Обман

Глава 15

Нокс

После разговора с Чарли́ и еще одного с Делорес, я тихо опустился в кресло в дальнем конце галереи. Зал был почти заполнен послеобеденными показаниями перед финансовым комитетом Сената в полном разгаре. Со своего места я мог видеть спины большинства присутствующих. Согласно правилам Орена, я был там, где должен был быть, никто не сидел позади меня. В небольшом пространстве между стульями и стеной стоял Айзек, тоже наблюдая. В то время как мое внимание должно было быть сосредоточено на процессе и показаниях, его внимание было сосредоточено на окружающей обстановке и людях.

Я редко путешествовал без него. Обычно, он был со мной, независимо от того, что случилось этим утром, это была его работа, и сейчас это казалось еще более важным. Айзек был со мной уже семь лет. После Делорес он был моим самым доверенным помощником.

Мне нужно было добавить Чарли́ в этот список. Учитывая успехи, которых мы достигли в наших относительно новых отношениях, это не должно быть трудно, но это было так. Орен хорошо меня научил. Мало кто заслуживал доверия. Те, кто это сделал, заслужили это. Я знал, что если бы поговорил об этом с отцом, он сказал бы мне, что после столь короткого времени, проведенного вместе, Чарли́ не заслужила этого.

Черт!

Мне, черт возьми, было все равно, звали ли ее Монтегю или даже Дэвис, как Северуса Дэвиса, свидетеля. То, что я чувствовал, непреодолимая потребность защитить ее, то, что она заставляла меня чувствовать, будто я заслуживаю такую женщину, как она, отрицало его предупреждения. Я не был импульсивным и не думал членом, как он сказал о моей импровизированной поездке в Сан-Франциско. Я думал сердцем. Я слушал его только раз в жизни. В тридцать два года пришло время еще раз прислушаться к жизненно важному органу.

После того, как Айзек забрал меня из дома в Рае, в течение первых десяти минут нашей поездки, он много извинялся за то, что не присутствовал в Центральном парке. Я сказал ему, что все в порядке. Так и было.

Это не его вина, а моя.

Я был тем, кто сказал Айзеку высадить меня. Это я написал ему и попросил встретить в Колумбийском университете. Я был тем, кто позволил желанию Чарли́ побыть на свежем воздухе и солнечном свете чуть не стать нашей гибелью.

Если бы стрелок не попал в ту женщину, я снова был бы ответственен.

Я…

За нее.

Вот что сделала со мной Чарли́.

Я обдумывал весь сценарий с того момента, как оставил Чарли́ дома. Опасность, которую мы предотвратили, поглощала мои мысли, пока Айзек вел машину и во время моего полета в Вашингтон. Все время, пока я читал заметки и готовился к предстоящей задаче, Александрия Коллинз была в моих мыслях. В какой-то момент во время этих размышлений я принял решение. Я не мог позволить ей сделать это. Этим утром я думал своим членом или, может быть, сердцем. Было время для этого, но не тогда, когда мне нужно было держать голову в игре.

Я не позволю этому случиться снова.

Я не позволю Чарли́ ослабить мою защиту или инстинкты. Эти предрасположенности защищали меня на протяжении всей жизни. Они сохранили мне жизнь и безопасность. Если бы я слушал их вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, Джо была бы жива.

Новый и непривычный дискомфорт наполнил грудь. Впервые в жизни меня не переполняла печаль при мысли о жене. Я любил ее. Всегда буду, но сегодня утром Чарли́ сказала что-то, от чего я не мог избавиться. Если бы Джослин была жива, я бы не встретил Чарли́. Мы бы не были вместе. Я бы никогда не оставил Джо. Я бы не стал.

Я был однолюбом.

Улыбка украсила мои губы, когда я подумал о Чарли́, когда подумал о том, что был похоронен глубоко внутри нее сегодня утром. Как, черт возьми, я могу себе представить, что делаю то, что делают так много мужчин? Как я мог себе представить, что удовлетворяю желания с другими женщинам, когда у меня дома ждет самая лучшая, самая потрясающая, сексуальная, умная, остроумная и красивая женщина?

Последние слова, которые она сказала в спальне, вернулись, прося меня наказать ее, прося остаться с ней.

Блять!

Мне нужно было подумать о свидетельских показаниях и выслушать докладчика. Если бы я этого не сделал, мне стало бы так неловко сидеть прямо здесь, среди этой галереи финансовых придурков, что я не смог бы выдержать.

Что бы ни ждало меня в будущем, я не мог представить, что изменю, оставлю Чарли́ или потеряю ее. К счастью, в этот момент я мог отвлечь свое внимание, зная, что она в безопасности с Делорес и Сильвией. Завтра будет другой день. Я отказывался думать о ее возвращении на Манхэттен или о возможности разногласий в рядах Делорес.

Я также не мог думать о Джерреде прямо сейчас, хотя Делорес рассказала мне, что происходит. Беспокоиться об этом было работой Делорес. Она узнает, что случилось.

— Нет, сэр.

Ответ джентльмена за микрофоном вновь привлек мое внимание к передней части комнаты и напомнил мне, почему я здесь, а не с Чарли́.

— Что вы можете сказать нам о последствиях этого минимального повышения налогов?

Минимального? Он читал тот же черновик, что и я?

— Доход будет иметь неоценимое значение для государств, участвующих…

Блять.

Я сжал кулаки, слушая Северуса Дэвиса. Тот факт, что этот платный рупор давал показания в роли эксперта, был смехотворен.

В то время как Дэвис красноречиво восклицал, комитет, казалось, был в восторге от его ответов. Шаг за шагом он делился цифрой за цифрой, рисуя совершенно неточную картину. Я достал из кармана телефон и быстро сделал заметки.

Вот почему я должен быть здесь, чтобы услышать, что именно говорят, ложь, с которой наша сторона должна бороться.

Когда сенатор Хиггинс задал все свои вопросы, комитет объявил о прекращении сегодняшних слушаний.

Северус встал и повернулся к галерее. Когда он по второму разу оглядел присутствующих, наши глаза встретились.

Я кивнул, стоя вместе с остальными в толпе.

— Он выглядит удивленным, увидев вас, — прошептал Айзек позади меня.

Я согласился. Возможно, я ошибался раньше. Возможно, зачинщик нападения стоял прямо передо мной. Возможно, Дэвис ожидал, что я окажусь в морге в Нью-Йорке, а не на слушании.

— Я собираюсь поговорить с ним, — ответил я, не желая уходить.

Правило номер двадцать семь предписаний Орена Деметрия — никогда не отступать. Устав добросовестно служил мне в годы ММА.

— Мистер Дэвис, — сказал я, выпрямляясь во весь рост и обращаясь к нему, как только он вышел на лестничную клетку. — Я не мог не заметить, что вы смотрите в мою сторону.

— Мистер Деметрий, — он кивнул. — Полагаю, я не заметил вас раньше. Думал, вы не придете.

Я пожал плечами.

— Ни за что на свете не смог бы пропустить такое. Я нашел ваши показания… какое бы правильное слово подобрать? Занимательными.

— Не думаю, что это подходящее слово. Поучительными было бы более уместным.

— А разве это не одно и то же?

— Едва ли.

Похоже, моя оценка его совсем не позабавила.

— Мой отец сказал, что у вас была приятная встреча месяц назад. Мне жаль, что я пропустил ее.

Дэвис поднял брови.

— Я удивлен, что Орен потрудился упомянуть об этом. Обмен репликами был довольно неинформативным. Может быть, вдвоем мы сможем добиться большего прогресса?

Сжав губы, я кивнул.

— Мне нужно проверить свое расписание. Мне всегда интересно выслушивать жалобы других.

— Жалобы, мистер Деметрий? Мои клиенты с трудом переносят жалобы. Как вы, возможно, слышали во время моих показаний, законопроект принесет пользу каждому.

— Каждому? Я полагаю, это вопрос точки зрения.

— Пока это мнение комитета, это все, что имеет значение.

— К счастью, сегодня был только первый день дачи показаний.

Он кивнул.

— И вы собираетесь остаться в Вашингтоне на оставшиеся слушания?

— Собираюсь.

— Тогда нам надо поговорить… — Он оглядел опустевшую комнату.

— …возможно, в более уединенном месте?

— С нетерпением жду этого, — сказал я, отступая назад, позволяя ему пройти.

Айзек остался в дальнем конце комнаты, теперь ближе к двери. Когда я последовал за Дэвисом, Айзек подождал и вышел следом за мной. Как только мы оказались в холле, он прошептал, — Мне подавать машину?

— Я никуда не тороплюсь. Я бы хотел поговорить с Кэрроллом.

— Да, сэр.