твоей фамилии в "Дель-Маре" просто знала, что ты состоятельный человек.

Я посмотрел на ее прекрасное лицо, обрамленное золотисто-каштановыми волнами. Хотя она откинула назад большую часть волос, маленькие пряди мягко развевались на ветру, дразня ее щеки и губы. Я протянул руку и заправил непослушную прядь волос ей за ухо.

— Ты говорила со своей матерью. В том письме говорилось, что она хочет, чтобы ты ушла от меня. Без сомнения, она думает, что я не подойду ее дочери голубых кровей.

Гнев вспыхнул в ее золотистых глазах.

— Ты хоть представляешь, как я это ненавижу?

— Меня тошнит от всего этого мира голубой крови, — она продолжила, прежде чем я успел ответить. — Черт, это как на Вестминстерской выставке собак. Размножающийся пул становится все меньше и меньше. Довольно скоро единственный способ сохранить родословную будет женить братьев и сестер или кузенов!

— Сегодня утром Патрик бросил на меня подозрительный взгляд.

Ее гнев закипел.

— На самом деле он мне не кузен. Кроме того, что он гей, мы могли бы жениться.

— А разве нет?

Моя спина выпрямилась. Сколько фальшивых членов семьи, она собирается заявить?

— Только не по крови. Он племянник Алтона, сын его сестры. Я всем и каждому говорю, что не состою в родстве с Алтоном Фицджеральдом. Я не хочу, чтобы в моих жилах текла кровь этого человека.

— Значит, Патрик твой сводный брат?

— Да.

— Возвращаясь к твоему предыдущему вопросу, — сказал я, — после того как Джо ушла, я больше не говорил об этом. Я никогда не рассказывал Мэтьюсам всей истории. Если бы они пришли ко мне, я мог бы, но они этого не сделали. Вместо этого они выдвинули обвинения. Единственный, кто знает все, это Делорис. Она знает, потому что тогда работала на нас.

— Айзек?

— Да, но не все детали. Он не работал так тесно с Джо. Делорис стала семьей Джо, когда они повернулись к ней спиной.

— Ее родители были… состоятельными людьми?

— Нет.

Чарли покачала головой.

— Я не понимаю, почему они считали тебя таким плохим, почему они обвинили тебя?

— Потому что со мной она жила жизнью, которую они не понимали. Они хотели, чтобы она встретила хорошего адвоката или врача и осела в маленьком городке с идеальной жизнью за белым заборчиком. Они никогда не представляли себе ее в Нью-Йорке, живущей в квартире в многоэтажном доме, летающей туда-сюда. Для них это не имело смысла. Если она не звонила, они решали, что это из-за меня. Если она не пришла на восьмидесятилетие своего двоюродного дедушки, это была моя вина.

Тишина повисла в воздухе, пока я ждал ответа Чарли. Когда я больше ничего не сказал, она заговорила сама.

— Спасибо тебе.

С этими словами она подняла мою левую руку и поцеловала ладонь.

— За что? — спросил я.

— За то, что поговорил со мной. Я все еще не знаю, что случилось, но… — она повернула мою руку и провела подушечкой пальца по почти выцветшей линии, где было мое обручальное кольцо. — …Я верю, что ты любил ее.